След эволюции

Когда неожиданно погас свет и загорелась аварийная красная лента вдоль стен и на стеллажах, уже все три сотрудника были рядом с Лиз, а Данил мощными гребками-отталкиваниями от стен двигался к ним, освещая все налобным фонарем. Лиз вспомнила про свой и включила свет, поводя взглядом по помещению. И лучше бы не смотрела. Дальняя стена склада стала чернеть, исчезая прямо на глазах, и оттуда мелькнула холодным блеском маленькая звездочка. Именно этот холодный блеск и поселил в Лиз зарождающийся ужас непонимания происходящего. Она неимоверными усилиями пыталась заглушить его и начать мыслить трезво, когда сквозь шипение донесся голос Данила.

– Лиз, сюда смотри! Лиз, спокойно, – стены и пол дернулись вслед за отползавшей от провала Лиз, и, наконец, голос дошел до сознания. – Мы сдвигаемся. Нам вот туда. – Данил показывал в сторону прохода между стеллажами. – Без паники! – голос прозвучал строго и отрезвляюще.

Трое в радужных скафандрах не смотрели на исчезающий кусок помещения, поглощенные другим зрелищем. Мембраны на стеллажах, казалось, с треском лопались, и оттуда, при судорожных рывках станции, вываливалось все, что там было. Консервы, личные вещи, бытовая техника, приборы и инструменты, одежда, сумки и упаковки. Пролетела сетка с мягкими игрушками. «Зачем она здесь?» – подумала Лиз, а сетка, столкнувшись с упаковками чего-то длинного, поплыла вдоль прохода к открытому космосу.

– Лиз, быстро сцепись вторым фаллом с другими за вон тот кронштейн, он самый надежный. Я понял принцип этого: сейчас мы сдвинемся от этой аномалии, и все, что есть в помещении, просто вылетит в открытый космос. Будет большой перепад давления. Я вон к тому шлюзу, там грузовой лифт. Если успею, вытяну вас туда.

– Давай, только скорее, по-моему, мы разворачиваемся.

Данил, цепляясь за стеллажи и расталкивая летающий хлам, рванулся к шлюзу, желтой отметиной маячившему в конце прохода. Доплыл, закрепился и начал подтягивать остальных. Радужные скафандры помогали, как могли, стараясь не мешать лишними движениями. Когда они были почти у шлюза, Лиз открепила фиксирующий фалл и рванула за ними. Сзади, как показалось, раздался свист, все предметы замерли в пространстве и вдруг стали сдвигаться в одну сторону. Лиз изо всех сил работала руками, не обращая внимания на происходящее, как вдруг что-то с силой потянуло ее назад. Внутри защемил холодок, стала возвращаться паника, но в следующее мгновение ее фаллом быстро потянуло уже вперед. За три секунды, пролетев остающееся расстояние, Лиз оказалась у открывающейся двери шлюза. Двое радужных уже залезали внутрь, третий работал с аварийным управлением, продолжая открывать дверь, Данил наматывал на руку фалл, опережая лебедку. Намотав связку, накинул ее на шею и толкнул третьего радужного к двери. Тот кивнул и исчез внутри, а Данил обернулся к Лиз.

– Лиз, внутрь, держи фалл, там специальные скобы, закрепи. Мне нужно отключить аварийку здесь, иначе дверь шлюза не закрыть. Давай.

Лиз нырнула внутрь кабинки лифта, зацепившись ногами за мягкую роликовую платформу внизу, закрепила карабины, и в этот момент дернуло. Ее чуть не выбросило наружу, только в последний момент она успела вцепиться в скобы сбоку от шлюза. Дверь вырвало, она замерла, вытянувшись перпендикулярно на уцелевших кронштейнах. Повернув голову, Лиз увидела, как радужные скафандры забились в нишу. Третий полностью не входил, с трудом удерживаясь в потоках рвущейся атмосферы станции. В глазах потемнело, загорелись огоньки индикаторов шлема, предупреждая об опасности, в пояснице ощущалось покалывание – медблок впрыскивал стабилизаторы, и Лиз поняла, что удар не прошел без последствий.

– Данил! Данил! – Лиз кричала, понимая, что не слышит даже знакомого шипения динамика и не в силах даже чуть придвинуться к двери, чтобы выглянуть. Неожиданно за край отверстия шлюза схватилась рука, и тут же раздался голос внутри шлема – Лиз просто оглохла от удара.

