Обернись моим счастьем

– Шучу, – буркнул дворецкий, но так, что у каждого закрались сомнения на этот счет.

Мда… Что же ты еще скрывал, папочка?..

Ральф

Сегодняшний день вымотал его совершенно. Следствие по делу покушения на самого короля, визит странного Алекса Марлоу, спасение дочери кузины. О покушении на жизнь и здоровье маленького оборотня открыто еще одно дело, а под глазом красуется кровоподтек от пропущенного удара дворецкого.

Предки… Стыд и позор!

Однако помимо уязвленного самолюбия было слишком много проблем. Слишком много вопросов. К примеру, покойный Питер Марлоу. Странно, что его личность никогда не всплывала в поле зрения службы безопасности королевства.

Именно он, артефактор Питер Марлоу, двадцать лет назад разработал вакцину от бешенства, с помощью которой удалось остановить эпидемию. Ему с огромным трудом удалось найти пару коротких статей в газетах тех лет. Все! Ни одного документа. Никаких протоколов. Но как же так? Дело государственной важности! Просто… удивительно.

И как это вяжется с занятной историей, которой его потчевал мальчишка? О том, что каждый артефактор умеет что-то одно? Мастер, работающий над защитой, врачебное дело не знает?

Как бы не так… Получается, что знает? Иначе как Питер Марлоу, артефактор, специализирующийся на защите, сумел сделать вакцину? Создать кулон, который замедляет все негативные воздействия на организм: от ранения до болезни? Кстати, он бы и сам от подобного артефакта не отказался. Да и на отдел бы закупил!

Получается, что мальчишка попытался ввести его в заблуждение. Интересно, намеренно? Или сам верил в то, что говорил?

Как все запутано.

Как раз после того, как бешенство было побеждено, Питер Марлоу обзавелся своим собственным домом артефакторики.

Надо разговаривать со своим предшественником. Хотя… двадцать лет назад. Это был предшественник предшественника.

Сильфа не появлялась, видимо, чувствовала его настроение. С одной стороны, хорошо, что никакой синий таракан не лез в волосы, а с другой… Герра исчезла, слуги спят, и только он один сидит тут и мучается, пытаясь разгадать загадку Дома артефактора Марлоу.

Оборотень вздохнул. Ему вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь был рядом. Спросил, как он провел день. Голоден ли. Только не слуги. Странно. До сегодняшнего вечера одиночество его не тяготило. Скорее наоборот…

Наверное, он просто злится, потому что не может распутать дело о покушении на Его Величество.

Хватит хандрить. Надо или спать, или работать.

На этой мысли он провалился в сон.

Арена предков. Золотой песок, кровь, изломанная фигура. Ее очертания едва видны сквозь пыльное облако поднятого в воздух песка. Он идет к ней.

– Убей! Убей ее! – беснуется разъяренная толпа.

Лапы тонут в горячем песке, сердце стучит, заглушая вопли толпы, глаза застилает туман.

– Неееет! Нет… Нет!

Он кидается к безжизненной хрупкой фигурке с узкими плечами. Ветер треплет каштановые, с алыми прядями волосы…

Глава девятая

Алекс

Я удрала в мастерскую. В подвал! Спасительный и любимый! Устала я от всех этих разговоров, «охов» и «вздохов». Работать хочу! Заодно и мысли в порядок придут.

Довольна мной была лишь госпожа Клай, потому как я хорошо покушала, – остальное лучшая в мире экономка считала вполне решаемым и не смертельным. Жаль Ариадна и Морган так не думали. Дворецкий и адвокат разошлись не на шутку:

– Безмозглая! – это Морган, цитирует герцога, предатель…

– Алекс, подумай… – это уже Ариадна.

Адвокат быстро поняла, что слыша подобные высказывания, я лишь еще больше упрямлюсь. Поэтому пытается добиться своей цели мягкостью. Не львица – лиса! И тут же, в виде тяжелой артиллерии, к ней присоединяется госпожа Клай, с молитвенно сложенными руками:

– Девочка моя! Не надо.

