Рыцарь, Совершивший Проступок

Ланселот, вырванный из объятий любовного сна, дернулся в постели, едва ощутив на себе мужчину. Мужчина же, не менее Ланселота удивленный тем, что в постели кто-то дергается, подпрыгнул и схватился за меч. Ланселот выскочил из постели по другую ее сторону и понесся к дереву, на котором висело его оружие. Мужчина гнался за ним, размахивая мечом и норовя полоснуть сзади. Ланселот успел добежать до дерева невредимым и обернулся с мечом в руке. Странно и страшно выглядели они в лунном свете, оба совершенно голые, с серебристой сталью в руках, сверкающей под первой за осень полной луной.

– Ага! – крикнул мужчина и яро взмахнул мечом, целя по ногам Ланселота. В следующий миг он выронил меч и ухватился обеими руками за живот, согнувшись и шипя. Из рассеченного живота била кровь, черная в свете луны, и какие-то внутренности с их потаенной жизнью виднелись сквозь открытую рану.

– Не бей! – крикнул мужчина. – Пощади! Не бей меня больше. Ты убил меня.

– Сожалею, – сказал Ланселот. – Но ты даже не подождал, пока я возьмусь за меч.

Мужчина продолжал завывать:

– Пощади! Пощади!

Ланселот воткнул клинок в землю и склонился, чтобы осмотреть рану.

– Я не причиню тебе зла, – сказал он. – Не пугайся. Позволь мне взглянуть.

– Ты распорол мне печень, – обвинительным тоном сказал мужчина.

– Что же, большего, чем «сожалею», я сказать все равно не смогу, даже если придется. Тем более что я и не знаю, из-за чего мы с тобой сражались. Обопрись на мое плечо, я помогу тебе лечь в постель.

Когда он уложил мужчину, остановил кровь и обнаружил, что рана не смертельна, в просвете шатра показалась прекрасная собою дама. Им пришлось запалить светильник, так что она сразу увидела, что случилось, и сразу же завизжала в полный голос. Она бросилась к раненому, и ласкала его, и называла Ланселота убийцей, и была в своем горе крайне неистова.

– Перестань реветь, – сказал мужчина. – Никакой он не убийца. Просто мы оба ошиблись.

– Я лежал в кровати, – пояснил Ланселот, – а он вошел и сел на меня, и оба мы так напугались, что стали биться. Мне жаль, что я его ранил.

– Но ведь это наша кровать, – возопила дама, словно один из Трех Медведей. – Что ты делал в нашей кровати?

– Право же, – сказал Ланселот, – мне очень жаль. Когда я наткнулся на шатер, в нем никого не было, а я заблудился, устал, – вот и решил, что никому не будет вреда, если я проведу в нем ночь.

– Конечно не будет, – сказал мужчина. – Прошу тебя, проведи здесь ночь, что же до раны, не думаю, что она так уж ужасна. Могу я узнать твое имя?

– Ланселот.

– Ничего себе! – воскликнул мужчина. – Дорогая, ты посмотри, с кем это я бился! Не диво, что он с меня стружку снял. Диво, что я так легко отделался да и вообще жив остался.

И они настояли на том, чтобы Ланселот провел с ними ночь, а утром указали ему дорогу к обители белых монахов.

Для основной нашей истории эта встреча никаких последствий не имела, не считая того, что рыцарь, коего звали Беллеус, едва он оправился, был введен Ланселотом в братство Круглого Стола. Малый он был великодушный, как раз в таких Артур и нуждался, Ланселот же, доставляя ему место за Столом, желал загладить невольную обиду.

* * *

В обители белых монахов, ужасно волнуясь, ожидала его прекрасная девица. Она опасалась, что Ланселот может покинуть ее в беде. Однако едва застучали по камням копыта, как она, обрадованная, выбежала из башенного покоя навстречу.

– Отец приедет сегодня вечером, – вскричала она. – Ах, как я рада, что вы появились! Я боялась, что вы забудете.

Кривой рот Ланселота еще сильнее скривился в усмешке, когда он услышал выбранное ею слово. Он снял доспехи, искупался и стал ожидать Короля Багдемагуса.

– Странно устроена жизнь в Стране Волшебства, – говорил он себе, стараясь не думать о молодой Королеве. – Все происходит так быстро. Половину времени вообще невозможно понять, где ты и что ты, – и куда, спрашивается, пропал прямо из-под яблони мой кузен, придется еще и им заниматься. Со всеми этими волшебными Королевами, партийными турнирами, людьми, которые лезут ночью к тебе в постель, и бесследно исчезнувшей половиной родни трудно держать себя на верной ноге.

Затем он причесался, расправил складки на ферязи и спустился во двор, чтобы встретить Короля Багдемагуса.

