Hyper Masculine – Turbo Violent. Ultra Heavy

Примечание от Царя:

«Мой Наследник, никогда не забывайте о той роли, которую архитектура играет в психологии человека. Никто не поверит, что живёт в славной империи, если окружающие здания ежедневно транслируют противоположное послание. Любые затраты на величественную, идеологически выверенную архитектуру оправданы. Поверил бы ты в Великую Славу Царствия Божьего, если бы Господь обитал в сарае, а не в храме?»

Тёмно-зелёная ткань, покрывавшая его доспехи, подсвечивалась по краям мягким, тёплым светом, словно он был тлеющим угольком. Этот свет играл бликами на полированном наполовину Шлеме, отражаясь, как пляшущие в голове мысли. И действительно, его сознание пылало рассуждениями. Любая аудиенция у Царя, даже для человека столь высокого ранга, была единственным шансом, а порой и единственной возможностью донести идею или изложить жалобу напрямую самому императору.

Каждые пять или десять минут вооружённые стражи вежливо просили всех ожидающих продвинуться на одну каменную скамью ближе к заветной цели – приватной встрече с нами, Царями. № 148 легко читал по лицам тех, кто покидал Тронный зал: получили ли они желаемый ответ или нет. Народ всегда по-детски наивно верит, что у империи безграничные ресурсы и что стоит лишь обратиться к «Большому Боссу», как любая проблема будет решена. Они абсолютно уверены, что всякую неправду можно исправить, просто излив бессвязные жалобы во власть. Но это никогда не было и никогда не будет истиной. Долг Царя – вести нашу Цивилизацию в качестве катехона вперёд, в будущее, а не играть роль Деда Мороза, исполняющего желания толпы взрослых детей. Но в конечном счёте приём народа создаёт стабильность: Мы слышим их голоса, даже если их идеи – или скорее требования и фантазии – неисполнимы и зачастую совершенно безумны.

Примечание от Царя:

«Крайне важно сохранять возможность для народа быть услышанным, как бы ничтожны ни были их слова. Да, 95% жалоб – пустое бормотание, но оставшиеся 5% – это вопросы жизни и смерти. Раз-два за сессию приёмов Я слышу то, что могло остаться сокрытым и что необходимо немедленно исправить. Стоит выслушивать ворчливых старух, жалующихся на шум от подростков, ради того, чтобы среди этого хлама иногда находились настоящие жемчужины. Я настоятельно прошу и умоляю Вас поддерживать эту практику во время Вашего правления».

Молодой страж Трона резко подошёл к нашему герою.

– Уважаемый гражданин, простите мою грубость, но я не знаю, как к вам обращаться. Ваше имя – 148? Должно быть, какая-то ошибка? То есть я хочу сказать…

Но наш человек оборвал его:

– Ошибки нет.

Неловкое молчание повисло в воздухе на несколько секунд.

– Простите, но как я могу допустить, чтобы «номер» явился к повелителю нашей святой империи?

Вздохнув, герой ответил с холодным сарказмом:

– Перестань говорить со мной и спроси Его Самого. Он разъяснит.

Молодой кремлёвский страж побледнел. В его голове судорожно работали шестерёнки, решая, что будет хуже для карьеры: усомниться в документах и задержать сегодняшний приём или же пропустить к Царю неизвестного субъекта. Оба варианта казались смертным приговором для его карьеры.

Он взглянул в красноватый снаружи визор Шлема № 148, оглядел впечатляющий доспех, чьи серийные номера совпадали с «именем» в паспорте. Казалось, время тянулось вечность, пока он разглядывал этого гиганта, сидевшего, подперев локтем колено и слегка сгорбившись, словно мафиозный босс, на холодной каменной скамье прямо перед входом в Тронный зал.

– Уважаемый гражданин номер Сто Сорок Восемь, вам предоставлен один час… – юноша едва не запнулся, – целый час!.. Личной аудиенции у Царя. Прошу, проходите через золотые двери.

Примечание от Царя:

«На момент написания этих строк было выковано лишь чуть больше 1 200 Сверхтяжёлых, но многие из них уже погибли, а ещё меньше изъявили желание встретиться со своим “Работодателем”, отсюда и растерянность стражи. Внутренней Гвардии необходимо быть элитной, чтобы хранить здоровье Царя; для Внешней Гвардии достаточно преданных, но невежественных подростков.

