Сила ненависти

Глава 14

Ник

…Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

Сделать из Оливии союзника оказалось сложней, чем я ожидал, примерно на целую сессию у доктора Коллинз и пригоршню ксанакса в сутки. В последнюю нашу встречу она робко краснела, избегая моего взгляда, но при этом таращилась как одержимая, стоило сделать вид, будто не замечаю ее.

Нынешняя версия Оливии была смелой и острой на язык, готовой отстаивать свои идеалы, по крайней мере за пределами поля зрения ее отца. Она все так же дерьмово одевалась в скучные серые шмотки, за исключением того момента, когда ее застали врасплох в выходной день, в саду. Я был готов поставить на кон все свои сбережения, включая коллекцию футбольных трофеев и гипотетические призы, которые еще не выиграл, что это Гордон заставил дочь носить эти тряпки.

Я немного знал о взаимоотношениях внутри особняка Аттвудов, но даже слепой заметил бы отстраненность родителей и настороженность Оливии. Быть ребенком в привилегированном обществе, воспитанным по большей части посторонними людьми, – паршивый опыт.

– Ты почти не притронулась к еде, – подметил я, наблюдая, как она растаскивает кусочки по тарелке, собирая их в причудливый узор.

Во времена помутнения рассудка полгода назад я пару раз приглашал Элли в ресторан, тогда еще не догадываясь, что она по уши влюблена в Ди. Так вот, что бы я ни заказывал, она покорно соглашалась, даже когда перечисленные мною блюда казались ей чем-то чужеродным. Разумеется, заметив тогда шок на ее лице, я приврал, что посещение пафосных ресторанов было исключительно привилегией игрока НФЛ, стабильно раз в месяц посещающего благотворительные вечера в высшем обществе. Я бы не стал рассказывать, что вырос в доме, где отыскать бургер под слоем черной икры и сорока сортов сыра было практически нереально.

Оливия же не нуждалась в помощи при выборе еды, и, конечно, она заказала что-то отличное от моей рекомендации, чисто из вредности. Это заставляло улыбаться, даже несмотря на странное напряжение, которое витало в воздухе всякий раз, как мы оказывались в одном пространстве. Я бы списал статическое электричество на отголоски детско-юношеской влюбленности Оливии и тот факт, что большую долю нашего знакомства вел себя как последний придурок, но какая-то часть меня будто знала, что дело вовсе не в этом.

– Я не ем мясо, а больше тут ничего нет.

– Твой отец наверняка в восторге, – усмехнулся я.

Лоб девушки нахмурился, отчего на гладкой фарфоровой коже образовалось несколько складок, голубые глаза пробежали по заведению, после нехотя встретившись с моими. Ее светлые волосы, заплетенные в тугую косу, немного растрепались у лица, а на лацкане серого пиджака красовалось пятно от соуса, о чем я промолчал. Не потому, что был джентльменом и боялся смутить, а потому, что ее пронзительный взгляд на мгновение лишил меня дара речи. Всегда ли она была настолько красива?

– Ты когда-нибудь жалел, что вырос в том доме? – вдруг спросила Оливия, и ее вопрос сработал, как дротик с транквилизатором, заставив меня откинуться на деревянном стуле и буквально вжаться в его обивку.

«Каждый чертов день», – хотелось мне ответить, но вместо этого я глотнул воды и выдал короткое:

– Временами.

– Поэтому ты ушел?

– Если это игра в двадцать вопросов, то я тоже могу спрашивать, – ехидно заметил я. – И да, это было одной из причин.

В какой-то момент я испытал легкость от того, что вот так непринужденно признавался ей и самому себе в вещах, которые обычно не мог выдавить даже под пристальным взглядом доктора Коллинз. Это было странно и освобождающе.

– Хотела бы я быть такой же смелой, – пробормотала Оливия больше себе, чем вслух.

Что-то в ее словах заставило мое тело напрячься.

– Тебе не нравится жить с родителями?

Худые плечи приподнялись и опустились в замешательстве, с ее губ сорвался легкий вздох, пронизанный тяжестью многолетнего смирения. Была ли она счастлива в том доме? И если нет, то понимала ли, что может быть по-другому?

Какое тебе дело? Это простая сделка.

– Временами, – отбила она, смущенно улыбаясь.

Это был самый исчерпывающий наш диалог за короткий период повторного знакомства, и он ощущался в разы приятней тех перепалок, что непроизвольно начинались, стоило одному из нас открыть рот в присутствии другого.

– Ну, как только ты переедешь ко мне, часть этой проблемы решится.

За моими словами последовал придушенный звук, после которого поток воды полетел через стол дождем из брызг.

– Я – что? – переспросила Оливия, быстро вытирая рот и подбородок ладонью.

