Под шепчущей дверью

Мэй сказала:

– Возможно, ощущение будет странным, потому что в этот раз мы переместимся на большее расстояние. Все закончится раньше, чем ты поймешь это.

И не успел он отреагировать на ее слова, как она снова щелкнула пальцами, и за этим последовал мощный взрыв.

Глава 3

Когда они приземлялись на мощеную дорогу в чаще леса, Уоллес пронзительно кричал. Воздух был холодным, но, хотя он кричал без передышки, из его рта не вылетало облачко пара. Все казалось неправильным. С какой стати ему холодно, если он уже умер? Он действительно дышит или… Нет. Нет. Надо сосредоточиться. Сосредоточиться на том, что происходит сейчас. Не все сразу.

– Ты в порядке? – спросила у него Мэй.

Он понял, что все еще кричит, и закрыл рот, больно прикусив язык. Что, разумеется, еще больше вывело его из равновесия. Разве он способен чувствовать боль?

– Нет, – пробормотал он и отпрянул от Мэй, его мысли перепутались, образовав огромный клубок. – Нельзя просто так взять и…

И тут на него налетела машина.

Подождите.

Машина должна была сбить его. Она была совсем близко, фары у нее горели. Он успел закрыть лицо руками, но машина проехала сквозь него. Краешком глаза он увидел, как в нескольких дюймах от его лица пронеслось лицо водителя. Но он ничего при этом не почувствовал.

Машина помчалась дальше и, сверкнув задними фарами, скрылась за поворотом.

Он застыл на месте, его руки были вытянуты вперед, одна нога поднята, бедро прижато к животу.

Мэй громко расхохоталась:

– Ох, чувак. Видел бы ты себя со стороны. О боже, это было потрясающе!

Он медленно опустил ногу, почти уверенный в том, что сейчас провалится сквозь землю. Этого не произошло. Его ноги стояли на земле твердо. Но он не мог унять охватившую его дрожь.

– Как. Что. Почему. Что. Что?

Мэй, продолжая хихикать, вытерла слезы.

– Виновата. Мне нужно было предупредить тебя, что такое может случиться. – Она покачала головой и неуверенно спросила: – Однако все обошлось, верно? Я хочу сказать: очень здорово, что тебя теперь не может сбить машина.

– Ты считаешь, это важно? – недоверчиво спросил он.

– Этого совсем не мало, если хорошенько подумать.

– А я не хочу думать об этом, – выпалил он. – Не хочу думать ни о чем таком!

Она неизвестно почему сказала:

– Хотеть не запрещается.

И пошла по дороге. Он смотрел ей в спину.

– Это ничего не объясняет.

– Только потому, что ты упрям как осел. Взбодрись, чувак!

Он пошел за ней, не желая оставаться один в этой глухомани. И увидел впереди, на некотором расстоянии от них, огни, по всей видимости, небольшой деревни. Местность была ему незнакома. Мэй тем временем тараторила со скоростью миля в минуту, и у него не получалось вставить хоть слово.

– Он не приверженец этикета, так что можешь не беспокоиться о том, как себя вести. И не называй его мистером Фриманом, он этого терпеть не может. Для всех он просто Хьюго, о'кей? И перестань так сильно хмуриться. Хотя это на твое усмотрение. Я не буду навязывать тебе линию поведения. Он знает, что ты… – Она закашлялась. – Ну, ему известно, что все непросто, и потому ни о чем не волнуйся. Задай все вопросы, на которые хочешь получить ответы. Для этого мы сюда и пришли. – А потом: – Ты уже видишь эту штуку?

Он собрался было спросить, о чем, черт побери, она говорит, но тут она кивком указала на его грудь. Он сердито посмотрел вниз.

И вместо того чтобы ответить что-нибудь язвительное, закричал от ужаса.

