Пехотная баллада

брошено на прои

Его Светлость командор сэр С

заявил «Правде»:

капитуляция была

вражеские военачальн

упрямые идиоты, но не см

чатать это в своей газетке».

Известно, что

безнадежная ситу

ий голод

по всей

нет выбор

вторже

Но ведь Борогравия побеждает? Так почему же «не сдадимся»? И что такое Коалиция?

А еще Полли не давал покоя капрал Страппи. Она понимала, что он действует на нервы и Джекраму. Капрал задавался – с точки зрения Полли, носки явно не давали ему покоя, – и вел себя так, будто это он командовал отрядом. Возможно, причиной была общая мерзопакостность Страппи, но…

– Господин капрал, – окликнула она.

– Чего тебе, Пукс? – отозвался Страппи. Нос у него по-прежнему был очень красный.

– Мы побеждаем, правда? – спросила Полли. Ей уже надоело его поправлять.

Внезапно все остальные обратились в слух.

– Не лезь не в свое дело, Пукс! – огрызнулся Страппи. – Мы деремся, вот и все.

– Так точно, господин капрал. Значит… я буду драться на той стороне, которая побеждает?

– Сержант, тут кое-кто задает слишком много вопросов, – пожаловался капрал.

– Не задавай вопросов, Перкс, – рассеянно сказал Джекрам.

– Значит, мы проигрываем? – уточнил Кувалда. Страппи обернулся к нему.

– Ты сеешь Панику и Упадок Духа, вот что! – заорал он. – Это – пособничество врагу!

– Замолкни, рядовой Холтер, – велел Джекрам. – Слышал? А теперь…

– Холтер, ты под арестом до…

– Капрал Страппи, пару слов в твое отвислое ухо, если не возражаешь! А вы, парни, стойте тут! – зарычал сержант, слезая с повозки.

Джекрам отошел шагов на пятьдесят по дороге. Одарив отряд яростным взглядом, капрал побежал за ним.

– У нас неприятности? – спросил Кувалда.

– Догадайся, – сказал Маладикт.

– И гадать нечего, – сказал Зыркий. – Страппи может придраться за что угодно.

– Они спорят, – заметил Маладикт. – Это странно, вам так не кажется? В принципе сержант должен командовать капралом.

– Так мы побеждаем или нет? – спросил Зыркий. – То есть я знаю, что идет война, и… нам ведь дадут оружие? И мы… ну, нас должны сначала чему-нибудь научить? Может быть, к тому времени война уже закончится? Все говорят, что мы побеждаем.

– Сегодня я попрошу Герцогиню о победе, когда буду молиться, – сказал Уолти.

Остальные переглянулись с одинаковым выражением лица.

– Ну да, Гум, – добродушно сказал Кувалда. – Ты помолись.

Солнце быстро садилось, полускрытое туманом. На грязной дороге посреди сырых полей вдруг стало очень холодно.

– Никто не говорит, что мы побеждаем. Разве что Страппи, – сказала Полли. – Просто все говорят… что все говорят, что мы побеждаем.

– Только не те солдаты, которых… чинил Игорь, – заметил Кувалда. – Они говорили: «Бедные вы дурни, делайте ноги, если хоть что-то соображаете».

– Спасибо, что поделился, – сказал Маладикт.

– Похоже, нас жалеют, – произнесла Полли.

– Я тоже, а ведь я – один иж наш, – сказал Игорь. – Некоторые шолдаты…

– Эй, эй, хватит чесать языки, молокососы! – заорал Страппи, торопясь обратно.

– Капрал, – негромко окликнул сержант, забираясь на повозку. Страппи замолчал, а потом голосом, полным сладости и сарказма, продолжил:

– Прошу прощения. Мы с господином сержантом были бы весьма вам прызнательны, если бы вы, наши будущие отважные герои, соизволили продолжить вместе с нами эту приятную прогулку! Вот так! Финтифлюшки оставим на потом. Правое плечо вперед, девочки!

Полли услышала, как Кувалда ахнул. Страппи со зловещим предвкушением взглянул на него.

– Что, кому-то не нравится? Помяни мое слово, рядовой Холтер, тебе еще учиться и учиться. Ты, черт возьми, будешь сопливой девчонкой, пока мы не сделаем из тебя мужчину, ясно? И мне страшно подумать, сколько времени на это уйдет! Шагом арщ!

Я знаю, сколько времени на это нужно, подумала Полли, когда они двинулись дальше. Десять секунд и два носка. Ну или один, если речь о Страппи.

Плотц был похож на Плюн, но еще хуже, потому что больше. Дождь зарядил опять, когда новобранцы вышли на вымощенную булыжником площадь. Полли подумала, что, наверное, здесь всегда непогода. Серые дома были в грязи понизу, из переполненных желобов на крышах вода текла на булыжники, забрызгивая идущих мимо. И никого вокруг. Открытые двери хлопали на ветру, мусор носило по улицам. Она вспомнила толпу беженцев на дороге. В городе не осталось ни души.