Сила ненависти
– Черт, Ливи! – не прекращая двигать головой взад и вперед, я уловила восхищение в расширенных черных зрачках. – Вот так, принцесса, – поощрял он. – Расслабь горло.
Длинные пальцы, поглаживая, коснулись моей шеи в том месте, где бился пульс, я сделала медленный выдох, и член Ника вошел почти до конца, упираясь в заднюю стенку моего горла. Голова парня запрокинулась, и его горловой стон отразился от потолка, возвращаясь ко мне, чтобы сообщить, что я все делаю правильно. Движения его таза стали резче, и, как ни странно, это только сильнее завело меня, заставляя непроизвольно дернуть горлом, из-за чего член Ника напрягся, подергиваясь и пульсируя.
– Дьявол, я сейчас кончу, – предупредил он, подаваясь назад, но я вцепилась пальцами в его крепкие бедра, показывая, кто управляет балом. – Господи! – прорычал Ник в ответ на мой бунт, и я вскинула бровь, забавляясь, как бы говоря «и кто из нас теперь возносит мольбы?». Ему было не до смеха; сделав еще серию коротких толчков, Ник обхватил мою голову двумя руками и кончил быстрыми пульсирующими разрядами прямо мне в горло. Я едва успевала глотать соленую жидкость, стекающую из уголков рта, но не выпускала его член до тех пор, пока руки парня не сползли с моих щек, погладив их напоследок большими пальцами, а он сам не опустился передо мной на колени.
– Откуда ты, черт подери, взялась? – пробормотал он себе под нос, подхватывая меня на руки и двигаясь в направлении своей спальни.
– Точно не из сказки, – ответила, смеясь, но мой смех оборвался, когда я упала на кровать, прижатая крепким телом, нависающим сверху.
– Даже не сомневался. – Ник снова провел губами по моей шее, стаскивая с меня трусики, прежде чем встать и снять свои джинсы. – Ты девственница, Оливия?
Холодная сдержанность вернулась в его голос, превратив мой позвоночник в ледяной столб. На долю секунды я даже позволила себе пожалеть о событиях последних пяти минут, а потом посмотрела ему прямо в глаза со всей решимостью.
– Нет, – твердо ответила, глядя, как мужчина передо мной подходит к прикроватной тумбочке полностью обнаженный, словно вылепленный пальцами умелого скульптора. В спальне было почти темно, но я увидела, как челюсть Ника коротко сжалась. – Однажды я занималась сексом.
Наверно, мой тон прозвучал слишком неопределенно, так как голова Ника резко дернулась в мою сторону, а рука замерла на выдвинутом ящике.
– Этот ублюдок…
– Господи, нет! – оборвала я предположение. – Это было с тем, кого я любила.
Мое бедное сердце разогналось так сильно, что я прикоснулась к груди, через тонкий материал топа ощущая пульсацию внутри.
– Хорошо, – тихо выдохнул Ник, забираясь обратно на кровать, но его голос показался мне более задумчивым, чем тремя секундами ранее. – Сними свою одежду.
Обида от перемены градуса в спальне почти захлестнула с головой, но между желанием сбежать и остаться я выбрала второе, даже если это в конечном итоге причиняло боль. С вызовом во взгляде села перед ним на колени и стянула верх через голову, комкая и бросая ему в лицо. Ник поймал топ и кинул его дальше, через плечо, полуулыбка окрасила его суровые черты. Взгляд, которым он впился в мое голое тело, разлил похоть прямо в мои вены. Если уж мне было суждено стать просто его отвлечением, то хотя бы выжму из ситуации максимум для себя. С этой мыслью я откинулась на локти, уставившись в пространство перед собой, и шире раздвинула ноги, открывая ему обзор на всю себя.
– Черта с два, принцесса, – хохотнул Ник, одним быстрым движением переворачивая меня на живот и поднимая мой таз так, что я оказалась стоящей на коленях, в то время как моя голова все еще покоилась на матрасе. – Не шевелись.
Матрас позади прогнулся, и я уже почти повернула голову, но тут же ощутила укус на своей ягодице.
– Я сказал не шевелиться.