Вытащив из держателя несколько салфеток, я протянул их девушке.

– Ты же не думала, что после свадьбы продолжишь жить с родителями, – это был не вопрос. Ее округлившиеся глаза подсказывали, что именно так она и думала. – Ты станешь моей женой.

У нас пока не было времени обсудить детали помимо условий, выдвинутых Оливией, загнанной в угол ее комнаты. Но если я намеревался умыкнуть ее акции, то нужно было держать наследницу Аттвуда подальше от проницательных опекающих глаз ее отца.

– Это ведь даже не настоящий брак. – Ее щеки вспыхнули, голос звучал неуверенно, а я сбился со счета, сколько раз она воспроизвела эту фразу за последние сутки. Мне было любопытно, кого из нас двоих Оливия пыталась убедить.

– Имеет ли это такой уж вес, если в конечном итоге ты получишь свободу от надзора? – То, как загорелись глаза Оливии после моего единственного аргумента, завораживало. Но магия сияния ее взгляда была недолгой.

– Я не могу оставить дедушку, – с налетом печали сказала она. – У него там совсем никого нет.

– Ты можешь навещать его каждый день после учебы. – Тут ее губы скривились, будто я говорил не об университете, а о купании в кислоте.

– Разве тебе не нужно обратно в Чикаго? – спросила Оливия, переводя тему. – Где ты вообще собираешься жить? Если в том жутком доме, в котором живет твой…

– Карсон и я в одном доме? Хреновая идея, – прервал я. – Я присматриваю жилье в Бостоне.

Пока что это только временное жилье, до тех пор пока не заберу дом матери себе. Мне придется раскошелиться, чтобы обеспечить достойную крышу на ближайший год, но это меньшее из зол. Утром состоялся наш разговор с Тони, и он подтвердил то, что я уже и так знал.

Руководство клуба по-настоящему взбесилось после всего, что всплыло на поверхность в том до смешного карикатурном зале заседаний. По словам моего агента, заместитель Винсента де Ла Круа даже продырявил стул своей горящей задницей ровно через три минуты после моего ухода. Он привел по меньшей мере дюжину аргументов, принимая в расчет которые, мое место было где угодно, только не в «Файр».

Наблюдать, как все, чего ты так упорно добивался, становится большим жирным ничем, без преувеличения больно. Но еще хуже – в крохотной надежде на снисходительность облизывать не успевшие остыть пятые точки толстосумов. У меня даже не было достойного противовеса их гневу, учитывая травму и тот факт, что моя карьера без всего этого не продержалась бы дольше намеченного срока.

Брови Оливии нахмурились, когда тень недоверия промелькнула на ее утонченном лице. Малышка Аттвуд взвешивала варианты, пытаясь найти лазейку и одновременно с тем завладеть желаемым. Будь я чуть более тщеславным, то обиделся бы на ее внезапно пропавший интерес ко мне, но, в сущности, это не имело значения, ведь я твердо намеревался сделать то, что должен.

– За обедом ты сказала, что спешишь домой, так какого черта мы стоим здесь уже добрых пятьдесят минут ради какой-то долбаной примерки? Просто войди внутрь и выбери то, что тебе нравится и в чем тебе было бы удобно. – Я осмотрел наряд Оливии с головы до ног. – Ну, не настолько удобно.

Серьезно, ее выбор одежды убивал стояк, особенно когда я подозревал, что под ней скрывается настоящее сокровище. Но мое раздражение, подпитанное переминанием на месте в бестолковом ожидании, не позволяло продвинуться в своих мыслях.

После обеда мы несколько часов проторчали у выбранного миссис Аттвуд организатора мероприятий, перебирая образцы тканей, пестрые брошюры и фотографии счастливых пар, запечатленных в различных свадебных декорациях в сопровождении неизменных пластиковых улыбок. Энтузиазмом не пахло, не помог и перерыв на кофе, потому что в агентстве не смогли найти соевое молоко, что было сродни катастрофе для моей будущей жены. Мы отложили часть планов, остановившись в конечном пункте сегодняшнего пути.

Оливия настояла на том, чтобы заручиться поддержкой подруги, раз я ничего не смыслил в женской одежде, потому что в основном носил футбольную форму и выцветшие толстовки – это ее слова, не мои. И вот мы стояли у магазина с платьями, что само по себе ощущалось слащавым, пытаясь дозвониться какой-то Керри, чтобы она соизволила притащиться сюда, пока не наступила новая зима.

– Ты такой козел, – насупилась Оливия, демонстративно поворачиваясь ко мне спиной. Только сейчас я заметил, какая она маленькая в сравнении со мной. То есть она всегда была маленькой, но сейчас эта физическая разница не выглядела неправильной и тревожной. Напротив, в моей голове начинали вспыхивать различные дурацкие идеи типа «как бы ощущалась эта круглая попка в моих ладонях».