Я устало мотаю головой, массируя заломившие виски?.

Девочка.

Отец привез меня в королевство Шерлидан из своих двадцатилетних странствий. О самих странствиях никогда не рассказывал, сколько бы я ни просила. Девочку-найденыша он, недолго думая, объявил мальчиком. Ну, и девочкой заодно. Питер Марлоу, используя свои связи (о которых он, кстати говоря, тоже особо не рассказывал), сделал документы на приемных близнецов.

Алекс Марлоу и… Алекс Марлоу.

«У меня не было уверенности, что тебя не будут искать, Алекс. Поэтому я привез найденышей-близнецов. Чуть помладше. На пару месяцев. Тогда мне это показалось удачной задумкой».

Голос отца. Его лицо. Вот он сидит у камина. Потягивает коньяк. Улыбается, рассказывая в сотый раз эту историю по моей просьбе.

Папа. Воплощение безопасности и предусмотрительности. Он всегда, каждую минуту жил в ожидании какого-то подвоха от судьбы. И он всегда был к нему готов.

«Честно говоря, я думал, что со временем Алекс Марлоу, который сын, просто-напросто уедет и останется только дочь. Когда ты вырастешь, и все уляжется… Я имею в виду, вырастешь настолько, что скрывать подобное не будет возможности. Но потом ты зачаровала свой первый камень, гальку на море. Чтобы стать невидимкой! Тебе было… что-то около пяти лет, Алекс».

Я помню эту гальку. Море. Переполох, который поднялся, когда меня не могли найти… А когда нашли, никто безмозглой меня не называл. Отец даже ругаться не стал. Только вздохнул и проговорил свое любимое: «Надо хорошенько подумать, что нам теперь с этим делать, Алекс…»

Затухающий камин, вспыхивая, освещает в полутьме призрак отца. Родные черты. Простые, какие-то нарочито неприметные…

Папа… Какая счастливая звезда привела тебя на ту дорогу? Где какие-то твари, не пощадив никого, уничтожили путешествующую семью. С тех пор… Столько вопросов! Кто были мои родные? Как они смогли спрятать меня, полугодовалого младенца? Почему отец запретил что-то узнавать о той трагедии? Что он знал? Кого боялся?

Отец запретил, а я… я послушалась. Питера Марлоу слушались все. Всегда. Отец терпеть не мог, когда кто-нибудь проявлял, как он любил говорить: «излишнее любопытство».

Я, Ариадна, Морган, госпожа Клай – все мы хранили свои тайны и знали друг о друге только то, что ты позволял. Все остальное – вредно и не нужно. Такие были правила в доме Марлоу.

А… сейчас? Что мне делать сейчас? Остановиться? Не проявлять «излишнего любопытства»? Или взяться за разгадку тайны своей семьи и… будь, что будет?

Ладно. До утра время еще есть. У меня целая ночь на то, чтобы «хорошенько подумать».

Пустыня… На грани сна и бодрствования мне привиделась пустыня. Обжигающий ветер, золотой песок. Отблески, бьющие по глазам. Пятна крови. Чья это кровь? Моя? Чужая? Не знаю. Не понятно.

На бархане, на самом верху, словно повелитель, стоит золотой лев. Ветер играет пышной гривой зеленоглазого зверя. Я знаю, кто это! Лев тревожно всматривается вдаль, водит бархатным носом. Оглушающий рык, прокатившись по пустыне, заставляет меня дрожать.

Я дернулась, едва не снеся тигль, набор инструментов и прочие радости артефактора со стола. Надо же… Заснула в мастерской! Такого еще не бывало.

Крадучись, я тихонько пробиралась к себе в спальню. Не хватало еще поднять кого-то из домашних, чтоб выслушивать нотации глубокой ночью! Я уже почти поверила в успех, когда заметила свет в гостиной. Застыла. Прислушалась. Какое… знакомое бульканье…