Где-то в моем слуховом центре, должно быть, была кнопка, отвечающая за подчинение, потому что этот приказной тон что-то делал с моим телом, заставляя замереть и изнывать от возбуждения, предвкушая дальнейшие действия Ника. Страх перед неизвестностью сделал меня безмозглой и мокрой, но вопреки моим самым пугающим ожиданиям я почувствовала нежное скольжение языка по задней стороне бедра. Он двигался снизу вверх, а остановившись на ягодице, замер, сменившись обжигающим поцелуем. Точно такое же движение повторилось с другой стороны, и моя спина интуитивно выгнулась, подаваясь назад, навстречу ласкам. Казалось, каждая моя клеточка пришла в возбуждение и теперь интенсивно пульсировала, этот парень действительно знал, что делал.
– Пожалуйста. – Мольба сорвалась с моих губ еще до того, как я осознала, о чем именно прошу.
Мучительно медленно язык Ника коснулся меня в центре лона и проскользил по всей поверхности, оставив после себя горячий влажный след. Я застонала и дернулась, но очередной укус напомнил правила этой игры. Пришлось впиться зубами в одеяло, чтобы подавить желание развернуться и влепить моему мучителю звонкую пощечину, но эта мысль потерялась где-то в промежутке между новым прикосновением языка и моим всхлипом. Томная ласка, почти граничащая с пыткой, продолжалась снова и снова, пока мое тело не содрогнулось под натиском движений рта Ника. Я встала на четвереньки и громко закричала, трясясь в оргазме, а сильные руки удерживали меня от падения. Но мне не удалось спуститься с этой волны достаточно быстро, потому что в следующее мгновение я уже была прижата спиной к его груди, а пальцы орудовали внутри меня, продлевая оргазм, словно я была инструментом, а он – музыкантом, старающимся извлечь самую сложную ноту.
Моя голова откинулась на плечо Ника, и пока поцелуи покрывали мою шею и плечи, я не переставала насаживаться на его руку, гоняясь за своим удовольствием, бесстыдно двигая всем телом. Большим пальцем одной руки он обводил мой клитор, а пальцами другой обхватил сосок и потянул его, причиняя сладкую боль, сменяющуюся удовольствием. Я не могла найти собственный голос, беззвучно хрипя от желания взорваться в его руках, чувствуя между нашими телами твердый как камень член.
Второй оргазм был таким сокрушительным, что я почти упала вперед, но руки Ника, обвитые вокруг меня в стальной хватке, приковали мое тело к его твердой груди, пока я сотрясалась в конвульсиях, ругаясь вслух.
Потом меня перевернули на спину, и все, что я успела разглядеть перед тем, как наши тела соединились воедино, – дьявольская белозубая усмешка и пылающий взгляд.
Глава 29
Доминик
В любви нет страха… Боящийся несовершенен в любви.
(1 Ин. 4:18)Мне снится один и тот же сон, но картинки в нем такие размытые, что это легко спутать с помутнением рассудка, вызванным приемом наркотиков. Поутру я каждый раз пытаюсь ухватиться за обрывки видений, но они ускользают как холодный шелк сквозь некрепкую хватку, и все, что мне остается, – начинать день, снова забывая.
Светлые волосы рассыпались по подушке передо мной, и я наклоняюсь, чтобы уткнуться губами в хрупкое плечо, очерчивая его изгиб языком, впиваясь зубами в тонкую шею, оставляя след на белой как снег коже. Такая нежная кожа бывает только у ангелов, она будто светится изнутри под моими грубыми пальцами, я хочу держать ее в своих руках столько, сколько возможно, ощущая ее почти воздушную изящность и тепло, так контрастирующее с холодом в моих венах. Я не хочу запятнать ее своей темнотой, но уже ощущаю, как следы остаются на ней, превращая в полотно моей жестокости. Я должен оттолкнуть ее, вырвать из своих пальцев и спрятать, чтобы даже мой взгляд больше никогда ее не коснулся.
Ливи закрыла глаза, корчась от удовольствия, пока я трахал ее в своей спальне, все еще не насытившись после самого головокружительного в жизни минета. Готов поклясться, она делала это впервые, изо всех сил пытаясь скрыть неопытность, но от этого вид ее губ, обхватывающих меня, не стал менее горячим. Кто бы мог подумать, что под сдержанной одеждой и ангельским лицом скрывается настоящая дьяволица. Чертовы глаза цвета океана снова распахнулись, прожигая меня насквозь, но с той же вероятностью они могли бы оставаться закрытыми, ведь я чувствовал на себе их призрак, даже когда она не смотрела в мою сторону. Глаза, которые с недавних пор были способны поставить меня на колени, заставить совершить необдуманные, граничащие с полным безумием поступки.
