Когда ты уйдешь…

– Поедем. Но куда?

– Тут недалеко. В соседнюю деревню. Там вон, моя машина служебная припаркована. Надо успеть до темноты. Село плохо освещается. И добираться к нему сложно, хотя он в десятке километров отсюда.

Вскоре они на уазике покоряли болотистую дорогу сквозь тайгу. Это зимой, когда речушки и почва замерзают, люди на санях легко добираются до районных сел. А так, летом, даже тяжкая хворь никого не заставит ездить по таким дорогам в районную больницу.

– Мужики сегодня утром на лошадях привезли мальчугана из этого села. Ему лет десять. Он сказал, что кто-то его отца застрелил ночью, пока он сам якобы шатался по селу один. Врет, думаю. Кому сдалось убить овдовевшего мужика, который сутками рубит лес, – ввел в курс дела следователь молодого врача.

По большому счету, Семену Михайловичу ни на кой черт не нужен этот молодой доктор во временной роли судмедэксперта. Он сам разбирался в деле без чужой помощи, но бюрократия требовала заполнение формуляра и подпись врача на месте осмотра трупа.

Осенний ветерок начал собирать тучки над маленьким затерянным в лесу селом. Те сгущались в одно большое пугающе черное дождливое облако. Солнце постепенно пряталось за высокими густыми кучерявыми кедрами, которые протянулись в неровный ряд вокруг селения из пары десятков домов, как грозные солдаты, то ли охраняя селян, то ли с грустью наблюдая за ними. А те волочили свои монотонные угрюмые дни в однообразии и безнадежности.

– Сейчас польет. Побежали вон к тому дому. Видишь, мужики перед калиткой стоят? – остановил следователь свой старый внедорожник и вытер лоб рукавом брезентовой охотничьей куртки.

Нуран согласно кивнул головой и открыл двери машины.

Как только они шагнули на землю, по ней застучали крупные капли дождя. Семен Михайлович натянул на голову капюшон и повернулся к врачу:

– Ты гляди: лишнее не болтай среди мужиков. На вопросы буду отвечать я. Если узнают, что пацан застрелил своего отца, то устроят самосуд. Понял?! – следователь сгустил хмуро брови и вытянул губы в трубку. Над его головой просверкала молния, вскоре прогремев страшным громом. Дождь пролился ливнем, мигом образовав лужи, собрав почву в труднопроходимую вязкую грязь.

Поздоровавшись с местными бородачами, два гостя из района зашли в избу. В доме царил беспорядок. Везде лежали окурки с разбросанной грязной одеждой, и от этого неприятно попахивало. Мужчинам тяжело жить без женщин, особенно в местах, где нет таких привычных атрибутов быта, как стиральная машина, центральный водопровод с душем и туалетом. Воду приходилось привозить бидонами на телеге до бани из цельного сруба и там стирать вещи.

– Вон он, лежит, – недовольно кивнул головой следователь в сторону дивана в гостиной.

Нуран осторожными шагами, оглядываясь по сторонам и себе под ноги, двинулся к трупу. Безжизненное тело словно продолжало умиротворенно спать. Только вот дыра в голове и разбрызганная кровь с мозговым веществом на стене говорили о страшном происшествии, когда мужик утопал в своих снах, покоясь на своем любимом диване.

– Что скажешь, доктор?

– Судя по свойствам тела, смерть могла наступить примерно пятнадцать-двадцать часов назад, – Нуран начал изучать не защищенными руками тело. Перчатки остались в специальном чемоданчике, который оставил ему судмедэксперт, уходя на продолжительный отпуск. Он его забыл прихватить с больницы.

– Это понятно. Что думаешь насчет раны? – Михалыч указал пальцем на простреленную голову несчастного мужика.

– Судя по пятну на стене… А чем стреляли? Входное отверстие тоже взрывное. Явно не пистолетом…

– Выстрел произведен из охотничьей винтовки.

– А где она?… Винтовка эта?… – повертел головой незадачливо Нуран, продолжая сидеть на корточках.

– А ты у него спроси! – недовольно кивнул следователь в сторону двери.

А там, как ни в чем не бывало, стоял мальчишка. Он выглядел весьма спокойным, будто убит не отец, а сосед.

– Он сейчас в шоке, – заключил доктор.

– Это вряд ли, – цыкнул губами Михалыч.

Нуран вновь обратил внимание на рану трупа. Затем чуть приподнялся и руками сымитировал ружье. – Стреляли вот с такой высоты, судя по траектории полета биологического вещества.

– Вот это я и хотел от тебя услышать. Умный ты парень.

Нуран вновь повернулся в сторону все еще стоящего неподвижно мальчугана возле открытой двери.

– Его рост… Все сходится, Михалыч, – Нуран печально опустил голову и словно прошептал, – Но почему?… Зачем он так поступил со своим отцом?…

– Чтобы уехать в город. К родственникам. Отец держал его в деревне, в этом богом забытом месте, против его воли. Вот и задумал он решить свою проблему таким вот весьма необычным образом.

Нуран закрыл глаза и с трудом проглотил набежавшую от волнения слюну.

– Выходит, он подкрался ночью к спящему отцу и без колебаний твердой рукой выстрелил в него. Боже, здесь люди просто сходят с ума…

– Поднимайся. Нам пора возвращаться. Парня забираем собой. Протокол осмотра составим в прокуратуре. Труп доставят мужики сегодня в наш морг. Сделай завтра вскрытие. Закроем это дело поскорей, – прозвучал стальной голос следователя районной прокуратуры.

Нуран неохотно поднялся с корточек и с грустью посмотрел на обезумевшего мальчугана.

– И что будет с ним?

– Он добился своей цели. Попадет скоро к родственникам в город.

Глава 3

Нуран так и не продолжил свой прерванный отпуск. Хотел, но не получилось. Больные и жители поселка, заметив его в селе, вновь штурмовали центральную районную больницу.

Но справедливости ради надо отметить, что сам главный врач был против такой идеи, запретив ему идти в свое хирургическое отделение.

– Тут недалеко фильм какой-то снимают… – главный врач потоптался рядом со столом в своем кабинете. – Иностранец какой-то поранил ногу об сучек какой-то. Медсестра позвонила с приемной. Сказала, рана там глубокая, прошить бы надо. Его привела одна дама, тоже актриса. Я хотел было отправить уже их в городскую больницу, но пожалел – ночь во дворе. Ты можешь глянуть? А потом продолжай свой отпуск.

– Я отказываюсь от отпуска, – Нуран посмотрел в глаза шефа. – Может, потом отгуляю. Так, где этот пациент?

– Они в приемном покое. Ты будь с ними аккуратнее, как-никак артисты из Москвы. Точнее говоря, медсестра доложила, что пострадавший – иностранец. Ты это… Нуранчик. Если что надо… Ну из медикаментов, шин… Ты говори мне, понял? Они – птицы важные. А нам тут проблемы не нужны. Их и так… Знаешь, по горло.

– Проблем не будет, шеф. Пойду, гляну.

Нуран покинул кабинет Аркадия Павловича и зашагал по узкому коридору к лифту с уже заржавевшими местами дверями.

Двери приемного покоя были приоткрыты. Когда Нуран вошел в перевязочный зал, то увидел двух незнакомых людей – светловолосую женщину лет сорока и чуть постарше мужчину с проседью в висках. Медсестра отчужденно стояла у перевязочного стола и переставляла инструменты в ожидании хирурга.