Сидни Шелдон. Узы памяти

Алексия десять минут утешала мужа, прежде чем повесить трубку. Но телефон тут же снова зазвонил. Она схватила трубку, молясь, чтобы это не оказалась свекровь, часто звонившая по ночам. Вдовствующей леди де Вир было девяносто шесть, и она уже почти полностью оглохла – недостаток, который ни в коем случае не гасил ее любви к телефону как к средству связи. Особенно она обожала выкрикивать рецепты, предпочитая забывать о том, что невестка за шестьдесят лет жизни тоста не поджарила и вряд ли собирается сделать это в будущем, теперь, когда на ее плечи легла такая «легкая» задача, как управление страной. Обычно вызов начинался со слов: «Тедди обожает заливных угрей. У тебя есть под рукой ручка и бумага?»

Но это оказалась не мать Тедди. Судя по тихому щелчку, звонок был междугородним. Но на другом конце линии молчали.

– Алло!

Иногда на линии бывали задержки, особенно если звонок поступал из США.

– Люси, это ты?

Люси Мейер – ее соседка по Мартас-Вайнъярд. Больше ей никто не мог звонить домой в такой час. Скоро летний отпуск, и Люси звонила чаще, приятное напоминание о мирной жизни вне политики.

«Если бы только Люси перебралась в Англию, насколько легче была бы жизнь!»

– Это ты, Люси? Ничего не слышно. Перезвони.

Но это оказалась не Люси. В трубке рычал явно измененный механический голос.

– День грядет. День, когда гнев Господа обрушится на тебя.

– Кто это?

– Согрешила ты против Господа, и потому я сделаю тебя беспомощной. Как слепца, не способного найти дорогу.

– Я спросила: кто это?

– Кровь твоя прольется в пыль, и тело твое будет гнить на земле. Сука, убивающая невинных!

Все смолкло. Алексия, задыхаясь, положила трубку. Закрыла глаза и представила вид из окна офиса: серебристая Темза и ее предательские течения, змеями обвивающие здания, запирающие ее, как Рапунцель в башне.

«Кто-то в этом мире ненавидит меня».

Вода прибывала.

Глава 12

Алексия нетерпеливо постучала по столу серебряной авторучкой «Монблан». Комиссар Грант, старший офицер городской полиции, отвечающий за ее личную безопасность, опаздывал на встречу к трем часам. Если что-то Алексия и не могла терпеть, так это опоздания.

Ее первый политический босс, одиозный член парламента от партии либералов, по имени Клайв Лейнстер, был помешан на пунктуальности, и урок Алексия усвоила навсегда. Боже, какой все-таки болван этот Клайв! Работа секретаря изменила жизнь Алексии, но босс был ходячим кошмаром: лет сорока пяти, женатый и омерзительный развратник даже по вестминстерским стандартам, внешне – лысый коротышка с кривыми ногами, почти несуществующим подбородком и зловонным дыханием. Для Алексии Паркер (такую фамилию она носила тогда) было почти чудом то, что Клайв Лейнстер нашел единственную женщину, согласившуюся с ним спать.

– Власть – невероятный афродизиак, Алексия, – хрипло выдыхал Клайв ей на ухо после одного из долгих, сдобренных выпивкой ленчей. Через месяц ей с болезненной ясностью увиделось, какой именно работы ждет от нее Клайв. Вовсе не той, которую была готова предложить Алексия.

– Знаешь, ты никогда не продвинешься в Вештминстере, если не готова играть по правилам, – прошипел Клайв, когда Алексия забирала свои вещи.

– По крайней мере я умею выговорить «Вестминстер», – отрезала Алексия. – И я готова играть по правилам, просто не с вами.

Прошествовав к выходу с высоко поднятой головой, Алексия ушла. Она была убеждена, что немедленно найдет работу. Однако следующие шесть месяцев пришлось провести за стойкой бара в «Коуч энд хорсез» на Хаф-Мун-стрит.

– Ни один член парламента не дотронется до меня, – жаловалась она одному из постоянных посетителей, застенчивому молодому финансисту по имени Эдвард де Вир. – Можно подумать, у меня чума или что-то в этом роде. Эта сволочь Лейнстер, должно быть, отравил колодец.

– Я могу поспрашивать в «Карлтон-клаб», если хотите. Посмотрю, ходят ли какие-нибудь слухи.

– Вы член «Карлтон»?

Алексия впервые сообразила, что у де Вира могут быть влиятельные связи. И в политике тоже. «Карлтон-клаб» – это эксклюзивный клуб тори в районе Сент-Джеймс. Как все будущие политики-консерваторы, Алексия душу бы продала, чтобы получить в него доступ, но женщинам членство запрещалось. А даже если бы и разрешалось, имя неизвестной барменши, без семьи и связей, вероятно, не оказалось бы в самом верху списка для комиссии по приему новых членов.

Вновь Тедди появился через два вечера.

– Так вы слышали что-то?

– Собственно говоря, да.

– И?

Алексия перегнулась через барную стойку, случайно позволив посетителю полюбоваться ее грудью.

– Не держите меня в неизвестности.

– Скажу, но при двух условиях.

– Условиях? – нахмурилась она.

– Вообще-то их даже три.

– Три?

– Три.

– И какие же?

– Первое: не стрелять в гонца.

«Черт! Должно быть, услышал что-то скверное. Крайне скверное».

– Я бы никогда этого не сделала. Продолжайте.

– Второе – называть меня «Тедди». «Эдвард» звучит так напыщенно!

– Договорились, Тедди, – рассмеялась она. – А третье?

– Согласитесь поужинать со мной в пятницу вечером.

Алексия немного подумала. На пятницу у нее уже было назначено свидание с танцором Франческо из Королевского балета. Ее коллеги-геи были вне себя от волнения по этом поводу.

– Счастливица, – проворковал хозяин заведения, бесстыдно пожирая глазами ширинку Франческо на рекламных фото, показанных Алексией. – Все при нем, верно?

– Это была любовь с первого взгляда? – хихикнул управляющий Стивен.

По контрасту с Франческо Эдвард де Вир, Тедди, выглядел неуклюжим школьником. Краснощекий, неловкий и болезненно застенчивый с женщинами, Тедди был живым воплощением британского аристократизма, причем не слишком привлекательным. И все же он набрался храбрости пригласить Алексию. И он был смешным. И членом «Карлтон-клаб». Но, что важнее всего, знал, почему Алексия занесена в черный список вестминстерских ЧП, и не хотел ничего объяснять, пока она не согласится с ним поужинать.