Формика

Когда дно лодки с гулким стуком ударилось о песчаный берег, копы сразу спрыгнули на землю. Пожилой, кажется Уильям, кряхтя, неловко выбирался из лодки последним. Спрыгнувший на берег первым Генри, накинув петлю привязи лодки на крюк, пристально осматривал заросли. Самый молодой – Айден, заботливо протянул Аманде руку. Видимо, Аманда оказалась права и именно его определили нянчиться с ней.

Хоть она и легко спорхнула с борта, ноги девушки тут же погрузились в илистый песок по самую щиколотку. Так ей, неуклюже шлепая, и пришлось пробираться к более-менее твердой земле.

Островок приготовил негостеприимную встречу. Мрачные деревья, тусклый свет выглядывающего из-за облаков солнца, пробивающийся сквозь кроны и листву, и отвратительный запах сырости и гнили. Это совсем не то, что хоть немного походило на работу в большом городе, но на этих порах стоит потерпеть. Хижина должна была быть в глубине острова, в самой высокой его части. На таком берегу никто бы не рискнул ее построить, да и вообще, каким дураком нужно быть, чтобы построить жилье тут? Видимо, когда хижина строилась, вода так высоко не поднималась.

С грустью во взгляде попутчики посматривали вглубь чащи. Никому не нравилось это место, потому каждый стремился закончить дело как можно быстрее. Говорили мало. Все прекрасно понимали свои обязанности, потому не было смысла лишний раз сотрясать воздух, и когда лодка была привязана, вещи сгружены, маленький отряд готов был выдвинуться.

Полицейские выстроились так, чтобы Аманда была в центре. Генри шел первым, Уильям и Фрэнсис рядом с ней, а в хвосте плелся Айден. Генри пытался несколько раз пошутить над ним, чтобы разбавить гнетущую атмосферу, но чем дальше они продвигались к середине островка, тем их лица становились сосредоточеннее. А потом и вовсе продвижение по узенькой тропинке стало сопровождаться только негодующим сопением Фрэнсиса.

Уильям не выдержал первый. В опаске, что от напряжения, витавшего в воздухе, птицы, пролетая мимо, начнут падать замертво, он ускорил шаг и вырвавшись вперед попытался негромким разговором разрядить обстановку:

– Да ладно вам, расслабьтесь, а то перегорите и пропустите что-нибудь важ…

Тихий щелчок задетой Уильямом порвавшейся лески, а через секунду в небо взметнулся столб огня. Быстро среагировав, Айден бросился вперед и повалил Аманду на землю, накрыв ее своим телом. Генри грохнулся рядом, а Уильям и Фрэнсис так и остались стоять как вкопанные. Фрэнсис даже не понял, что произошло, а Уильяму рефлексы стареющего тела не позволили, как остальным копам, выполнить сей акробатический этюд.

Снаряд взлетел высоко в небо и рассыпался там на дюжину красных огоньков, которые в свою очередь рассыпались на еще более мелкие.

***

Рюкзак полетел в лодку и грохнулся на ее дно. За ним туда плюхнулся пакет со сменной обувью и одеждой. Следом прыгнул Боб и небрежно пнул вещи под лавку. Он снял весла со специальных креплений у борта и посмотрел вдаль.

Да какая там даль? Небольшой островок находился в паре сотен метров от рыбацкого причала, с которого Боб начинал свой путь. Островок заросший и неухоженный. Куча лиственных растений под вечно хмурым небом окрашивали его несколько зловещие тона, но Боба это совершенно не волновало. Сейчас он готов был хоть в аду жить, только бы на голову не капало, так что хижина на отшибе была наилучшим вариантом сейчас. Только бы жена и дети поняли все и потерпели. Еще немножечко и он сможет увезти их отсюда.

