Она села в дилижанс.
Пока они ехали в горы, пошёл снег. Мисс Тик знала, что среди снежинок не встретишь двух одинаковых, и не стала к ним приглядываться. А вот если бы пригляделась, то почувствовала бы себя не такой уж и умной.
Тиффани спала. В камине её спальни теплился огонь. Внизу стучал станок госпожи Вероломны, ткал дорожку сквозь ночь.
Маленькие синие человечки крадучись подобрались по полу к маленькому столику, который Тиффани использовала для письма, вскарабкались друг другу на плечи, и вот уже верхний Фигль в пирамиде оказался на высоте столешницы.
Тиффани перевернулась на другой бок и тихонько фыркнула во сне. Фигли замерли, и спустя мгновение дверь спальни неслышно закрылась за ними.
Едва различимая взглядом сине-рыжая комета, взметнув пыль, пронеслась вниз по лестнице, прошмыгнула в кладовку и через странную дыру в форме сырной головы, проделанную внизу задней двери, вылетела наружу. Её дальнейший путь можно было проследить по потревоженной палой листве до маленького костерка в глубине леса. Свет от огня играл на лицах многочисленной орды пикстов, хотя если бы он мог выбирать, то предпочёл бы поиграть в другом месте.
Комета остановилась и распалась на шестерых Фиглей, двое из которых тащили дневник.
Добычу бережно положили на землю.
– Уфф, еле копытсы унесли с этого дому, – перевёл дух Громазд Йан. – Зырили те черепушки верзунские? Этой карге путю лучше не перебегать!
– Ах, опять она замочину навесила, – заметил Явор Заядло, пустившись в обход дневника.
– Явор, а мож, всё ж таки не надо его читать? Нехорошо оно, – вмешался Билли Мордаст. – Это ж лишное!
– Она – нашая карга. Её лишное – нашее лишное, – отмахнулся Явор Заядло, запустив руку по локоть внутрь замка. – И ваще, она ж хочет, чтоб хтой-то это прочитил, а то чего б она шкрябила? Нет толку шкрябить, ежли читить некому. Только карандахи зря тратить.
– Мож, она сама его и читает, – неуверенно предположил Билли.
– Нды? И на кой оно ей? – презрительно фыркнул Явор. – Она всё там и так бум-бум, сама ж нашкрябила. Да и Джинни велела прознать, что нашая карга про баронского парю себе кумексает.
Раздался щелчок, и замок открылся. Вся фиглёвская братия приготовилась почтительно наблюдать.
Явор Заядло полистал шуршащие страницы и широко ухмыльнулся:
– Ах, она тута шкрябит: «Фигли опять объявились. Как мне их не хватало!»
– Видать, она по нам оченно соскучилась, – сказал Билли Мордаст. – Дай-ка позырить, пжалста…
«Фигли опять объявились. Только их мне не хватало!» – прочёл гоннагл.
– А-а, – протянул Билли.
Он был родом из клана Долгого озера и пришёл в клан Мелового холма вместе с Джинни. Фигли Долгого озера, в отличие от клана Холма, были на «ты» с грамотой, а Билли, как гоннаглу, пришлось особенно хорошо овладеть чтением и письмом.
Фигли же Мелового холма были больше на «ты» с выпивкой, грабежом и мордобоем, и Явор Заядло славился владением всеми тремя этими искусствами, но ему пришлось научиться читать и писать, потому что этого хотела Джинни. Билли давно заметил, что в обращении с буквами Большому Человеку клана свойственна не столько точность, сколько надежда на лучшее. Напоровшись на предложение подлиннее, Явор Заядло норовил разобрать несколько слов, а потом с наскоку домыслить остальное.
– Искушство читания ведь в том, чтобы скумексать, что слова хотят тебе сказануть, верно? – сказал Явор.
– Мож, оно и так, – вмешался Громазд Йан. – Токо есть ли среди тех словей что-нить разлюбезное про того мешковастого верзунчика из замка?
– Экий ты романтышный, – усмехнулся Явор Заядло. – Нае, нету тута такого. Они таперь свои письмы мал-мал шифрить стали. Экая-какая помеха читанию: буковы и так-то разбечься норовят, а тут их ещё перемешкали почёмздря.
– Ах, эт’ для нас всех добром не обвернётся, ежли мал-мал громазда карга мечтовывает о парях заместо того, чтоб карговству учиться, – сказал Громазд Йан.
– Ах-ха, но, мож, паря-то в мужи идти не захотит, – сказал Чуть-не-в-уме Ангус.
– Когда-нить, мож, и захотит, – возразил Билли Мордаст. Его хобби было наблюдение за людьми. – Почти все верзунские мущщины в мужи идут.
– Взаправду? – не поверил Фигль.
– Ах-ха.
– Что, по добровой воле?
– Ах-ха, многие хотят жениться, – сказал Билли.
– Чтоб прощевай тыркс, пойло жракс и морда дракс?
– Эй, я ж по-прежневому тыркс, пойло жракс и морда дракс! – крикнул Явор.
– Ах-ха, Явор, токо мы видели, как опосля тебе почёмздря Объясняваться приходится, – возразил Туп Вулли.
Фигли дружно закивали. Искусство Объясняться они считали чем-то вроде чёрной магии. Уж слишком сложно бывает Объяснить…
– Ну, вот мы возвертаемся с тырксов, жраксов и драксов, а Джинни на тебя эдак зыркс – и губы поджамкивает, – продолжал Вулли.
Остальные Фигли в ужасе взвыли:
– О-о-о-о, токо не поджамканье губей, токо не оно!
– А потом ишшо и руксы на груди скрещает, – не унимался Вулли, увлечённо дрожа со страху от собственных слов.
– О-о-о-о-о, ой-ёи-ёи, руксы на груди! – Фигли принялись рвать на себе волосы.
– И я уж не грю, как она носком ноги притопсывает…
– А-аргх! Нет! Притопсы! – Некоторые стали биться головой о деревья.
– Так-то оно так, – вмешался Явор Заядло, – но вы ни бум-бум, что у нас, мужьёв, на всё это свои таинствия имеются.
Фигли озадаченно переглянулись. В наступившей тишине раздался треск – это повалилось на землю небольшое деревце.
– Мы про такенное в жисть не слыхали, – выразил общее недоумение Громазд Йан.
– Ишшо б вы слыхали! Хто б вам сказанул-то? Вы неженатиксы! Вы ни бум-бум, как оно всё по-е-тиш-но у-рав-но-ве-шен-но. Ну-кось, ступайте сюдыть, я вам на ухи шепну.
Тщательно оглядевшись по сторонам – не слышит ли его кто-нибудь, кроме пятисот Фиглей, – Явор Заядло продолжал:
– Ну дыкс от… Попервой ты тыркс, пойло жракс и морда дракс, ах-ха? А опосля возвертаешься, знатца, в курганс, и там тебя ждут притопсы…
– О-о-о-о-о!