– Нормально. Я в порядке, – Данил выдвинулся к краю шлюза и вдруг, неуловимым движением скользнув за Лиз, там замер, вцепившись в скобу. – Ранена?

– Не знаю, медотсек активирован. Двигаться могу, – Лиз говорила с трудом.

– Как они? – Данил кивнул на радужных, те держались. – Я не слышу их, только тебя по аварийке, что-то в скафандре сломалось. – В голосе послышались веселые нотки. – Нужно уходить вниз, сейчас тут все вынесет в открытый космос. Пошли к ним, вон по тому направляющему. Там включим лифт, он спиральный и с гермозатворами. Только бы успеть.

Они, цепляясь за что возможно и друг за друга, добрались до радужных скафандров, закрепились на краю платформы, и Данил активировал управление.

– Держитесь!

Платформа лифта дернулась, набирая скорость, и лифт сквозь открывающиеся силовые мембраны по спирали пошел вниз. Проскочил два поворота и замер – просто въехал в гору наваленного хлама. Данил сокрушенно помотал головой, собираясь разгребать кучу, когда сзади мелькнуло движение – силовая мембрана стянулась, защелкнулись три гермозамка и вспыхнул зеленый свет, сообщая о герметизации помещения. И сразу спало напряжение – как психически, так и физически – и все просто рухнули бы на пол, не будь вокруг невесомости.

– Спасибо Святой Матери, получилось, – Данил, облегченно выдохнув, осматривался по сторонам. – Нужно разгрести этот завал. Там дальше еще шлюз, его надо будет закрыть и потом в следующий склад. – Лиз смотрела настороженно. – Ну там вряд ли аномалии, это ближе к центру станции. Там коридор и, возможно, гравы работают. Там нам помогут.

– Уже помогают, – Лиз смотрела вперед. – Вон кто-то завал разгребает с того конца. Просто связи нет.

– Точно. Ну, надо им помочь, – веселый голос окончательно прогнал холодок ужаса перед непонятным происходящим, и Лиз, а за ней и все три радужных скафандра включились в работу.

* * *

Покореженный диск станции-университета висел в пространстве, тремя разломами наглядно демонстрируя катастрофичность пережитого. Диск был темен, горела только прерывающаяся местами линия огней по ободку и ближе к центру, огни центрального шлюза и принимающих аппарелей. Ремонт пока не начинали, ограничившись проверкой жизнеспособных систем, да и проделать такую работу своими силами станция не могла – ждали корабли с ремонтными бригадами, материалами и необходимым оборудованием. Ждали и эвакуационный катер с внеочередной сменой космонавтов различных специальностей и научную команду. И, естественно, контрразведку эксклава с кем-нибудь из руководства министерства космонавтики. О консервации станции речь не шла – люди упрямо жаждали продолжить работу, восстановить университет и понять произошедшее. Станция просто отошла подальше от так некстати появившихся аномалий и дрейфовала в открытом пространстве на кольце-орбите Малого Астероидного Пояса.

– Главное, никто не погиб, – главный врач центра изучения клетки и геномики человека во внеземной среде свернул старинную лазерную указку, видимо, талисман и, повернувшись от демонстрационного экрана, расправил серый комбез лаборатории, пройдя к столу, сел в кресло. – Кроме двоих тяжелых, о ком я сейчас докладывал, есть еще семеро пострадавших – вывихи, контузия, ударное воздействие и шок. У одного из гостей кратковременная кислородная недостача. У троих плюс ко всему радиационное облучение, термические ожоги сетчатки глаз и кожных покровов лица. И, естественно, неглубокие изменения на клеточном уровне вплоть до… В общем, четверо из девяти сейчас находятся в биорегенах.

– Спасибо, Натан Петрович. Мы не сомневаемся, Вы приложите все усилия для выздоровления пострадавших. Сейчас я бы хотел услышать главного инженера.

Руководитель станции, он же руководитель полета и командир экипажа, по совместительству еще и ведущий научный специалист в работе полевой станции-университета, Жорж Солье оторвался от процессов на окруживших его экранах и, набрав команды на панели управления, повернулся к следующему докладчику: – Простите, я не могу оставить процесс, прошу вас, говорите.

– Ну, полный перечень необходимых работ есть у каждого.