В субботу на причале было всего несколько лодок, а на озере можно хоть сейчас насчитать пяток-другой. Выходной день, все рыбаки расслаблялись после трудовой недели с удочками и спиннингами в руках. Казалось, что только он вынужден был работать. Правда, за работу в выходной была двойная оплата, а деньги Бобу были очень сильно нужны. Да и было еще одно…

Он старался не думать об этом, но у него никак не выходило это из головы. Когда ему приходилось работать в выходные, всегда компанию ему составляла его коллега – довольно красивая и высокая девушка, умеющая одеваться и накладывать косметику, очень умная и довольно интересная. У кого ни спроси, все бы ответили, что считают их уже почти парочкой, но это было не так. Да понимал он все. Ему претило то, что все время приходилось включать дурачка и делать вид, что он якобы ничего не замечает. Аж самому противно было. Ну не был он таким тупым. Однако в данной ситуации его все устраивало. Эта мнимая близость давала некоторые преимущества, защиту от лишнего внимания начальства, и он был уверен, что в нужный момент сможет высказать свое отношение, не опасаясь обидеть ее. А пока нужно было пользоваться столь милой защитой своей спины.

С каждым гребком весла остров все приближался. Странный островок с домом почти посередине. В самом высоком месте.. Скорее всего, когда-то это был охотничий домик, а озеро появилось из-за плотины чуть севернее. Но Боб жил в постройке уже несколько лет и смог свыкнуться с постоянной сыростью и другими нюансами. Вот и надеялся, что так будет и впредь.

Там не было ни водопровода, ни электричества, да и купить ее удалось за смешные деньги у какого-то старика потому, что никто не хотел жить в этой халупе. Совершенно без удобств, до которой сложно добраться и которая непонятно как еще не развалилась.

Небольшая, относительно удобная бухточка с импровизированным причалом стремительно приближалась. Боб пропустил ее, обогнул островок и причалил с другой стороны на песчаной отмели. Полчаса на дорогу по мокрому лесу и он бросил рюкзак и сумку со сменной обувью в угол хижины, разулся и без сил упал в видавшее виды кресло-качалку, устланное пледом.

В камине сухо потрескивало. Воздух был тепел и приятен, а запах тлеющих на огне поленьев навевал сон на усталое тело. Керосиновые лампы давали достаточно света, а ветряки накапливали энергии даже на временное включение нескольких электрических лампочек, так что в хижине отнюдь не было мрачно. Боб чувствовал себя уютно тут, несмотря на спартанские условия и грубо сколоченные из неотполированных досок стол, несколько табуретов, шкафчиков и кровать. Он ценил эти секунды блаженства. Буквально мгновения он мог расслабиться, потому что потом за спиной послышится топот маленьких ног…

– Папа! Папа пришел!

Со спины на него навалились. Боб не был этим удивлен. Так происходило каждый день. Маленький человечек переполз по нему и оказался на коленях.

– Привет, папа. А что ты мне купил?

Пара голубых глаз, как у мамы, уставились на него.

– Ничего! – всеми силами пытаясь сдержать улыбку, сказал Боб.

– Папа-врушка! Мама, мама, папа-врушка!

Боб рассмеялся. Ему не хотелось баловать сынишку, но это был почти как ритуал и оба они знали, что Боб сдастся. Он закинул на плечо брыкающегося и визжащего семилетнего Кайла и обошел кресло, чуть не сбив по дороге Дэвида.

Тот был, как всегда, молчалив, серьезен и тих. Он был старше Кайла почти на шесть лет, но как будто на пятнадцать. Дэвид понимал больше своего братишки, и это кованым сапогом оставило след на его сознании и мировоззрении. Казалось, что он становится все больше отстраненным с каждым днем, чувствуя свою вину за то, что семья оказалась здесь, а внешнее сходство с Бобом делало его образ каким-то загадочно грустным.

Потрепав его по волосам свободной рукой, Боб поставил рядом малыша. Вместе они смотрелись совершенно разными. Жизнерадостный светловолосый егоза, по-детски пухленький, в вечно испачканном джинсовом комбинезончике Кайл и меланхоличный Дэвид. На две головы выше младшенького, худощавого телосложения в темной клетчатой рубашке и подвернутых штанах цвета хаки, которые раньше принадлежали Бобу.

Было отрадно наблюдать, как младший, не таясь в ожидании гостинцев, переминается с ноги на ногу от нетерпения, а кареглазый Дэвид смотрит на все с философским спокойствием. Боб понимал, что он рад его видеть, но, в отличие от Кайла, который постоянно просил себе новые игрушки и был пока просто веселый гуляка, Дэвид проводил все время время с отцом, следуя за ним как тень и впитывая в себя все возможные премудрости.

