Безумная звезда

– Ну что ж, – приветливо сказал Гальдер, вешая передник на стену и устраиваясь в кресле с ручками в виде львиных лап и утиными ножками. – Ты послал мне эту мему, которая рядом…

Траймон пожал плечами.

– Меморандум. Я просто указал, господин, что главы остальных орденов выслали в Скундский лес своих агентов, дабы захватить Заклинание, тогда как ты ничего не предпринимаешь. Надеюсь, в свое время ты откроешь нам причину такого поведения.

– Твоя наивность заставляет меня устыдиться, – отозвался Гальдер.

– Тот из волшебников, кто вернет Заклинание, принесет великую честь себе и своему ордену, – продолжал Траймон. – Остальные пустили в ход сапоги и всевозможные заклятия. Что намереваешься использовать ты, о учитель?

– Кажется, я различил в твоем голосе саркастические нотки?

– Ни в коем разе, учитель.

– Даже тени сарказма не было?

– Ни малейшей, учитель.

– Прекрасно. Потому что я не собираюсь никуда идти.

Гальдер нагнулся, поднял с пола какую-то древнюю книгу, и она, повинуясь вполголоса отданной команде, со скрипом раскрылась. Подозрительно похожая на язык закладка быстро втянулась в переплет.

Гальдер нашарил рядом с подушкой кожаный кисет с табаком и трубку размером с печь для сжигания отходов, с мастерством заядлого курильщика растер в ладонях шарик табака и набил им чашечку. Полыхнуло пламя, вызванное щелчком пальцев. Волшебник глубоко затянулся, удовлетворенно вздохнул и…

…Поднял глаза.

– Ты еще здесь, Траймон?

– Ты меня вызывал, учитель, – ровным тоном откликнулся Траймон.

По крайней мере, его голос звучал ровно. Но глубоко в серых глазах помощника сверкала слабая искорка, которая говорила, что он ведет учет всех оскорблений, всех покровительственных огоньков в глазах, всех мягких упреков, всех понимающих взглядов и каждый из них обернется мозгу Гальдера лишним годом погружения в кислоту.

– О да, действительно вызывал. Будь снисходителен к стариковским слабостям, – любезно отозвался Гальдер. Он поднял книгу, которую только что читал. – Я не одобряю суеты. Возня с магическими коврами и прочими штучками очень эффектна, но, по мне, это не настоящая магия. Возьмем, к примеру, семимильные сапоги. Если бы люди были созданы для того, чтобы преодолевать за один шаг две с лишним лиги, Создатель дал бы нам более длинные ноги… О чем это я?

– Не знаю, – холодно промолвил Траймон.

– Ах да. Странно, но в библиотеке по пирамиде Цорта ничего нет. Было бы резонно предположить, что там что-нибудь да есть, как ты думаешь?

– Библиотекарь, разумеется, будет наказан.

Гальдер бросил на него косой взгляд.

– Только ничего радикального. Некоторое время посидит без бананов, и хватит с него.

Пару секунд они молча смотрели друг на друга.

Гальдер первым отвел глаза – ему становилось не по себе, когда он смотрел на Траймона в упор. Все равно что вглядываться в зеркало и видеть, что там никого нет.

– Однако, – сказал он, – как ни странно, я нашел помощь в другом месте. На моих собственных скромных книжных полках. В дневнике Скрельта Переменикорзина, основателя нашего ордена. О мой горячий юный друг, жаждущий ринуться в путь, знаешь ли ты, что происходит, когда умирает волшебник?

– Все заклинания, которые он выучил за свою жизнь, начинают произноситься, – ответил Траймон. – Это говорят нам на одном из самых первых уроков.

– На самом деле в случае с изначальными Восемью Великими Заклинаниями это не так. Внимательно изучив данный вопрос, Скрельт выяснил, что Великое Заклинание просто укроется в ближайшем сознании, которое будет открыто и готово его принять. Подтолкни-ка сюда вот то большое зеркало, будь так добр.

Гальдер поднялся на ноги и, шаркая, подошел к остывшей наковальне. Полоска магии еще извивалась, одновременно присутствуя и не присутствуя в этом мире. Она напоминала прорезь, открывающуюся в другую, переполненную горячим голубым светом вселенную. Он спокойно взял ее в руки, достал с полки лук и произнес волшебное слово. Магия охотно вцепилась в концы лука, натянув его так, что дерево затрещало. Гальдер выбрал стрелу.

