Братья Карилло. Обретая надежду

– Он все еще переживает из-за смерти мамы. Он слишком молчаливый, держит все в себе.

– Правда? По мне, так он достаточно ясно выразил свои чувства ко мне, без каких-либо трудностей, – ответил я.

– И именно поэтому твое присутствие здесь – просто благословение.

Я в замешательстве нахмурился, и Лекси пожала плечами.

– С тех пор, как мы уехали из Алабамы, я впервые видела, чтобы Леви проявил столько эмоций. Пять лет он держал все внутри. А ты что-то всколыхнул в нем.

– Ненависть, – проговорил я, всем своим существом ощущая правдивость сказанного.

Лекси сжала мне руку и направилась прочь, но все же оглянулась и произнесла:

– Любовь. Лишь она одна способна расшевелить Лева. Я знаю его достаточно, чтобы это понимать. Ведь причиняют боль только тем, кого любят. Думаю, твое присутствие здесь заставит его столкнуться с тем, что он пытался похоронить глубоко внутри. И ему придется бороться со своим горем.

Лекси вновь направилась в кухню, но я позвал ее:

– Лекси?

Она повернулась и грустно улыбнулась мне.

– Почему ты меня не выгоняешь? – Я смущенно опустил голову. – Я угрожал тебе, пугал… Черт, да я хотел от тебя избавиться. – Когда я встретился с ней взглядом, то ощутил, что мне по-настоящему стыдно. – И я бы даже не колебался, если бы Ост меня не остановил. Я… я бы это сделал, Лекси. Понимаешь? Причинил бы тебе вред, чтобы защитить Холмчих.

Лекси сглотнула, и я увидел, как на миг на лице ее вспыхнул неприкрытый страх.

– Знаю, Аксель. Я не хуже тебя помню твои угрозы. В тот момент я видела решимость в твоих глазах. Но я пытаюсь стать сильнее, а, если буду цепляться за ненависть, то так и останусь слабой. – Она вновь взглянула на лестницу, и я услышал донесшийся сверху звук. Похоже, кто-то открыл, а потом закрыл дверцы шкафа. – И Остин любит тебя.

Я нахмурился. И Лекси это заметила.

– Я у Остина на первом месте. Я – все для него. И уже давно. Он оберегает меня и не позволит, чтобы случился рецидив или я подверглась какой-либо опасности.

Я молча смотрел на нее, и Лекси покраснела. На лице девушки ясно читалось, как сильно она любила моего брата. И я ощутил неловкость. Прежде я не встречал подобной любви и точно знал, что за всю свою жизнь не смогу стать для кого-либо настолько же важным.

Лекси вздохнула.

– Аксель, если бы Остин думал, что ты хоть сколько-то опасен для меня или Леви, ты бы сейчас здесь не стоял. Мой Остин полностью тебе доверяет. А поскольку я знаю, что муж никогда не позволит меня тронуть, то тоже верю, что ты изменился… Полагаю, что скрытый глубоко внутри тебя Аксель, которого так любит Остин, наконец-то выбрался на поверхность. – Лекси обвела обручальное кольцо на пальце. Встретившись со мной взглядом, она указала подбородком в сторону лестницы. – Тебе лучше подняться наверх и сказать ему, что ты остаешься. Судя по всему, он уже распаковал твои вещи. С тех пор, как мы переехали, он приберег для тебя спальню.

Лекси исчезла в кухне, а я еще стоял какое-то время в прихожей, предоставленный сам себе. В голове крутились сказанные ею слова, и, даже не успев осознать, что делаю, я уже поднялся по длинной винтовой лестнице и оказался в огромном коридоре с кучей дверей, расположенных по обеим сторонам.

Я услышал звук выдвигаемого ящика и направился в ту сторону, откуда он доносился, по пути рассматривая висящие на стенах фотографии. Остин на отборе, одетый в костюм, сжимает майку «Форти найнерс», а потом, уже этим летом, подписывает контракт с «Сихокс». Леви заканчивает среднюю школу, и на щеке у него нет стидды. Заметив это, я почувствовал смесь стыда и гордости. Я стыдился того, что он вообще ее заработал, но гордился, ведь теперь он стал совсем другим.

