Сидни Шелдон. После полуночи

– Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это?

Грейс рассмеялась и бросилась ему на шею.

– Конечно, знаю! Какой ты глупый, Ленни!

– Я не сяду рядом с ней. И с Ленни тоже. И не ожидай, что я буду хлопать ластами и лаять, как благодарный цирковой тюлень! Хватит и того, что ты пресмыкаешься перед ним!

Кэролайн Мерривейл была вне себя. Несмотря на то что именно она настояла на приезде в Нантакет, теперь во всем винила Джона. Скучные экскурсии, ненавистное общество, тот факт, что им отвели самый маленький из этих обшарпанных гостевых домиков…

Она считала «особый ужин» Грейс очередным проявлением желания покровительствовать подчиненным мужа.

– Т-только не устраивай сцен, Каро, договорились? Это все, о чем я прошу.

– Просишь?! И что дает тебя право о чем-то просить? Ты уже говорил с Ленни? О повышении?

– Еще нет, – пробормотал Джон. – В-все не т-так просто, как ты думаешь…

– Наоборот, Джон. Все очень просто. Выбирай: либо ты поговоришь с ним, либо я.

– Н-нет! Ты не должна. П-пожалуйста, предоставь Ленни мне.

– Прекрасно. Но тебе неплохо бы набраться храбрости и поговорить с ним еще до конца этой недели. Если мне придется еще раз услышать от его пустоголовой женушки, как она благодарна за мою задушевную дружбу, я за себя не отвечаю.

Боже, Грейс благодарна ЕЙ за дружбу? Бедная, сбитая с толку девочка.

Джон печально покачал головой.

Повезло же Ленни. Такие жены, как Грейс, – одна на миллион.

– Пожалуйста, без церемоний! Налетайте!

Сегодня Грейс была непривычно взвинченна. Сами блюда выглядели просто сказочно. Фелиша, как всегда, превзошла себя. Биск[8 - Густой суп из раков, крабов или омаров.] изумительно пахнул и имел идеальный бледно-розовый оттенок. От вида сочного жареного ягненка на ложе из зелени просто слюнки текли. Клубника а-ля Павлова походила не просто на десерт, а на скульптуру: триумф белоснежных меренг и кроваво-красных ягод. Кэролайн, несомненно, придет в восторг.

И все же Грейс не могла наслаждаться своим торжеством. Немного раньше она заметила, как Конни что-то горячо выговаривала Ленни на пляже, после чего убежала вся в слезах. Когда Грейс нашла сестру и спросила, что случилось, та что-то рассерженно буркнула.

– Все дело в Майкле, – пояснил Ленни. – У него депрессия. У обоих стресс, и ты не должна принимать срывы Конни на свой счет.

Но Грейс приняла случившееся на свой счет. Часа четыре назад Онор тоже накричала на нее, а Грейс всего лишь спросила, хочет ли та пойти в спа.

– Не все в этой жизни можно исправить гребаным массажем, Грейси, поняла? Иисусе, неужели это и есть ответ на любую проблему? Тратить деньги, ублажая себя?

Грейс была глубоко ранена. Она вовсе не меркантильна. И Онор лучше, чем кому бы то ни было, следовало это знать.

Но справедливости ради нужно сказать, что Онор извинилась.

– Знаешь, это из-за Джека. Последнее время муж озабочен – думаю, это отражается и на мне.

Грейс простила ее, и они помирились. Однако осадок остался. Может, это игра воображения, но Грейс казалось, что сегодня за столом царит напряженная атмосфера.

«Все они несчастны. Даже Ленни. Я хотела бы сделать их счастливыми, но не могу».

– Это не суп, а настоящая амброзия, Грейси! Необыкновенно! – Майк Грей широко улыбнулся золовке.

– Спасибо.

Странно. По виду Майка не скажешь, что у него депрессия.

– И в самом деле, вашего шеф-повара нужно поздравить! Должно быть, он весь день трудился как раб, чтобы устроить такой пир, – ехидно заметила Мария Престон.