* * *

Нет нужды пускаться в длинное описание турнира. Оно имеется у Мэлори. Ланселот отобрал себе в помощь трех из рекомендованных девицей молодых рыцарей и устроил так, что щиты у всех четверых были белые, без гербов и изображений. Такими щитами пользовались рыцари, еще не оперившиеся, Ланселот же настоял на них, зная, что на стороне противника будут сражаться трое из братства Круглого Стола. Ему не хотелось, чтобы они узнали его, ибо это могло возбудить при дворе недобрые чувства. С другой стороны, он полагал своим долгом сразиться с ними – из-за обещания, данного им девице. В партии Короля Северного Уэльса, возглавлявшего силы противника, числилось сто шестьдесят рыцарей, а на стороне Короля Багдемагуса – только восемьдесят. Ланселот сшибся с первым из рыцарей Круглого Стола так, что у того плечо вышло из сустава. Второго он ударил столь сильно, что бедняга перелетел через круп своего коня и шлем его на семь дюймов зарылся в землю. Третий же получил по шлему такой удар, от которого у этого рыцаря носом хлынула кровь, а лошадь его понесла и пропала из виду. К тому времени, когда Ланселот сломал бедро Королю Северного Уэльса, каждый смог убедиться, что турнир завершен окончательно и бесповоротно.

Дальнейшие события связаны с поисками Лионеля, на которые отправился наш герой. У него только теперь появилось для этого время – ибо с той поры, как пропал его двоюродный брат, он либо сидел у злокозненных Королев под запором, либо выполнял свои обязательства перед девицей, освободившей его оттуда. Перед самым его отъездом Король Багдемагус получил на турнире приз, девица, чуть не плача, благодарила Ланселота, и все обменялись заверениями, что теперь они друзья навек и что, если только впредь кто-либо из них сможет сделать для кого-либо что-либо, довольно будет лишь весточку послать. Затем Ланселот вскочил на коня, определил, выспросив у нескольких селян, где он находится, в какую сторону ехать, и поскакал в сторону леса с яблоней, в котором затерялся его двоюродный брат. Он полагал, что сможет, как следует прочесав окрестности того места, где он в последний раз видел кузена, взять пусть и остывший след.

В лесу с яблоней, а вернее сказать, прямо под этой самой яблоней, он повстречался с дамой на белой лошади. Яблоня почиталась волшебной, по каковой причине движение возле нее было весьма оживленное.

– Благородная дама, – сказал Ланселот, – не слыхали ли вы о каких-либо приключениях в этом лесу?

– Здесь множество приключений, – отвечала она, – если у тебя достанет мужества пойти им навстречу.

– Я мог бы попробовать.

– Ты, похоже, сильный мужчина, – сказала дама. – И вид у тебя отважный, вот только уши уж больно торчат. Если желаешь, я отведу тебя туда, где живет самый свирепый барон на свете, но только он непременно тебя убьет.

– Это меня не пугает.

– Но я отведу тебя лишь после того, как ты назовешь мне свое имя. Было б убийством вести тебя к нему, когда ты не из числа прославленных рыцарей.

– Меня зовут Ланселотом.

– Так я и думала, – сказала дама. – Ну что же, все складывается очень удачно. Если верить тому, что о тебе говорят, ты, быть может, единственный рыцарь на свете, способный одолеть человека, к которому я тебя поведу. Имя его – сэр Тарквин.

– Хорошо.

– Некоторые считают его сумасшедшим. У него в темнице томятся шестьдесят четыре рыцаря, коих он полонил своими руками, а свободное время он проводит, стегая их колючими лозами. Если ты попадешь к нему в плен, он и тебя будет сечь, раздев донага.

– Похоже, что с этим человеком интересно будет сразиться.

– У него там что-то вроде концентрационного лагеря.

– К таким именно встречам я себя и готовил, – сказал сэр Ланселот. – Артур придумал Круглый Стол как раз для того, чтобы воспрепятствовать подобного рода деяниям.

– Но если ты хочешь, чтобы я тебя к нему проводила, ты должен пообещать сделать потом кое-что для меня – то есть если ты победишь.

– А что именно? – с опаской осведомился он.

– Не бойся, – ответила дама. – Всего лишь одолеть еще одного известного мне рыцаря, который досаждает неким девицам.

– Это я вам с радостью обещаю.

– Ну что же, – сказала дама. – Господу виднее, преуспеешь ты или нет. Как бы там ни было, а я стану молиться за тебя, пока ты сражаешься.

Они поскакали, и скакали довольно долго, пока не выехали к броду, похожему на тот, у которого Ланселот сражался с Королем Артуром. С деревьев у брода свисали заржавелые шлемы и понурые щиты – числом шестьдесят четыре, – их перевязи и стропила, и лилии раскрытые, и птицы безлапые, и орлы парящие, и львы, идущие анфас, выглядели одинокими и покинутыми. Изъеденная грибком кожа навыйников позеленела. Походило все это на вешалку для разного хлама в чулане лесничего.

Посреди поляны, на самом большом дереве, висел, царя над разбитыми щитами, огромный медный таз. Новее всех был щит Лионеля – серебряный, с червленой перевязью, он выделялся знаком принадлежности к младшей линии рода.