– Семеро меня раздери, прости, дорогая! Я бежала со всех ног, – запыхавшаяся рыжеволосая женщина лет тридцати с небольшим с мальчишеской стрижкой остановилась перед Оливией, обнимая ее так крепко, что мне показалось, будто расслышал треск костей. – Чертов таксист свернул не туда, мне пришлось выйти за четыре квартала.

Она, пыхтя, отбросила за спину конец полупрозрачного пурпурного шарфа, но тот снова упал ей на грудь. Я не видел лица Оливии, стоя за ее спиной, но мог поспорить, что та улыбнулась, когда мягко проговорила:

– Я так скучала по тебе, – снова ныряя в объятия подруги. Тесная связь двух женщин продлилась почти минуту, после чего зеленые глаза, перемазанные жирным слоем косметики, посмотрели на меня с недобрым прищуром.

– Только без паники, дорогая, – сказала Керри, все еще сжимая в руках тело Оливии. – Там за твоей спиной какой-то извращенец пялится прямо на нас, как псих.

Я вскинул бровь. Нарочно ли она говорила достаточно громко, чтобы я мог услышать?

– Все в порядке, Керри. – Моя капризная невеста наконец снизошла до того, чтобы повернуться. – Это Доминик. Доминик, это Керри, она поможет мне с выбором платья.

– Просто Ник, – подчеркнул я, глядя на Оливию.

– Стоп, стоп, стоп, – рыжая вскинула руку. – Платье? Ты сказала, это вопрос жизни и смерти! Я чуть не сломала каблук, а потом и ногу, пока спешила вытаскивать тебя из передряги!

Черт, у меня почти возникло дежавю – она так походила на Сью в своей манере заставлять людей чувствовать себя крохотными. Только ее пристрастия в одежде, в отличие от безукоризненной бывшей помощницы Ди, не вызывали доверия. Кто вообще носит на себе все семь цветов одновременно? И как вообще эта женщина могла помочь найти подходящее платье, если ее повседневный наряд состоял из лакированных красных сапог, мини-юбки в розовых блестках и волосатого желтого пуховика, обмотанного шарфом. В начале апреля!

Либо я попал в альтернативную реальность, где ни одна из женщин в радиусе пяти футов от меня не умела одеваться, либо у меня в глазу что-то застряло.

– Извини, но мне правда нужна твоя помощь. Очень-очень, – взмолилась Оливия, по-ребячьи выпятив нижнюю губу, что сделало ее лицо раздражающе милым.

– Хорошо, главное, что тебя выпустили из подземелья, или где они тебя держали, чему я несказанно рада, – твердо сказала Керри. – Это твой новый надзиратель? – Она оглядела меня так, будто мысленно облизала языком. Я вздрогнул.

– Эм… Это…

– Ее жених, – закончил я за Оливию.

Глаза Керри расширились.

– Иди ты! – выкрикнула та, не заботясь о том, что мы все еще стояли на оживленной улице. Истинные ирландцы не умели скрывать своих чувств, даже будучи примотанными к стулу, со скотчем на губах и мешком на голове. Оливия была внешне спокойна, но почти душила меня глазами.

– Это долгая история, – пробубнила она, виновато ссутулившись. – Я помогаю ему, он помогает мне.

– У богатых что, новый вид благотворительности? – фыркнула Керри. – Если так, то я бы тоже не отказалась от такой помощи. – Она расхохоталась на полуслове, привлекая к себе еще больше внимания случайных прохожих. – Ты выглядишь смутно знакомым, – резко оборвав смех, сказала Керри, обращаясь ко мне.

– Ну, я играю в футбол, ты могла видеть матчи…

– Погоди-погоди, мы ведь говорим про настоящий футбол? – уточнила она, перебивая. Оливия подавила смешок. Гребаные ирландцы знали только один вид футбола, и мы говорили не о нем.

– Американский футбол. – Мой левый глаз дернулся, клянусь.

– Это, случайно, не тот, в который играют кожаной штопаной дыней? – не унималась Керри, от чего Оливия рассмеялась вслух. И, черт возьми, этот смех заставил меня проглотить возмущение.

– Ага, – просто ответил я.

– Ну извини, никогда не слышала, – фыркнула Керри и полезла в сумочку, будто наш разговор ей наскучил.

Контраст между этими двумя был странно забавным, до такой степени, что мне не терпелось узнать, при каких обстоятельствах они познакомились. Как будто прочитав мои мысли, Оливия резко выпрямилась.

