Картина убийства

– Добрый день, сэр. Меня зовут Флоренс Армстронг. Как я понимаю, вы знакомы с гостем моей хозяйки, а вот кто вы…

– Аарон Орум, – ответил мужчина с ухмылкой. – К вашим услугам.

– Рада встрече с вами, мистер Орум. – С этими словами я вновь повернулась к Дейзи.

– Я действительно о вас слыхала, мистер Ньюхаус, – сказала та. – Я читаю все журналы и все о вас знаю.

Мистер Орум вновь громко выразил свое неодобрение.

– А в общем зале народу много? – поинтересовалась я.

– Много, – ответила Дейзи. – Но, мне кажется, у окна есть свободный столик.

– Может быть, перейдем? – Я показала мистеру Ньюхаусу на распахнутую дверь, ведущую в общий бар.

Тот искоса посмотрел на мистера Орума, который все еще с насмешкой смотрел в нашу сторону.

– А почему бы и нет? – весело спросил он. – Давайте не будем мешать этим двоим общаться.

Я прошла вслед за ним в соседний зал и прикрыла за собой дверь.

– Могу я вас чем-то угостить? – спросил актер, пока я усаживалась.

– Бренди выпью с удовольствием, – ответила я.

– Вот это я понимаю, наш человек.

Мистер Ньюхаус целенаправленно прошел к бару, игнорируя любопытные взгляды, которыми провожали его поселяне и батраки. Как по волшебству, за стойкой возникла Дейзи. Она полностью завладела бедняжкой Ньюхаусом и, по-моему, подвергла его настоящему допросу, пока наливала напитки. Из-за шума я не слышала, о чем они говорят, но по его покашливанию поняла, что вопросы сыпались из нее как из рога изобилия. В конце концов, он, казалось, смог взять разговор под свой контроль и умудрился сам задать несколько вопросов.

Наконец мистер Ньюхаус вернулся и поставил на стол два стакана бренди.

– Ваша подружка – это нечто, – сказал он и сел за стол. – Ваше здоровье. – Мы сдвинули стаканы.

– Она просто слишком перевозбудилась, встретив вас. Вот и все.

– Но она прекрасно информирована.

– Дейзи любит все эти сплетни из журналов, – объяснила я. – Более того, мне кажется, она любит читать о живых картинах гораздо больше, чем смотреть их. Летом я пригласила ее с собой в город, чтобы посмотреть «Переборщили с лобстером» и парочку других комедий, но ее это совсем не заинтересовало.

– Меня это не удивляет, – рассмеялся актер. – Жуткая вещь.

– Хотя название отличное.

– С этим я соглашусь.

– Так что это за история с мистером Орумом? – спросила я. Деликатность и осмотрительность вещи хорошие, но иногда надо идти напролом. – И кто эта женщина?

– Он… – начал было Ньюхаус. – Понимаете, можно сказать, что он тоже имеет отношение к лицедейству. Позвольте мне раскурить сигару, и я вам все о нем расскажу.

Пока он возился с сигарной гильотинкой и спичками, я посмотрела на стойку. Дейзи была занята разговором с одним из молодых работников с фермы, но когда заметила мой взгляд, то улыбнулась и подмигнула мне. Я решила, что хотя бы один человек здесь действительно рад тому, что я решила привести нашего гостя-актера в бар.

– То, что доктор прописал, – сказал мистер Ньюхаус, выпустив первый клуб дыма. – Мечтал об этом с самого ланча.

Я позволила ему насладиться еще парой затяжек сладко пахнущего дыма.

– Итак, – сказал он наконец, – о чем мы говорили?

– О мистере Оруме.

– Ах да. Печальная повесть о Аароне Оруме и Нолане Читэме. Я удивлен, что вы об этом ничего не знаете.

– Боюсь, что я слежу за миром развлечений не так пристально, как мне хотелось бы. Когда-то я знала все обо всех, но те времена давно прошли.

– Неужели? То есть вы как-то связаны с театром?

– Мой отец метал ножи в цирке. Великий Колтелло.

– Бог мой! – воскликнул актер. – Какая экзотика! А мой отец работал камердинером у джентльмена из Северного Лондона. Наши жизни являются вывернутыми наизнанку версиями друг друга.

– Но от своей я не отказалась бы и за тысячу фунтов. Я обожала и все еще обожаю цирк – хотя работа на леди Хардкасл тоже полна приключений.