Слезы собирались в уголках ее глаз и стекали по вискам с каждым новым толчком, исчезая в волосах, она медленно и глубоко дышала через раздвинутые губы, словно пыталась вдохнуть весь кислород, которым мы оба дышали. Затем ее руки спустились к моим ягодицам и сжали их, подталкивая; это малейшее, едва заметное поддразнивание сдавливало грудь, ускоряя каждый удар и без того бешено бьющегося сердца. Видеть ее такой, лежащей подо мной, стонущей мое имя и умоляющей о большем – лучшее из всего, что я когда-либо испытывал. Страх потерять эту связь внезапно оказался таким осязаемым, что стало трудно дышать. Я уже позабыл, когда чего-либо по-настоящему боялся, но это осознание пугало до одури. И я не переставал двигаться в Оливии, хватая воздух ртом, чувствуя уже знакомое покалывание в позвоночнике, но не желая достигать разрядки в порыве задержать этот момент как можно дольше.
Ее розовые губы снова приоткрылись, и я наклонился, пробуя их на вкус, глотая каждый ее стон до того, как он прорежет воздух, пахнущий сексом и нами. Когда я вернулся домой, все, чего мне хотелось, – это принять ксанакс и лечь спать, но потом Ливи снова ворвалась в поле моего зрения, и я твердо решил вытрахать ее из своей системы, надеясь, что к утру уже забуду, как выглядит ее полное беспокойства лицо.
Я облажался.
Мне не хватило того раза, когда ее идеальные пухлые губы обхватывали мой член, а бездонные глаза смотрели на меня с примесью возбуждения и восхищения, пока я изливался в ее рот. И я уже точно знал, что не хватит всей жизни, чтобы забыть, как эта тугая киска сжимается вокруг члена как тиски, выворачивая всего меня наизнанку. Я не должен был позволять этому случиться, но у меня не было сил отказаться от Оливии теперь, когда я знал, как звучит ее голос, когда она кричит, сотрясаясь в оргазме, и как по-особенному прекрасны ее остекленевшие голубые глаза, смотрящие не куда-нибудь, а прямо в мои.
Интересно, смотрела ли она с тем же обожанием на парня, что первым получил ее в свою постель и забрал то, что я теперь никогда не смогу получить? Стонала ли она так же его имя, раздирая его кожу ногтями, пока он проникал в ее влажное тугое тепло? Я не хотел этого знать. Поэтому, отстранившись, снова взял ее глаза в плен, делая последние, едва контролируемые толчки, кончая и слушая сладкие всхлипы, стараясь навсегда запечатлеть наш первый раз в памяти.
Новая слеза стекла из уголка ее глаза, и я наклонился, чтобы поймать ее губами, ощущая соль на языке. Зажмурившись, растворился в этом моменте, не желая вставать, испытывая опасение за то, что, вероятно, был слишком груб.
– Ты меня раздавишь. – Слабый толчок и тихий голос, я перекатился на спину, все еще не размыкая век. Все это казалось таким знакомым. Лежа так, я почти расслабился, услышав, как Оливия тихонько поднялась с кровати и направилась прочь из комнаты даже не оборачиваясь. Я резко сел.
Что за херня?
Не дожидаясь, пока мой член наконец обмякнет, что в ее присутствии казалось практически невозможным, я выбросил использованный презерватив в мусорное ведро в своей ванной и в чем мать родила отправился на поиски объяснений. Дверь в комнату Оливии была не заперта, но плотно прикрыта, в душе журчала вода. Без церемоний я вошел в ее ванную, глядя на идеальную женскую фигуру, стоящую ко мне спиной в тесном пространстве душевой кабины. Подойдя ближе, прикоснулся к ее плечу, и Оливия дернулась, словно не ожидая этого.
– Какого черта, Ник? – Она прищурила глаза, выглядя так, будто всего пять минут назад мой член не был внутри ее, а я только что позарился на святое.
– У нас только что был секс, – разве не очевидно.
– Отличная работа, детектив! – огрызнулась она, приводя меня почти что в бешенство. – И что с того?
– Ты мне объясни! Я сделал тебе больно? – От меня не ускользнуло, как ее руки дернулись, чтобы прикрыться.
– Нет, с чего ты взял?
– Не знаю, может быть с того, что ты унеслась со скоростью пули, как только все закончилось, – с укором сказал я, все еще не понимая, что происходит.