– Ну, думаю, дальше мы сами справимся. – Она говорила со мной, откровенно прогоняя из маленького девчачьего клуба. Паника в ее взгляде выдавала нервозность, вызванную моим присутствием. Вероятно, Оливия хотела объясниться перед подругой, что прямо сейчас брызгала на себя примерно седьмой раз содержимое флакона с едкими духами. Проходящий мимо мужчина закашлялся, ослабляя галстук, и Керри злобно оскалилась, пшикнув ему прямо вслед.

На сегодня у меня не было назначено сеансов у доктора Коллинз, а физиотерапия начнется только на следующей неделе, так что я был предоставлен самому себе и мог бы остаться, просто чтобы убедиться, что эта парочка не купит какую-нибудь жуткую безвкусную хрень. Но была вещь, которую я уяснил за короткий период времени, Оливия нуждалась в ком-то близком помимо больного деда и холодных, как мраморные статуи, родителей. Ей нужен был человек, с которым она могла бы обсудить все случившееся, чтобы получить необходимую поддержку. И я совершенно точно не был им.

– Тогда оставлю вас, – вежливо поклонился, чем заработал слащавый вздох Керри и еще один смертоносный взгляд Оливии.

Вынув из бумажника карточку, я протянул ее своей невесте. Та лишь уставилась в ответ.

– Что это?

– Компенсация за то, что взял то, что было твоим, – ответил я.

Она смотрела на кусок пластика так, словно это была пасть аллигатора и стоило ей протянуть руку, как она лишилась бы ее по локоть.

– Мне не нужны твои деньги, – выдавила она, теперь краснея от раздражения, не от робости.

– Так же как и мне не нужны твои возражения. Если, конечно, ты не предпочитаешь платить за платье ценой забоя крупного рогатого скота. – Ее лицо исказилось в ужасе, а рука сама потянулась, выдергивая карточку из моих пальцев.

– Мудак, – буркнула Оливия, разворачиваясь на пятках и бодро шагая в сторону магазина, одновременно с этим тихо шепча молитву о прощении за очередное ругательство.

Керри понеслась следом, даже не попрощавшись.

Сквозь окна витрины я видел, как девушки разговаривали, и Оливия не выглядела хоть сколько-нибудь счастливой, что, в сущности, было понятно, ведь не она определила свою судьбу. Но я все никак не мог отделаться от мысли, что стало с той одухотворенной Ливи, что лопнула бы от счастья, сделай я ей предложение. И не совершают ли наши отцы огромную ошибку, лишая ее права выбора.

Глава 15

Оливия

Прикрывающий проступок ищет любви; а кто снова напоминает о нем, тот удаляет друга.

Керри влетела в магазин следом за мной, не дав ни минуты на передышку. Напыщенный индюк наверняка по-прежнему стоял перед витриной, упиваясь видом того, как я только что потеряла самообладание. Знал бы он, каких усилий стоило не запихнуть ему эту карточку прямо в з…

– Притормози-ка, дорогуша! – Подруга возникла передо мной, приняв красноречивую позу со скрещенными на груди руками. Ее левая бровь взлетела почти до линии лба, а нога выстукивала навязчивый ритм по мраморному полу. – Ничего не хочешь объяснить?

– Нечего объяснять, я угодила из одной ловушки в другую и до сих пор силюсь понять, какая из двух была более безопасной для моей психической стабильности. – Я тяжело вздохнула.

– Давай-ка поразмыслим. – Керри загнула один палец. – Ты без охраны средь бела дня разгуливаешь по магазинам в моей компании, а небеса до сих пор не разверзлись, явив твоего отца, готового вышвырнуть меня за пределы страны, – последовал еще один палец. – И только что твой горячий как ад жених, о котором я, кстати говоря, ни черта не знала, но до этого мы еще доберемся, – третий палец, – вручил тебе карточку от всего мира, приказав купить новое платье. Я ничего не упустила?

– Когда ты так говоришь…

– Серьезно, Лив, что это за парень?

– Он все еще там? – не оборачиваясь к витрине, спросила я. Взгляд Керри метнулся за мою спину.

– Ага. – Она снова взглянула на меня, и в зеленых глазах мелькнуло осознание. – Боже, вот в чем подвох! Он ненормальный, да? Тебе нужна помощь?

Драматизм и подозрительность Керри Рейнбоу порой выходили за рамки адекватного восприятия действительности. Однажды во время представления в зале вырубился свет, и она, решив, что это нападение или черт знает что еще, выскочила в крохотное окно туалетной комнаты в одном белье, пробежав почти три квартала, прежде чем здравый смысл догнал ее. Когда позже обнаружились проблемы с проводкой, Керри списала это на происки злых духов и чуть не окропила место соединения проводов святой водой. Хорошо, что охранник вовремя подоспел, выхватив бутылку из рук чересчур суеверной ирландки.