Присутствовавшие на брифинге десять человек из руководства комплекса и университета согласно покивали. Главный инженер переключил управление – и информационная полусфера в центре стола преобразовалась в макет станции, висящей в пространстве. Диск конструкции, темнея проломами, медленно поворачивался над столом, на прозрачных экранах вокруг полусферы побежали строчки данных. Люди, глядя на макет, помигивавший огоньками, терпеливо ожидали продолжения.

– Я расскажу последовательность событий, как ее удалось восстановить. Сейчас вы видите, что происходило со станцией. Итак, 09.43 по времени станции. Скорость 27,0977 километра в секунду. Гравитация 56 объектов. В среде изменений нет. Все системы станции в норме. Мощность исследовательского сегмента 75 процентов. Все системы разведки и мониторинга ближнего радиуса работают на сто процентов. ПЛ-контур как раз настроен на любые изменения во внешней среде в четырех естественных и двух предполагаемо-фиксируемых измерениях. Это новая настройка, но семь найденных до этого, фиксируемых контуром алгоритмов, когда другие состояния реальности отзывались на сканер, тоже активированы. Да их и невозможно просто так выключить – это ведь не обогреватели, – главный инженер улыбнулся. – Я это к тому, что появление аномалий просто ниоткуда никак не удалось предсказать, – инженер сделал паузу.

– А Ливит? Он их тоже не почувствовал?

– Совершенно верно. Он описал аномалии как отсутствие чего-либо.

– Так. Отсутствие. Потом говори, не мешаю.

Люди за столом, как всегда в таких случаях, невольно заулыбались, слыша уже привычный голос друга, не являющегося человеком.

– Спасибо, Ливит. Итак, как вы видите, станция идет немного под углом, вращение диска естественное, погрешность менее сотой доли процента. Обратите внимание на точную скорость станции – я не зря про это сказал, потом пригодится. Первый контакт с аномалией произошел в 09.44, сектор 4С7, внешняя линия. Часть станции просто стала исчезать в пространстве. В том секторе оранжереи, лаборатории онтогенеза, конгресс-зал и регенерирующий комплекс. Вот, вы видите, как исчезает полукилометровая беговая дорожка среди кустов и различных деревьев, – инженер увеличил объемное изображение. – Заметьте, станция вращается, полный оборот за шесть минут сорок секунд. И летит в пространстве. Аномалия движется с такой же скоростью – это естественная скорость для дрейфа в этой части пространства, но вращение не прекращает поглощение аномалией части станции. Выглядит так, как будто какой-то невидимый хищник вцепился в добычу и продолжает поглощать, крутясь вместе с жертвой.

– Это что, что-то разумное? – кто-то из присутствующих не выдержал.

– Скорее всего, нет. Это свойство, но не материи, не энергии, скорее, состояния пространства-времени. Это как если брызнуть водой на сухую ткань, влажные пятна расползутся, вымочив весь кусок. Так и тут – аномалия, найдя, что поглотить, потянулась за этим вместе с вращающейся станцией.

– Но оператору все же удалось отцепиться от этого, – тот же голос звучал немного раздраженно. – Было резкое включение маневровых.

– Совершенно верно. Сдвинувшись, скорее отцепившись от аномалии, мы потеряли естественный заслон от внешней среды. Возник перепад давления, и вся атмосфера и все, что было в отсеке, вылетело в открытый космос. Мы потеряли часть рабочего сектора вместе с редчайшими видами флоры и фауны, адаптированной к космической среде.

– Да уж, на такую адаптацию они не рассчитывали, – снова тот же голос.

– Простите, я не понимаю, вам что весело? По-моему, веселиться не время – люди пострадали, станция в опасности.

– Вот именно – в опасности. А вы были обязаны обеспечить безопасность и себя и гостей.

– Можно? – Жорж Солье привлек общее внимание. – Мне не удалось вовремя представить всех приглашенных на брифинг. Сразу начались доклады и обсуждение события. Это Ген Шорос – ученый, ведущий консультант и эксперт Нового Принстонского университета, аналитик Американского космического агентства, совладелец сети корпораций, активно поддерживающих науку по всему миру. – Человек в белом комбезе с радужными полосами важно кивнул головой. – Он и должен был читать лекцию в это утро, но она не состоялась и Ген немного расстроен случившимся. Сейчас мы постараемся разобраться в ситуации, и, надеюсь, работа университета войдет в свою обычную колею, – руководитель станции кивнул инженеру. – Прошу вас, говорите, коллега.