Братья Карилло. Когда мы упали

А потом они с собеседницей вышли из душевой.

«Правильно, Лексингтон. Продолжай прятаться. Не стоит принимать душ вместе с командой. Иначе они заметят, насколько ты несовершенна. Думаешь, они не увидят жир? Целлюлит? Не поймут, как ты отвратительна? Ведь они-то даже без одежды щеголяют безупречными загорелыми телами».

Зажмурившись, я раскачивалась взад-вперед на холодном кафельном полу душевой кабинки. Зажав руками уши, тщетно пыталась отгородиться от изводящего меня голоса. Я слышала, как где-то неподалеку смеялись и шутили, обсуждая, что надеть на вечеринку, товарищи по команде. Я им завидовала. Они казались такими беззаботными.

Я не знала, как долго сидела здесь, прячась от команды. Ужасаясь при мысли об общих душевых. Ведь мне придется показать свое слишком жирное тело. Может, минули часы или только несколько минут. Я бы не смогла сказать.

Сев ровнее, я напряглась, пытаясь уловить чьи-либо шаги или смех.

Но теперь стало тихо, и я наконец-то смогла облегченно вздохнуть.

Медленно поднявшись, я открыла дверь душевой кабинки и выглянула наружу. Слава богу, все ушли.

Когда я вошла в пустую раздевалку, в воздухе, словно вуаль, висели запахи лака для волос, духов и фруктового геля для душа. Добравшись до своего шкафчика, я достала сумку с принадлежностями для душа и салфетки, чтобы снять макияж, и направилась к зеркалу.

Какое-то время я просто смотрела. Зеленые глаза с черной подводкой, лицо кажется бледным из-за светлого тонального крема, а губы ярко-красные, словно свежая кровь. Теперь я стала такой. Этот мрачный макияж определял мою суть. Превратившись в маску. И хуже всего, что каждый вечер мне приходилось его снимать.

С каждым движением хлопчатобумажной ткани внутренние силы ослабевали. Черно-белый макияж уступал место обычной розовой коже. И все страхи вновь нахлынули на меня. Как и всегда.

Бросив заляпанную салфетку в стоявшую у ног маленькую урну, я вздохнула. Доспехи исчезли.

Я пристально разглядывала белую блестящую фарфоровую раковину, но заставила себя поднять глаза. Доктор Лунд учил, что это – важная часть процесса восстановления.

Но в тот миг, когда я вскинула голову и взглянула на свое отражение, реакция оказалась той же, что и на протяжении многих лет. Сердце рухнуло куда-то вниз, и я ощутила лишь отвращение.

Вот она. Лексингтон. Лексингтон Харт. Девушка с кучей недостатков, которую нельзя назвать даже миловидной. Ничего привлекательного. Далеко не безупречный цвет лица и дурацкая россыпь веснушек на носу.

Отвратительная девушка.

Толстая.

«Но можно все улучшить, Лексингтон. Просто впусти меня. И мы достигнем совершенства».

Я крепко вцепилась в края раковины, борясь с внутренним демоном.

Опустив глаза, я расстегнула молнию и медленно стянула юбку вниз. За ней последовала майка, потом нижнее белье. Наконец, я осталась голой.

И слабой.

Слезы катились из глаз, а я замерла, уставившись на кафельный пол. Это было самое трудное. Взглянуть на настоящую себя.

На свое исцеленное тело.

«Один… два… три… четыре…» – считала я про себя, готовясь к тому, что увижу сегодня. Буду я выглядеть лучше? Толще? Худее? Хуже, чем когда-либо?

Резко распахнув бледно-зеленые глаза, я наткнулась на свое голое отражение и удивленно уставилась на него. Я ощутила подступившие слезы, а рука инстинктивно потянулась к ключице. Та оказалась полнее, чем следовало. Когда-то эта часть тела была самой любимой. Четко очерченная, она явно выдавалась вперед… Но теперь уже нет.

Уже нет…

Я коснулась плеча, сжав бицепс большим и указательным пальцем. И чуть не зарыдала, заметив, сколько на нем наросло жира.

Когда-то я могла ухватить лишь кожу. Но теперь уже нет.

Уже нет…

Откуда ни возьмись, раздался тихий смех, и я резко обернулась, осматривая комнату. Внутри никого не оказалось. И, осознав, кто же смеялся, я вся покрылась мурашками.

«Верно. Это я, Лексингтон. Больше здесь никого нет. Лишь я. А ты сильно прибавила в весе. Да ты и сама видишь, к чему привело обжорство… У тебя во взгляде все написано. – Я застыла. – Давай-ка мы вернем тебя куда следует. Ты ведь и сама туда стремишься. Просто позволь мне войти. И дай поводья. Отдайся мне. Откройся совершенству».

Он словно направлял меня, как марионетку. И я послушно провела руками по ребрам. Один, два, три, четыре, пять, шесть… Пальцы лихорадочно забарабанили по коже. Слишком много жира. Я нашла лишь шесть ребер. А их должно быть десять. Нет! Я нашла только шесть.

Я опустила руку ниже, нащупав пальцами лишнюю плоть на животе. Еще ниже. Нет, нет, нет! Мои бедра! Они уже не казались выступающими, угловатыми или четко очерченными. На них оказалось слишком много жира. Я слишком толстая. Больше не надо! Пожалуйста! Я… Я…

«Хватит! Лекси… борись!» – настойчиво велела я себе.

Тяжело дыша, я резко пришла в себя. Бледную обнаженную кожу испещряли красные отметины там, где я добралась до костей. На шее и груди появилась сыпь, глаза покраснели от напряжения.

Семь минут.

И тридцать две секунды.

И вот я снова смогла двигаться.

Нормально дышать.

И мне удалось побороть живущий в сознании голос, призывающий сдаться.

Я чувствовала себя измотанной. Словно Давид, только что поборовший Голиафа. Вот только мой Голиаф не умер. И даже не ушел. Его нельзя победить и остается просто сдерживать. Но при мысли о том, что он будет сидеть внутри меня всю жизнь, сердце пропустило удар.

Определенно, я не позволю ему победить.

И я направилась к пустым душевым. Повернула кран, и в трубах что-то зашумело. Шагнув под струи душа, я подставила воде свое тело, чтобы смыть близкую неудачу… и отрицательный настрой.

«Ты красивая, Лекси. Сильная. И уже сейчас совершенная», – мысленно повторяла я.

Доктор Лунд научил меня использовать мантры, чтобы сохранять позитив. Ведь это – уже половина успеха. По крайней мере, так сказал доктор. И я изо всех сил старалась следовать его совету. Черт, да я просто вцепилась в него ногтями и держалась изо всех сил.

Глава 8

Лекси

Через десять минут я приняла душ и оделась. Зная, что внутри никого нет и тренеры с игроками до завтра не появятся, я вышла из раздевалки.

Я все еще ощущала себя ранимой и беззащитной и медленно плелась по коридору, прижимая сумку к груди. Я уже прошла половину пути, когда раздался сильный грохот. Я чуть не споткнулась от испуга. И резко повернулась в сторону раздевалки для игроков. Шум доносился оттуда.

Сердце бешено забилось от страха. Я повернулась и хотела уйти, но тут неистовый громкий крик эхом разнесся по коридору, накрыв и меня. Кто бы это ни был, он явно страдал. Мучился. Как будто из него вырывали душу.

Меня тут же потянуло на звук. В конечном счете боль притягивает боль.