Кроме того, называть каждого по номеру его вхождения в статус Сверхтяжёлого тогда показалось Мне удачной идеей. Я сам считал, что будет внушительно: видеть паспорт, где написан лишь один номер. Это должно было стать чем-то вроде повторного крещения, перехода в новое состояние. Такой шаг защищал бы семью и личные связи воина, обеспечивал бы полную анонимность во всех документах, полностью бы стирал прошлое. Увы, на деле это лишь породило бюрократический хаос. Это одна из ошибок Моего правления, и Вам, Мой Наследник, будет мудро её исправить каким-либо образом».

Медленно поднимаясь, № 148 ощущал, как в теле скрипят и хрустят порванные связки и переломанные кости, вновь отращённые после последнего боя на марсианском автозаводе. Сидеть было удовольствием, вставать – пыткой. Прихрамывая, он двинулся вперёд и шагнул сквозь тяжёлые позолоченные двери в темноту, вооружённый на сей раз лишь собственным рассудком.

Войдя, он увидел, как тяжеловооружённая Внутренняя Гвардия и несколько секретарш на высоких каблуках и в мини-юбках спешно покидали Тронный зал. Встреча ведь была «неофициальной», и никто не мог причинить вреда Царю без действительно тяжёлого оружия, даже Сверхтяжёлый. Внутренняя Гвардия была скорее для церемониала и эстетики, хотя арсенал их выглядел чистым и впечатляющим. Четверо стражей смерили № 148, проходя мимо, как псы иной стаи. Одна из секретарш, слегка повернув голову, махнула ему рукой, будто принцесса, хотя на своих платформенных каблуках она выглядела неловко. Их взгляды встретились сквозь его визор, но он решил не тратить внимания на этих второстепенных игроков: перед ним были задачи куда важнее.

Когда № 148 приблизился, Я увидел одного из наших величайших героев – хромающего, изломанного, состарившегося. В его взгляде, скользнувшем по Моим секретаршам, ещё теплился огонёк жизни, но то был скорее животный инстинкт. Несмотря на все его триумфы, по походке было ясно: само время одерживает над ним верх. Когда биометрические данные каждого гражданина напрямую связаны с твоим сознанием, возраст в триста тридцать три года кажется и впечатляющим, и древним, и, пожалуй, уже тронутым слабоумием. Я и сам не знал, чего ожидать от старейшего из живых Сверхтяжёлых.

Он медленно вышел в центр Тронного зала и опустился на одно колено, как того требует традиция. Его вес вызвал гулкий удар, когда броня и тело внутри неё с грохотом встретились с мрамором и металлом пола.

Несмотря на колоссальные размеры Сверхтяжёлого, его фигура терялась в величии архитектуры Тронного зала. По кругу зала возвышались статуи, воплощающие события трёхтысячелетней истории нашей цивилизации, и при этом оставалось место и для будущего тысячелетия. Александр Невский, Иван IV, Иван Ильин, Иосиф Сталин и многие другие взирали сверху суровыми, обличающими взглядами. Казалось, что они вот-вот оживут и обратятся к своим потомкам: «Вы в долгу перед нами».

Фигуры были отлиты из тёмной бронзы, а пол был выложен тем же материалом, с вкраплениями мрамора для изысканности. В зале намеренно поддерживался полумрак, чтобы рождалось чувство тайны. Эстетика имеет значение!

И Я заговорил:

– Сверхтяжёлый № 148… не ожидал увидеть мужчину твоего калибра среди ворчащих старух сегодня… Рад видеть, что ты всё ещё жив… и на службе.

– Благодарю за тёплый приём, вождь мой, – ответил он быстро, скорее по привычке, чем осознанно.

Долгие секунды тишины отсчитывали время.

Нужно было прервать это вязкое молчание, и Я начал вновь:

– Итак… ты запросил личную аудиенцию… Что же ты хотел сказать? Всё это не для протокола, так что говори прямо… без церемоний. То есть… не морочь Мне голову. В чём проблема?

К несчастью, наш герой пришёл почти под конец дня, когда Моё терпение уже было на исходе.