– Могу только догадываться, – заметил Ньюхаус. – История, которую вы рассказали за ланчем, оставила больше вопросов, чем ответов, хотя она, без сомнения, говорит о жизни, полной тайных интриг.

Я улыбнулась. Мне стало понятно, что его будет трудно удержать в жестких рамках. Как и многие деятельные люди, он имел привычку часто отвлекаться от своей истории.

– Вы собирались рассказать мне о господах Читэме и Оруме.

– Именно, именно так, дорогая… – Ньюхаус в задумчивости затянулся сигарой. – Представьте себе Манчестер, – продолжил он в театральной манере. – Тысяча восемьсот шестидесятый год. Двое мальчишек росли на улицах одного из величайших индустриальных центров Империи. Родившиеся на одной и той же улице с разницей всего в неделю, Аарон и Нолан – лучшие друзья. Они неразделимы. Как братья – так они сами говорили. Вместе играли во всевозможные игры, вместе строили планы на будущее, вместе озорничали.

Их родители работали на фабрике. Они были бедны, но пользовались уважением у окружающих. Зарабатывали не много, но на жизнь этого хватало. Однажды они скопили кое-какие деньги, чтобы отвести мальчиков в театр и устроить им совместный день рождения. Шоу полностью покорило ребят. Все эти песни, шутки, реакция аудитории… Именно тогда они бесповоротно решили, чем будут заниматься, когда вырастут.

– Мне знакомо это чувство, – вставила я. – Я работала сутками напролет, чтобы научиться тому, что умел мой отец. Я хотела занять его место. И дело было не в том, что я хотела, чтобы меня обожала публика, – я хотела, чтобы она восхищалась моим искусством так же, как я восхищалась искусством отца.

– Со мной все гораздо проще, – Ньюхаус самокритично кашлянул. – Я всегда хотел, чтобы меня любили и обожали. Но на каждого из нас эта страсть развлекать других людей действует по-разному, и эти двое молодых людей не были исключением. Ни один из них не хотел стать актером, певцом или комиком. Будучи ребятами с воображением, склонными к творчеству, они были потрясены самим процессом создания художественной постановки. Юный Аарон был захвачен волшебством слов и диалогов, произносимых со сцены. Он хотел писать тексты, которые будут произносить актеры. А Нолана захватила техническая сторона процесса – декорации, звуковые эффекты, оборудование, возможные профессиональные уловки. Он хотел сам создавать это волшебство.

Как и родители, они пошли работать на фабрику, но не могли забыть о своих мечтах. В задних комнатах пабов, в деревенских залах – везде, где только возможно, лишь бы места было достаточно, – они устраивали представления для своих друзей. О собранной ими труппе актеров стали упоминать в газетах. Вскоре они получили возможность ставить свои собственные шоу в небольшом городском театрике. К ним пришло признание. Мир лежал у их ног. А потом…

– Они поссорились? – предположила я.

– Хуже, моя дорогая, – ответил рассказчик. – До сих пор ни один человек на земле, кроме них самих, не знает, что развело этих двух вечных друзей. Но что-то их развело. Между ними возникла непримиримая вражда, и они больше никогда не разговаривали друг с другом. И с той самой поры их карьеры развиваются каждая по отдельности. Аарон Орум продолжил работать в театре. Нолан Читэм остался там же, но на непродолжительное время. Он столкнулся с чем-то совсем новым и открыл для себя место, где с помощью техники можно превзойти все, о чем только можно мечтать на сцене, – живые картины.

– Понятно, – сказала я. – Но зачем Орум приехал сейчас сюда? Судя по его поведению, речь вовсе не идет о какой-то попытке примирения.

– К сожалению, вы правы, – согласился Ньюхаус. – Последней вещью, над которой они работали вдвоем, была пьеса о ведьме из восемнадцатого века, великая сила которой была разрушена ее собственной мелкой завистью. Они рассорились еще до начала постановки. Пьесу так никто и не исполнил на сцене.

– Ага, – сказала я, заерзав на стуле. – Но ведь это же сюжет новой фильмы Читэма. Это объясняет, что Орум имел в виду, когда только что назвал Читэма вором.

– Если коротко, – продолжил актер, – в течение нескольких месяцев он посылал Читэму маловразумительные с правовой точки зрения письма с угрозами засудить его в случае, если тот не выплатит авторский гонорар и отчисления, которые, как считает Орум, Читэм ему должен. Наверное, Нолан уже устал от этих писем, и сейчас речь может идти о физическом столкновении.