– Мы не обязаны это делать, – ответила Ливи, отходя еще дальше на шаг, прижимаясь спиной к плитке внутри кабинки.
– Делать что? – недоумевал я.
– Ты не обязан обнимать меня перед сном после того, как трахнул, и спрашивать о моем самочувствии, – выпалив это, она поморщилась и враждебно оскалила зубы. Но плохо замаскированная печаль в ее взгляде всколыхнула внутри меня что-то подозрительное, похожее на сожаление и возмущение.
– И как же, по-твоему, я должен себя вести?
Она сжала губы, дрожа всем телом. Последнее, чего я хотел, – это снова ругаться теперь, когда стена между нами стала не такой прочной. Я шагнул к ней, задвигая стеклянную перегородку, и усилил напор горячей воды, поворачивая кран.
– Иди ко мне, – протянул руку, хотя места между нашими телами и так практически не осталось. Борьба в ее взгляде быстро ослабла, и после медленного выдоха Ливи подошла ближе, прижимаясь ко мне всем телом. Она была такой маленькой и беззащитной, что у меня сжалось горло от мысли, что я мог чем-то обидеть ее. – Я сделал что-то, что тебе не понравилось? – прошептал, поглаживая ее спину и волосы, прижимаясь своим подбородком к макушке ее головы.
В ответ она лишь покачала головой, и мои плечи немного расслабились. Я держал ее в объятиях, пока сверху на нас стекала вода, и в очередной раз закрывал глаза, представляя, как она смывает с меня все плохое, делая таким же чистым, как девушка в моих руках. Если бы я стал кем-то другим, то мог бы остаться с нею, не боясь испачкать. В другой жизни. Я не солгал, когда сказал эти слова ранее. Тогда я смог бы любить ее, не опасаясь оборвать ее крылья.
* * *– А как тебе эти? – поинтересовалась Оливия, немного краснея и отводя взгляд в сторону.
С той ночи она почти не смотрела мне в глаза, предпочитая избегать моментов, когда нам приходилось оставаться наедине, суетливо ерзала и вообще словно испытывала дискомфорт в моем присутствии. У меня же чесались пальцы затащить ее в укромное место и устроить тет-а-тет, желательно без одежды. И дело было не только в неукротимом физическом влечении, что-то другое царапало мою грудь, учащая сердцебиение, стоило ей показаться в поле зрения. Мы словно поменялись ролями, и теперь я был тем, кто прибегал к тщетным попыткам заполучить ее внимание.
Игнорируя бесконечные вопросы флориста, сосредоточившись исключительно на своей невесте, я пристально наблюдал, как та выбирает цветы для предстоящей церемонии.
– Ник! – Ливи хмуро уставилась на меня, похоже, я снова прослушал вопрос. Виной всему ее собранные в хвост волосы, открывающие шею. Последние полчаса я представлял, как оберну это хвост вокруг руки, пока буду вдалбливаться в нее сзади. Не помогало и то, что она перестала называть меня полным именем, впервые это сбивало с толку и бесило одновременно. Мне нравилось, как эти несколько букв проделывали путь по ее горлу, прокатываясь по языку и губам, прежде чем разливались в воздухе сладчайшей музыкой. Наверно, предупреждение доктора Коллинз все же сработало и мои мозговые клетки медленно умирали, потому что я не мог найти другой рациональной причины происходящему в моей голове.
– Эти подходят, – кивнул в сторону букета в ее руках.
– Ты сказал так про все семь предыдущих, – фыркнула она, поворачиваясь к прилавку.
– Просто выбери любые, какие тебе нравятся.
Лив издала нечленораздельный ворчливый звук, надув губы, и я с трудом удержался, чтобы не сгрести ее в охапку и не поцеловать.
– Это даже не настоящая свадьба, зачем вообще стараться, – пробурчала она, и мое тело пронзил острый укол почти физической боли.
Я подошел ближе и, подхватив ее подбородок пальцем, повернул ее голову так, чтобы она смотрела мне прямо в глаза.
– Если это началось, как фальшивка, еще не значит, что все не по-настоящему. – Я постарался вложить всю уверенность в голос, чтобы подавить любое сомнение, зарождающееся в ее голове. – Ты тоже чувствуешь это, принцесса, – мы не играем.