Траймон тем временем вытащил тяжелое стоячее зеркало на середину комнаты. «Когда я стану главой ордена, – пообещал он себе, – никогда не буду шлепать по комнате в домашних тапочках».

Траймон, как уже упоминалось ранее, считал, что молодая кровь способна на многое, надо только убрать с ее дороги трухлявые пни. Однако ему было интересно увидеть, что собирается предпринять старый болван-учитель.

Возможно, он испытал бы некоторое удовлетворение, если бы знал, что и Гальдер, и Скрельт Переменикорзин ошибаются.

Гальдер сделал перед зеркалом несколько пассов, отчего оно сначала затуманилось, а потом, прояснившись, показало вид Скундского леса с высоты птичьего полета. Натянув тетиву, волшебник внимательно вгляделся в изображение. Пробормотав пару фраз типа: «Учтем скорость ветра, скажем, три узла» и «Сделаем поправку на температуру», он довольно обычным движением выпустил стрелу.

Если бы законы действия и противодействия имели к происходящему хоть какое-то отношение, стрела шлепнулась бы на пол в нескольких футах от волшебника. Но законам здесь никто не следовал.

Стрела издала звук, который не поддается описанию, но который для полноты изложения можно упрощенно представить как «чпок» плюс три дня напряженной работы в прилично оборудованной радиотелефонной мастерской, и исчезла.

Отбросив лук, Гальдер ухмыльнулся.

– На дорогу ей понадобится около часа, – заявил он. – Потом Заклинание прилетит по ионизированному следу сюда. Ко мне.

– Замечательно, – объявил Траймон, но любой прохожий телепат прочитал бы у него в мозгу сделанную из десятиярдовых букв мысль: «А почему не ко мне?»

Молодой волшебник как раз смотрел на заваленный всяким хламом верстак. Длинный и острый нож показался ему словно специально изготовленным для исполнения замысла, который внезапно пришел в его голову.

Насилие было одним из тех дел, в которых Траймон предпочитал участвовать не иначе как через посредника. Но пирамида Цорта совершенно недвусмысленно высказалась насчет наград тому, кто сведет Восемь Заклинаний воедино в нужное время. Нет, Траймон не допустит, чтобы годы кропотливого труда пропали даром. Какому-то старому дураку пришла в голову блестящая мысль – ну и что?

– Не хочешь какао? Все равно ждем, – спросил Гальдер, ковыляя через комнату к колокольчику для вызова слуг.

– Очень хочу, – процедил Траймон, поднимая нож и взвешивая в руке, чтобы прикинуть точность полета. – Я должен поздравить тебя, учитель. Вижу, всем нам нужно подниматься рано-рано утром, чтобы когда-нибудь взять над тобой верх.

Гальдер расхохотался. Нож покинул руку Траймона с такой скоростью, что (благодаря несколько медлительной природе света Плоского мира) стал чуть-чуть короче и немного массивнее за то время, пока летел, нацеленный точно в Гальдерову шею.

До нее он не долетел. Вместо этого нож свернул в сторону и начал быстро вращаться по кругу – так быстро, что у Гальдера словно металлический воротник появился. Волшебник повернулся. Внезапно Траймону показалось, что его учитель подрос сразу на несколько футов.

Нож сорвался со своей орбиты и, задрожав, впился в дверь, пройдя рядом с ухом Траймона на расстоянии какой-нибудь тени.

– Рано-рано утром? – любезно переспросил Гальдер. – Мой дорогой юноша, если ты хочешь взять надо мной верх, тебе вообще придется забыть про сон.

– Скушай еще немного стола, – предложил Ринсвинд.

– Нет, спасибо, я не люблю марципан, – ответил Двацветок. – И вообще, это неправильно – есть чужую мебель.

– Не беспокойся, – сказал Свирс. – Старую ведьму не видели здесь уже много лет. Говорят, ее окончательно доконала парочка каких-то юных сорванцов.

– Современная молодежь, – прокомментировал Ринсвинд.

– А я считаю, что виноваты родители, – отозвался Двацветок.