Из груди у него торчала изогнутая железяка, очень похожая на рыболовный крючок размером с его ладонь. Она была серебристого цвета и слегка поблескивала. Боли он не чувствовал, хотя казалось, она должна была быть очень сильной. К другому концу железяки был привязан… трос? Он, казалось, был пластиковым и неярко светился. Трос лежал на дороге перед ними и уходил вдаль. Он хотел похлопать себя по груди, чтобы выбить крюк, но его руки провалились в никуда. Свет, излучаемый тросом, стал ярче, крюк завибрировал, и он почувствовал облегчение, которого не ждал, ведь его грудь была пронзена непонятно чем.

– Что это? – крикнул он, продолжая хлопать себя по груди. – Вынь его. Вынь!

– Не-а, – ответила Мэй, хватая его за руки. – Так будет лучше, поверь мне. Это не больно. Я не вижу его, но, судя по твоей реакции, он точно такой же, как и все другие. Не волнуйся. Хьюго все тебе объяснит, обещаю.

– Да что же это такое? – продолжал сердиться он, кожу у него покалывало. Он посмотрел на лежащий на дороге трос.

– Связь. – Она стукнула его по плечу. – Это твоя страховка. Она приведет тебя к Хьюго. Он знает, что мы уже рядом. Вперед. Не могу дождаться вашей с ним встречи.

* * *

В деревне было спокойно. Похоже, здесь имелась всего одна широкая улица, проходившая через ее центральную часть. Машины не гудели, на обочинах не толпились люди. Мимо проехали два автомобиля (Уоллес отпрыгнул в сторону, не желая еще раз пережить только что случившееся), но в остальном все было тихо. Магазины уже закрылись, витрины были темными, таблички на дверях обещали, что утром все снова откроется. Над тротуарами простирались магазинные навесы, они были яркими – красными, и зелеными, и синими, и оранжевыми.

По обе стороны улицы стояли фонари, их свет был теплым и мягким. Улица была вымощена булыжником. Мимо проехали на велосипедах ребятишки, и Уоллес посторонился. Они не обратили на него и Мэй никакого внимания. Они смеялись и кричали, к рамам велосипедов были прикреплены прищепками картонки, издававшие треск при движении, дыхание детей висело облачками в воздухе. Уоллес почувствовал легкий укол зависти. Они были свободны, как он не был свободен уже долгое время. Он не мог выразить это ощущение словами. А потом оно пропало, он казался себе опустошенным и дрожал.

– Это место настоящее? – спросил он, чувствуя, что крюк у него в груди стал теплее. Трос не ослабевал по мере того, как они шли дальше. Уоллес боялся, что будет спотыкаться о него, но он по-прежнему был туго натянут.

Мэй подняла на него глаза:

– Что ты имеешь в виду?

Он и сам толком не знал этого.

– Все здесь… мертвы?

– О. Ага, нет. Я поняла тебя. Да, оно настоящее. Нет, они не мертвы. Думаю, здесь все так же, как и везде. Нам пришлось забраться довольно далеко, но ты мог бы доехать сюда сам, если бы решил выбраться за город. Хотя непохоже, что ты часто делал это.

– Я был слишком занят, – пробормотал он.

– Теперь у тебя уйма времени, – сказала Мэй, и его поразило, насколько это верно. Трос, привязанный к крюку в его груди, натянулся еще сильнее, Уоллес усиленно заморгал из-за внезапного жжения в глазах. Мэй неторопливо шла вперед, то и дело оглядываясь, чтобы удостовериться: он следует за ней.

И он следовал, но только потому, что не хотел остаться в одиночестве в незнакомом ему месте. Дома, только что казавшиеся почти красивыми, теперь словно зловеще надвигались на него, темные окна походили на глаза мертвецов. Он смотрел на свои ноги и сосредоточенно ставил одну впереди другой. Поле его зрения стало сужаться, по коже побежали мурашки. Крюк в груди беспокоил все больше и больше.

Никогда еще ему не было так страшно.

– Эй, – услышал он голос Мэй и, открыв глаза, обнаружил, что весь скрючился, обхватив руками живот, а пальцы так сильно впились в кожу, что на ней наверняка останутся синяки. Если такое в принципе возможно. – Все в порядке, Уоллес. Я здесь.