Она не ответила, продолжая просто смотреть на меня с бесстрастным лицом, пока я терялся в догадках, пытаясь прочитать ее мысли. Каждая клетка моего тела напряглась, страшась быть отвергнутой. Это не было похоже ни на одно прошлое взаимодействие с девушкой, даже мое незначительное заблуждение в том, что Элли какая-то особенная, не шло ни в какое сравнение с тем, что колыхалось в груди сейчас. Я не тешил себя напрасными иллюзиями о том, что так и выглядит любовь, но точно знал, что происходящее между нами гораздо сильней, чем что-либо когда-то испытанное мной. Притяжение, одержимость, новая зависимость, которая началась непонятно когда, но усиливалась с каждым ударом моего сердца. Оливия смотрела на меня как на тикающую бомбу, заставляя неловко переминаться под тяжестью нечитаемого взгляда, и я уже ожидал услышать новую колкость, когда мой телефон зазвонил, высвечивая имя Ди на экране. Я игнорировал его звонки и сообщения, но это не могло продолжаться дольше.
– Прости, я отвечу, – необдуманно и импульсивно прижался губами к щеке Оливии, которая сразу густо покраснела, словно у нее развилась аллергия на мою близость. Выходя на улицу из цветочного салона, краем глаза я уловил, как она дотрагивается рукой до того места, которого только что касались мои губы, и не смог сдержать новую глупую улыбку.
– Говори, только быстро, я занят, – сказал в телефон, поворачиваясь, чтобы через витрину наблюдать за своей будущей женой.
– Боюсь спросить чем, – холодно упрекнул Ди. – Хотя можешь не отвечать, то, что наконец соизволил поднять трубку, – уже плюс.
– Какое счастье, не правда ли? – саркастично хмыкнул я.
– Двухстраничный разворот в Boston Globe говорит о том, что ты метишь в совет «Каллахан и Аттвуд» и поэтому женишься.
– Не могу понять, ты позвонил, чтобы повозмущаться, что не Райан Донован – звезда номера, или чтобы пообсуждать недостоверную информацию в желтой газетенке.
– Я в городе, Кей, и в самое ближайшее время ожидаю, что ты приедешь к отцу, который, кстати, не меньше моего хотел бы узнать, какого хрена творится в твоей голове. Ты расскажешь нам все, или я вытрясу из тебя правду, даже если для этого потребуется перевернуть тебя вверх тормашками.
– Пижамная вечеринка с твоим стариком. Заманчиво, – протянул я, глядя, как Ливи указывает на голубой букет, что-то оживленно объясняя. Для той, кто назвал нашу свадьбу ненастоящей, она выглядела чертовски заинтересованной. Я вновь подавил улыбку.
– …тически никогда, – закончил Ди, а я понятия не имел, как начиналась фраза.
– Ага.
– Ты вообще слушаешь? – возмутился он. – Чем ты, мать твою, так занят?
– Смотрю, как моя невеста выбирает свадебный букет, – честно ответил я.
– Иисус Христос, – выдохнул Ди. – Я буду ждать в доме отца, Кей. Серьезно.
Он бросил трубку, не потрудившись попрощаться, а я все еще стоял на тротуаре перед магазином, увешанным имитацией живых цветов, наблюдая, как Ливи подходит к большому зеркалу, примеряя выбранный букет. Она пару раз покрутилась из стороны в сторону, наверно представляя, как он будет сочетаться с ее свадебным платьем, и у меня перехватило дыхание от того, что я тоже представил ее, идущей ко мне по проходу между скамейками с пятью сотнями гостей, облаченную в белое.
Как Ангел.
Она вдруг поймала мой взгляд в зеркале и резко обернулась, став пунцовой. Я подмигнул в ответ, улыбаясь самой идиотской улыбкой.
Глава 30
Доминик
Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю…
(Ос. 8:7)Суровая тишина в комнате заставляла думать, что барабанные перепонки в моих ушах атрофировались по дороге сюда. Странно было, в принципе, обнаружить себя ерзающим под пристальным взглядом черных глаз Ди. Тот неподвижно сидел в кресле гостиной мистера Донована и просто смотрел, не произнося ни слова. Элли, примостившая пятую точку на подлокотник того же кресла, держалась менее невозмутимо, ее ощутимое любопытство можно было свернуть в шарик и бросить в мишень для дартса в углу комнаты, выбив сотню очков разом.