Это папаше весьма нравилось. Для него это было очень важно, ведь он воспринимал детей как часть своего бессмертия, как бы пафосно это не звучало. Для этого он постарается вложить в них свою, конечно же, единственно верную точку зрения, философию и отношение к миру. Кайлу еще предстоит втянуться. Пускай пока будет под маминой опекой, а вот Дэвида самое время учить, пока он не достиг того возраста, когда родители перестанут быть для него авторитетом.

Боб проследовал к своему рюкзаку и аккуратно достал из кармана поплавок. Он был красив, настоящее произведение искусства. Бесцветный снизу и ярко красный в той части, что должна торчать над водой, а так же фосфоресцирующая точка наверху, чтобы отчетливо видеть поклевку во время ночной рыбалки.

– Вот, это тебе, Дэвид, – наиграно торжественно протянул мальчугану поплавок Боб. – Держи! Сегодня пойдем его опробовать. Как только стемнеет. Да и нужно что-нибудь наловить нам на ужин.

– Спасибо, пап… – он повертел поплавок в руках, а затем потупил взор и опустил взгляд в пол.

– Что случилось? Ты не доволен?

– Нет, все в порядке, просто…

Боб заметил, как его взгляд скользнул по охотничьему ножу висящему в ножнах на поясе отца и понимающе вздохнул. Хищная красота холодного оружия манит любого мужчину, как бы он этого не отрицал. Наверное, это осталось у них от предков – охотников. Только вот далеко не каждый умеет с ним обращаться. Не просто обладать им, а еще ухаживать и следить за вверенным тебе оружием. Это целая традиция. Сейчас далеко не каждый может и мужчиной называться, а то, что с женщинами могут ничего не значит. Обезьяны тоже с самками могут.

Он подарит Дэвиду нож. Боб уже присмотрел один хороший на рынке. Не такой красивый, конечно, как эти подделки, что сломаются на следующий день. Зато настоящий. Он подарит его на тринадцатилетие Дэвида. Да, он так решил.

– Всему свое время, – Боб выпрямился.

– Но папа…

– Сынок, нож – это оружие. С ним нужно уметь обращаться…

– Я умею. Я много тренируюсь пока ты на работе и вообще…

– … и быть его достойным, так что всему свое время. – Твердо закончил Боб, а Дэвид осекся и замолчал, почувствовав непреклонность отца.

Тем временем малыш Кайл, уличив момент когда на него никто не смотрит, подпрыгнул к рюкзаку отца и начал шарить там, в поисках лакомства. Услышав шорох, Боб повернул голову. Кайл замер, каким-то шестым чувством поняв, что над ним нависла угроза. Боб схватил его за шлейку комбмнезончика и в сердцах шлепнул по попе. Кайл сразу начал истошно рыдать, размазывая слезы, а Дэвид понимающе и сочувственно смотрел на братца.

На шум сразу же прибежала с кухни мать.

– Что случилось? – она удивленно смотрела то на рыдающего Кайла, то на Боба. – Привет, кстати.

– Привет, – Боб махнул рукой в приветственном жесте, так как в данный момент не мог подойти к ней и приветственно поцеловать. – Ишь ты, какой! Где это ты научился лазить по чужим вещам? Совсем у мамы распоясался?

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы… – Кайл размазывал слезы. – Вот папа, хнык-хнык, бьешь меня по попе! А вот сердце мне помнешь и я сдохну… Ы-ы-ы-ы-ы-ы!

Боб и Рэйчел переглянулись, некоторое время посмотрели друг на друга, а потом просто прыснули со смеху, даже не обращая внимания на грубое слово «сдохну» из уст малыша. Даже Дэвид, который, казалось, особо не вникал в ситуацию, улыбался. То ли из вежливости, то ли и в самом деле понимал.

– Ха-ха-ха! Поверь, Кайл, сердце у тебя не в жопе находится… – А потом добавил с наигранной серьезностью. – … Так что не надейся так легко отделаться. Буду наказывать за любую твою вредность, чтобы из моего сына не вырос поросенок. Что там у нас сегодня на ужин?

– Уже на столе остывает. Суп картофельный. – Рэйчел указала подбородком на дверной проем. – Давай быстрее, пока еще теплое.

Они оба проследовали на кухню. Желудок Боба жадно поквакивал от запаха, и Боб стремился набить его как можно быстрее. Там, на грубо вытесанном столе, остывала тарелка супа и небольшая миска с салатом, ломтиком хлеба и парой отваренных сосисок.