Я почти добрался до комнаты, но заметил висевшую в конце коридора фотографию, по размеру большую, чем все остальные, и замер на месте.

Мама.

На вид ей казалось примерно столько же, как сейчас Леви. И она пела на сцене в Вероне.

Не знаю, сколько я там простоял, но, когда борода намокла от слез, а ноги онемели, понял, что прошло довольно много времени.

Я ощутил жгучий стыд и чуть не рухнул на колени.

Я подвел маму. Она просила, умоляла меня встать на правильный путь и спасти братьев. Вместо этого я приговорил их к жизни банды, в то время как БАС[9 - Боковой (латеральный) амиотрофический склероз – прогрессирующее нейродегенеративное заболевание центральной нервной системы. Вызывает полное разрушение и гибель периферических и центральных двигательных нейронов. Встречается довольно редко.] приковал ее к постели, и она ничем не могла им помочь. Остин и Леви стреляли в людей, торговали наркотиками… а я все время лишь подстрекал их к этому.

– Это моя любимая, – проговорил подошедший сзади Остин, но я не обернулся. Просто не мог отвести взгляда от улыбающегося лица мамы. – Она хранилась в сундуке, что стоял у мамы под кроватью. Я и не знал об этом. А здесь бабушка с дедом, которых мы даже не видели. – Остин помедлил, а потом встал рядом со мной. – Наши детские фотографии… Так много чертовых снимков.

Я по-прежнему молчал. Не мог говорить.

– Она знала, что ты ее любишь, – хрипло произнес Остин, будто бы понял, что терзало меня изнутри.

Я больше не способен был это вынести. И так слишком больно… Я не мог ни говорить о маме, ни смотреть на нее, молодую и здоровую. Когда я видел ее в последний раз, она лежала на дерьмовой крошечной кровати, запертая в своем сломленном теле. Поэтому я вытер глаза и повернулся к Остину.

Он выглядел таким же опустошенным, как и я.

Я открыл рот, намереваясь что-то сказать, но он прервал меня:

– Ты остаешься, Акс. Я не позволю тебе уйти.

Мне пришлось кивнуть.

Глубоко вздохнув, я обнял Остина за шею, и он повел меня в самую большую спальню, что я когда-либо видел. Я привык к вызывающей клаустрофобию камере размером шесть на восемь футов. И эта комната казалась просто сном.

– Я распаковал твои вещи.

– Спасибо, малыш, – тихо проговорил я и подошел к окну, из которого открывался вид на тихое, спокойное озеро.

Я чувствовал, как Остин топтался у двери, спиной ощущая его пристальный взгляд.

– Спрашивай, Остин, – произнес я, не оборачиваясь.

Я услышал, как скрипнула половица.

– Просто… интересно, что ты собираешься делать здесь, в Сиэтле?

Я лишь усмехнулся про себя. Что бы он сказал, если бы я открыл ему настоящую причину, по которой приехал в Сиэтл?

– Предполагалось, что я стану работать на каком-то рыбном рынке у причала. – Я пожал плечами. – Таково условие моего досрочного освобождения. Начинаю завтра.

Младший брат облегченно вздохнул.

– Я горжусь тобой, Акс, – проговорил он, голос его звучал искренне. – У меня в гараже до сих пор стоит твой старый «Эль Камино»[10 - «Эль Камино» – автомобиль американской компании «Шевроле», выпускаемый в 1959–1960 и 1964–1987 годах.]. Когда я переехал, то не смог с ним расстаться. Я его починил, заново покрасил и сменил обивку.

При мысли о том, что он сотворил с моей старой машиной, сердце упало. Когда-то я заботился о ней, наверное, даже больше, чем о собственной семье.

Я обернулся, чтобы поблагодарить Остина, но он уже ушел. Я снова выглянул в окно и заметил вдалеке футбольный стадион команды «Хаски». Мысли мои вновь вернулись к Леви…

«Никакой он нам не брат. Он не Карилло… Он просто чертов неудачник, бывший заключенный, который ничего не добьется в жизни. И он приехал сюда, чтобы пользоваться твоими деньгами и вновь тянуть нас за собой вниз».

Я уже ни на что не надеялся.