– Спроси его, – незаметно только для нее самой прошептала Элли, сдвинув рот в сторону своего жениха. Я ухмыльнулся. По правде говоря, я ожидал неловкости от этой встречи, учитывая ненормальность ситуации, с которой мы начали, но теперь обстоятельства изменились для всех участников этих неуютных дружеских посиделок, и я не стеснялся во всеуслышание заявить о том, что мне насрать на статус их отношений.
– Ну… – начал мистер Донован, дружелюбно растянув губы в неустойчивой улыбке. – Поговаривают, у тебя есть новости.
В прошлый раз я не стал рассказывать ему о контракте и Оливии, солгав, что вернулся в Бостон для восстановления после травмы. Мне не хотелось заставлять его волноваться, ведь старик сделал для меня больше, чем мой собственный отец, и я хотел отплатить хотя бы отсутствием повода для беспокойства. Я никогда не делился подробностями своей дерьмовой жизни, а он никогда и не спрашивал. Теперь, видимо, настало время дать хоть какие-то ответы на невысказанные вопросы.
– Не стоит верить всему, что говорят, – с весельем в голосе ответил я.
– Завязывай с этим дерьмом, Кей! – рявкнул Ди со своего места, заработав тычок локтем.
– Мы волнуемся за тебя, Ник, – жалостливо протянула Элли, поднимая на меня овечий взгляд, тем самым заставляя проглотить ответную язвительную колкость в адрес ее жениха, крутящуюся на кончике языка.
Сделав глубокий вдох, я поиграл кулаками, сжимая и разжимая пальцы для успокоения нервов. Мне удалось найти человека, выписавшего новый рецепт на ксанакс и обезболивающие, но я не мог заставить себя принимать их так часто, как требовал мой организм, потому что теперь, когда Ливи жила в одном со мной доме и знала гораздо больше, я просто боялся потерять контроль. Моя зависимость уже зашла слишком далеко, я чувствовал это, просыпаясь среди ночи в поту, терпя озноб, пялясь в потолок до тех пор, пока желание облегчить ломку не брало верх и скрип прикроватного ящика не становился песней, предвещающей скорое облегчение. Хранить дурь в непосредственной близости от кровати стало новой нормой, а долгие вечера в отсутствии моей соблазнительной невесты только усугубляли дыру одиночества и пустоту внутри. Стоило ей покинуть наш дом рано утром, как я уже ощущал необъяснимую тягу отправиться следом. Ее образ сам по себе успокаивал.
Я откинулся на спинку своего кресла, сфокусировав взгляд на каминной полке с фотографиями счастливых лиц всех, кто был дорог Брайану Доновану. На одной из них я беззаботно улыбался, держа в руках очередной кубок, размахивая шлемом, с черными полосами, нанесенными на щеки в боевом раскрасе, и сверкающими глазами. Как давно это было. Цепляясь за это изображение взглядом, я поведал собравшимся самую сжатую версию того, как загремел в женихи. Никто не рискнул перебивать, наверно, опасаясь, как бы я не замолк, оставив все сочные факты при себе. Я утаил лишь подробности прошлого и самые свежие факты, которые мой мозг все еще переваривал.
– Не очень-то ты похож на того, кого заставили жениться шантажом. У тебя самая глупая улыбка, которую я когда-либо видел, – сказал Ди, поднимая темную бровь.
– Брось, Донован, это мило вообще-то. – Элли снова ткнула его в бок. Они были похожи на два рассорившихся полушария.
– Эта девушка не знает твоих настоящих мотивов, – тихо проговорил мистер Донован, потирая щетину на подбородке.
Все мое тело напряглось от его слов, будто кто-то водрузил на мои плечи все земные грехи разом. Я скрыл от Ливи настоящую цель этого брака и не хотел даже представлять, что бы она сделала, если бы узнала, чем все должно было закончиться изначально. Теперь я не был уверен, что хочу пойти этим путем, я больше вообще ни в чем не был уверен.
– Да, ты по уши влип, – заключил Ди, его издевательская улыбка сделалась такой мерзкой, что у меня зачесались кулаки от желания ее стереть. – Самые стойкие из нас повержены.
Элли сочувственно улыбнулась мне.
– Она ведь тебе по-настоящему нравится? – с теплом во взгляде спросила та. – Может быть, стоит сказать ей о своих чувствах и поискать решение?
– В последний раз, когда я по пьяни брякнул, что влюблен в девушку, мне надавали по лицу, так что теперь я предпочел бы держать свои смешанные чувства за закрытым ртом, – сухо отозвался я.