Примечание от Царя:

«Учтите: раз вас боятся, вас будут уважать, но при этом всегда найдутся те, кто скажет лишь то, что, по их мнению, вы хотите услышать. Таков один из проклятых уделов, связанных с Троном: бесконечная река лжи, переполненная безобидными выдумками и подхалимством от доброжелательных льстецов. Наши граждане говорят Правду на официальных встречах, но Истину – лишь у себя на кухне или в раздевалке. Поэтому Я сменил тон разговора и заговорил с ними откровенно, по-мужски. Для большинства мужчин это хорошая риторическая стратегия».

№ 148 медленно снял Шлем, обнажив изуродованное шрамами лицо и бледно-серые глаза человека, прожившего не одну жизнь тьмы и войны. Он провёл Перчаткой по своим коротким седым волосам.

– Босс, я благодарен Вам, я благодарен Святой Руси, я люблю свою работу, я ни о чём не жалею.

– Но? – резко прервал Я.

Он продолжил без запинки:

– Но колени мои повреждены и заново отросли столько раз… что… я едва могу ходить… Босс, я больше не могу выполнять свою работу, и мне повезло, если я успеваю добежать до туалета вовремя.

Мне не понравилось, куда это всё идёт, и Я прямо сказал:

– Возможно, этот разговор должен быть записан. Не припомню, чтобы кто-либо из Моих людей осмеливался шутить про дефекацию перед Царём!

Он взглянул в пустые глазницы Моего металлического черепа, осознавая свою ошибку, но не прекратил.

– Послушайте, Босс, это должно закончиться, у меня больше ничего не осталось…

Теперь во Мне поднимался гнев – за неуважение, за мысли об отступничестве, за бессвязные речи – и всё это от одного из лучших. Здесь явно было что-то не так.

– Ты ведь знаешь, что миллионы наших людей отдали бы всё, чтобы жить сотни лет, как ты, чтобы исцелять раны, словно сам Христос коснулся их. Тебе даны лучшие кибернетические импланты и Наномашины не ради твоего удовольствия, а ради служения обществу. Единственная причина, по которой твои колени снова отросли, – чтобы ты вернул свою задницу в строй и держал империю, чёрт возьми, на плаву. Понял Меня, холоп?

№ 148 поднял руки в знак мольбы… Но Мне нужно было вбить это в его голову окончательно.

– Сколько горячих двадцатилетних жён у тебя было за триста лет? Сколько сыновей несут твоё наследие? Разве у тебя нет владений площадью тысяча гектаров хорошей ровной марсианской земли? Когда ты в последний раз думал о деньгах? Единственный способ выбраться из этой брони – смерть, и если ты даже подумаешь о самоубийстве, величайшем грехе в глазах Бога, Я лично убью тебя здесь же, чтобы убедиться, что ты попадёшь прямо в Царство Небесное.

Когда тебя отчитывает четырёхметровый металлический кибернетический скелет в броне, даже Сверхтяжёлые иногда сникают.

– Нет-нет, Босс, я не прошу уйти на пенсию, я понимаю, что никто не может уклоняться от долга… и что Бог запрещает самоубийство… Церковь ясно об этом говорит… Статус Сверхтяжёлого нельзя отменить. Я должен это знать, ведь именно я «отправил на пенсию» № 5, после того как деменция съела его мозг изнутри… То есть я хочу сказать, что…

Я откинулся на Трон, движимый любопытством, и перебил его оправдания:

– № 5? В юности он был чертовски хорош собой, Я его хорошо знал, дамы от него без ума были – с его шевелюрой-то.

№ 148 лишь пожал плечами, сбитый с толку внезапным поворотом разговора.

– К тому времени, как Я вогнал булаву в его череп, ни волос у него не осталось, ни разума, чтобы это осознать, ни умения обольщать женщин.

Глубоко опечаленный, Я вздохнул по-своему, вспоминая эту утраченную фигуру.

– Он был истинным героем, человеком, что символизировал нечто большее, чем он сам. Этот человек по-настоящему любил жизнь.

