Она написала любовь

Они зашли в дом – свет приветливо зажигался по ходу их движения. Дошли до гостиной. Хозяин сгрузил свою ношу на диван.

– Посмотрите, кого Эльза нашла на границе моих земель.

– Вижу, – спокойно откликнулся странный доктор. – Это госпожа Агата. Агата фон Лингер. Ваша соседка.

– Даже так? – удивился хозяин поместья. Слова доктора опровергали его предположения о том, что найденная девушка – либо наемная убийца, либо сбежавшая от родителей дурочка.

– Она пропала сутки назад. Объявлена в розыск по подозрению в убийстве мужа.

Барон, который редко ошибался в людях – и во многом благодаря этому был еще жив, – недовольно покачал головой. Теперь ему стало интересно, ошибся ли он с возрастом дамы:

– И сколько ей лет? – максимально не заинтересованно поинтересовался он.

– Тридцать, я полагаю. Или около того.

Господин барон постарался проигнорировать ироничный взгляд своих собак. Хватит и того, что ему часто казалось, что они гораздо умнее людей. По крайней мере, умнее его самого.

– Смотрю, вы надели на нее кулон отсрочки смерти? – чуть улыбнулся доктор, явно получая удовольствие от замешательства хозяина дома.

– Чудесное изобретение, доктор! – пришел в себя барон, стараясь, чтобы в голосе звучала ирония. – Позвольте еще раз выразить вам свое восхищение. На четыре-пять часов остановить все поражающие организм факторы – это просто чудо.

– Конечно, – проворчал доктор. – Если уж пострадавшая дожила до встречи с вами, было бы нелепо не дать ей дожить до встречи со мной.

Между тем доктор Фульд достал из маленького саквояжа прозрачную, светящуюся изнутри широкую пластину.

Барон молчал. Доктор, напряженно всматриваясь в пластину, провел ей от затылка женщины до самых пяток. Хмыкнул. Поморщился. Еще раз вернулся к гортани, пищеводу. Крутя пластину и так, и эдак, особое внимание уделил желудку. Привычно потер шрам… Достал из саквояжа еще одну пластину – поменьше, и длинную, тонкую иглу в специальном футляре.

Помассировал девушке прозрачную руку, уколол тонкий пальчик, с трудом выдавил капельку крови, ловко нацепил на глаз увеличительный кристалл, вставленный в черный конус. Сощурился. Насторожился. В этот момент доктор был похож на Грона, который учуял нарушителей охраняемой территории. Барон невольно улыбнулся.

– Вот странно… – выдохнул Фульд наконец.

– Что именно, доктор?

– Ну, переохлаждение – это понятно. Как я понимаю, несчастная то брела, то падала, теряя сознание. Окончательно отключилась часов десять назад. Скорее всего там, где вы ее нашли. В легких уже есть очаг воспаления… Но…

Фульд вытащил увеличительный кристалл из глаза и удивленно посмотрел на барона.

– Госпожу Агату… отравили!

– Может, сама?

– Не думаю. Барышни в таких случаях обычно предпочитают снотворное.

– В самом деле? – Барон усмехнулся.

– Да. Очень непрактично. Приходится тратиться – доза должна быть запредельно высокой, чтобы добиться летального исхода. Хотя… Для демонстративного суицида, с целью давления на окружающих – идеальный вариант. В основном подобные особы именно этого и добиваются. Жаль только, что после подобных попыток молодые здоровые женщины получают кучу неприятностей. Проблемы с памятью, зрением, сном.

Доктор осуждающе покачал головой.

– А вот если бы ее хотели отравить домашние, то использовали бы крысиный яд. Есть в каждом доме, смертность для людей стопроцентная. Если правильно дозу рассчитать…

– Но, судя по всему, это и не снотворное, и не отрава для крыс?

– Вот это и странно! – Доктор назвал армейский препарат, который использовали диверсионные группы обеих враждующих сторон, чтобы отравить источники воды.

– «Водяная Смерть»?! Но где она ее достала? – изумился хозяин дома. – Если, конечно, травилась сама. Или где его достали те, кто собирался убить бедняжку?

– То-то и оно…

– Очень любопытно. А живая она почему?

– Холод замедляет действие, – с укоризной посмотрел на барона доктор, словно тот должен был знать не только свойства, но и особенности всех отравляющих веществ.

– Ясно. И что теперь?

– Ничего, – стал убирать свои волшебные приспособления доктор. – Сколько прошло с того момента, как вы надели на нее кулон? Час? Значит, осталось три. Потом – стремительное удушье, и все. Остановка сердца. Можно, конечно, вынести несчастную на холод… Однако этим мы лишь продлим агонию.

Он посмотрел на барона – точь-в-точь Грон, когда тот по молодости рычал на всех близко подходящих людей без разбора. А потом подбегал к хозяину извиняться за несдержанность.

– Я составлю официальное заключение, – продолжил доктор торопливо. – Пусть хоть с бедняжки снимут обвинение. И прослежу, чтобы это преступление было расследовано как следует.

Барон по-прежнему пребывал в глубокой задумчивости. Потом вздохнул, словно очнулся. И решительно сказал:

– Нет.

– Что? – удивился доктор Фульд. – Не надо заключения?

Хозяин дома достал пластину, набрал комбинацию цифр. Спустя несколько гудков его настороженно спросили:

– Господин барон?

– Да, именно.

И собакам, и доктору показалось, что они увидели воочию, как собеседник (который до этого, должно быть, мирно ужинал) подскочил, стряхнув салфетку на пол и вытянулся по стойке смирно.

– Мне нужна от вас любезность, мой дорогой Петер.

– Чем могу служить?

– В вашей конторе есть противоядие от «Водяной Смерти»?

– Эту гадость еще используют? Ее же запретили по последней конвенции об отравляющих веществах. И даже, как ни странно, все страны придерживаются этой резолюции. Отрава действительно страшная!

– Похоже, ее стали использовать в частном порядке. Что, как вы понимаете, меня весьма раздражает.

– Я вас понял, господин барон. Противоядие есть. Но оно… слишком экспериментальное.

– Сойдет и такое. Выбора у нас все равно нет.