Эндрю залился краской. Даже Грейс Брукштайн не настолько глупа, чтобы не заметить столь откровенной «шпильки». Конечно, неплохо бы Марии взять себя в руки, но после нескольких бокалов вина его супруга не владела собой и была опаснее змеи. Достаточно неприятно уже и то, что дива явилась на ужин в роскошном платье от Роберто Кавалли, с высоким разрезом на бедре, абсолютно неподходящим для такого случая.

– Мария, дорогая, все остальные будут в джинсах или простых летних платьях. Ты, как всегда, мой ангел, выглядишь неотразимой. Но не могла бы ты…

– Нет, Энди. Не могла бы. Я не «все остальные». Неужели ты еще это не усвоил?

Грейс была слишком вежлива, чтобы дать отпор Марии. А вот Ленни был не настолько тактичен.

– Не повар. Наш шеф – это «она». Фелиша, – очень четко выговорил хозяин. – Действительно прекрасный работник, хотя вряд ли можно назвать ее рабыней. В прошлом году я платил Фелише значительно больше, Мария, чем твоему мужу.

Лицо Эндрю из красного стало густо-багровым. Мария с безмолвной яростью уставилась на супруга.

Грейс в эту минуту желала, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Она ненавидела стычки. Ленни со своей стороны устал ступать по тонкому льду.

– Сенатор Уорнер! – весело воскликнул он. – Сегодня вечером вы что-то молчаливы! В чем проблема, Джек? Нет настроения?

Если бы взгляды могли убивать, Ленни Брукштайн свалился бы замертво прямо тут, за столом.

– Именно, Ленни. Безработица в моем округе достигла почти десяти процентов. Пока мы сидим здесь, наслаждаясь тонкими винами и изысканными блюдами, людей, которые за меня голосовали, выбрасывают из собственных домов. Она теряют работу, медицинскую страховку и последнюю надежду. Некоторые думают, что я смогу все исправить. Поэтому, ты прав, я не в настроении веселиться. Прошу меня извинить.

Онор в ужасе наблюдала, как ее муж встал и вышел из комнаты. Прошлой ночью он наконец рассказал о своих игорных долгах. Онор всю ночь не сомкнула глаз. Именно из-за усталости она и вспылила, сорвав зло на Грейс, за что потом готова была себя выпороть. Конечно, на чувства младшей сестры ей плевать. Но ведь вся цель этой поездки – стать Грейс еще ближе и воспользоваться ее влиянием на Ленни, чтобы заставить его помочь Джеку. «Мне нужен Брукштайн! – орал Джек прошлой ночью. – Без его денег я конченый человек, неужели не понимаешь? Мы конченые люди!»

Онор все отлично понимала. Но почему Джек вылетел из комнаты как избалованный ребенок, опозорив себя и жену перед всеми?

– Пойду-ка я к нему, – вяло произнесла она. – Прошу прощения, Грейс, Ленни.

Ужин худо-бедно продолжался. После ухода Уорнеров остальные пытались казаться оживленными, но пустые стулья Уорнеров казались привидениями на пиру. Джон произнес тост, благодаря хозяйку за ужин, но при этом заикался так сильно, что Кэролайн пришлось докончить речь за мужа. Конни ушла еще до того, как подали десерт, пожаловавшись на головную боль. К тому времени как горничная принесла кофе, деланные улыбки оставшихся гостей походили на гримасы.

Позже, в постели, Грейс разразилась слезами.

– Какой провал! Ну почему все сводится к дурацкой экономике? Конни и Майкл вот-вот потеряют дом. Джек сам не свой из-за безработицы.

– Не думаю, солнышко, что он изводится только из-за этого.

– Когда мы были у парикмахера, даже Кэролайн и Мария жаловались, насколько меньше получают их мужья в этом году. Ненавижу все это!

– Мария и Кэролайн еще смеют стонать? – взвился Ленни. – Шутишь? Им повезло, что у мужей вообще осталась работа! Комиссия по ценным бумагам и биржам присосалась к нам как пиявка!

– Ведется расследование? – ахнула Грейс.