– Слушайте, Босс… Я противоположность № 5. У него мозг сгнил, но тело было ещё годно для боя, и его судьба была ясна и неизбежна. А я становлюсь умственно полноценным инвалидом: рабочий разум, заточённый в разлагающейся, слишком смертной оболочке. Я знаю, что не могу уйти. Но я не собираюсь жить в теле, которое ржавеет и заклинивает.

– Да? И что дальше? – Я махнул рукой, велев ускорить мысль.

– А дальше… я официально прошу Вас, Царь Святой Руси, во всей Вашей мудрости… поручить мне задание, из которого я не вернусь.

Несколько секунд понадобилось на размышления.

– Босс, дайте мне выход, молю Вас. У меня больше ничего не осталось.

Ещё три долгих секунды тишины Я обдумывал его слова…

– Ты хочешь бросить вызов судьбе? Смело. Ты получишь желаемое, даю тебе слово, – сказал Я ясно и твёрдо.

Вы поймёте, что предложение пришлось весьма кстати. Интересно, что № 148 молчал. Он лишь смотрел на Меня, выжидая, что следующим прозвучит из Моих уст. Я вернулся к более торжественному, имперскому тону.

– Есть одна особенно жестокая задача, с которой нужно разобраться, хотя шансы на успех практически равны нулю. Пожалуй, это и будет миссия твоей мечты. № 148, ты, вероятно, в курсе, что мы впервые вышли за орбиту Юпитера и успешно терраформировали Титан. Общественность была информирована о начале этого безумно сложного и дорогого проекта, но из-за рисков провала и Проклятия мы не афишировали, что колонисты уже отправлены на Титан. Да, спутник преобразован, но можно ли там жить – совсем иной вопрос.

На первых этапах развития отдалённые колонии обычно плохо поддерживают связь. Сказываются солнечные вспышки, неблагоприятное расположение планет, козни наших геополитических противников в пределах Солнечной системы и многое другое. Но на этот раз, похоже, мы рискуем потерять всё. Последние недели мы искали кого-то… кто ничем не рискует, кто добровольно отправится туда, чтобы хотя бы прислать данные о произошедшем, а в идеале – решить проблему или уничтожить её источник.

Мы не можем позволить Проклятию закрепиться на этом раннем этапе. Случайные восстания мутантов на стабильной планете ещё допустимы, но полная мутация всех колонистов… если это случится… последствия будут катастрофическими для будущего освоения Сатурна.

А Титан – последняя планета, которую мы ещё способны терраформировать. Все остальные перспективы на данном этапе выглядят безнадёжно. Это наша последняя надежда на расширение.

№ 148 обдумал Мои слова, приподнял брови и выдохнул почти с облегчением:

– Я могу передать сигнал. Я могу перебить ещё сотню мутантов. Я могу умереть на Титане ради Вас, мой Господин. Я могу всё, лишь бы моя служба Вам и Государству завершилась.

– Похоже, мы договорились. Я буду скучать по тебе, № 148. За последние три столетия ты сделал колоссальную работу. Жаль только, что Нановосстановление даёт сбой.

Он ответил специально странным тоном:

– Ничто не вечно, Господин.

– Но многое можно растянуть на бесконечность, и именно поэтому нам нужен Титан, – сказал Я.

Наш герой не понял, на что Я намекал. Иногда приходится отпускать шутки для себя, чтобы не сойти с ума. И с этими словами он вновь надел Шлем, поднялся на дрожащие колени и заковылял прочь – обратно во тьму, откуда явился.

Медленно и молча он прошёл по залу ожидания, мимо женщины средних лет с золотистыми волосами, сидевшей на последней скамье перед Троном, где только что находился № 148. Её взгляд был устремлён в пол, руки дрожали от волнения. Золотой украшенный кокошник на её голове отбрасывал тень на половину лица, обнажая лишь хрупкий подбородок. Блестящие волосы были собраны в одну косу, спадавшую по спине. Её плотно облегающее тело было покрыто церемониальной бронёй от шеи до ног. Каблуки и прочие элементы формы подчёркивали женственность. Даже когда она сидела, её живот оставался плоским как доска, ноги скрещены тесно, словно узел. Судя по мрачному выражению лица и дрожи, ей предстояло сообщить Царю что-то действительно серьёзное. Её тревога и ощущение опасности заслонили весь блеск увядающей красоты.