Выжить, чтобы умереть

– Сестру, – подхватила госпожа Дюплесси. – Ее изнасиловали и задушили в Детройте.

– Мужа, – склонив голову, тихо произнесла доктор Уэлливер. – Его похитили и убили в Буэнос-Айресе.

Маура повернулась к Паскантонио, но тот молча смотрел в стол. Он не ответил на вопрос, но в этом не было необходимости. Ответ был написан у него на лице. Внезапно Маура вспомнила о своей сестре-близняшке, убитой всего несколько лет назад. И вдруг поняла: «Я ведь тоже принадлежу к их кругу. Оплакиваю родственницу, погибшую насильственной смертью».

– Мы понимаем этих детей, – продолжила доктор Уэлливер. – Именно поэтому «Вечерня» – лучшее место для них. А может быть, единственное. Все мы похожи. Мы одна семья.

– Пострадавших.

– Не пострадавших. Мы смогли выжить.

– Пусть ваши студенты сумели выжить, – ответила Маура. – Однако прежде всего – они просто дети. И не способны сделать самостоятельный выбор. Не способны возразить.

– Возразить – против чего? – удивилась доктор Уэлливер.

– Против вступления в вашу армию. Вы ведь так о себе думаете – как об армии праведников. Собираете травмированных и превращаете их в воинов.

– Мы воспитываем детей. Учим, как отвести от себя беды.

– Нет, вы держите их там, где они никогда не смогут забыть о своих бедах. Окружая их другими пострадавшими, вы отбираете у них возможность увидеть мир таким, каким его видят обычные дети. Вместо света они видят тьму. Они видят зло.

– Потому что оно существует. Зло, – прошептал Паскантонио. Он сидел на своем стуле, сгорбившись и по-прежнему не поднимая головы. – Доказательства они получают из собственного опыта. Они просто видят то, что, как им уже известно, существует. – Медленно подняв голову, профессор посмотрел на Мауру очень светлыми влажными глазами. – Точно так же, как и вы.

– Нет, – возразила она. – То, что я вижу по работе, – результат насилия. А то, что вы называете злом, – всего-навсего философский термин.

– Называйте как хотите. Эти дети знают правду. Она прожгла след в их памяти.

– Мы обеспечиваем их знаниями и навыками, с помощью которых можно изменить этот мир, – разумно проговорил Готфрид. – Мы вдохновляем их на действия точно так же, как другие частные школы. В военных академиях обучают дисциплине. В религиозных школах – набожности. В колледжах делают упор на науку.

– А в «Вечерне»?

– Мы учим сопротивляемости, доктор Айлз, – ответил Готфрид.

Маура обвела взглядом стол, всех этих миссионеров. А завербованы ими травмированные и уязвимые дети, у которых не было выбора.

Она поднялась с места:

– Джулиану это не подходит. Я найду для него другую школу.

– Боюсь, вы не можете принимать такие решения, – возразила доктор Уэлливер. – У вас нет официального опекунства над мальчиком.

– Я буду ходатайствовать перед властями штата Вайоминг.

– Насколько я понимаю, вы имели такую возможность полгода назад. И отказались от нее.

– Потому как считала, что эта школа подходит для него.

– Это место действительно подходит ему, Маура, – вмешался Сансоне. – Будет ошибкой забрать его из «Вечерни». И вы об этом пожалеете.

Неужели в его голосе послышалось предостережение? Маура попыталась догадаться по лицу Энтони, но, как и прежде, не сумела.

– Это зависит от Джулиана, вы так не думаете? – проговорила доктор Уэлливер.

– Да, разумеется, – согласилась Маура. – Но я обязательно расскажу ему, что именно думаю обо всем этом.