Законы прикладной эвтаназии

Накамура снова превращается в робота. Полчаса назад – с Изуми – он был человеком. Сейчас он – механизм, аппарат по проведению эксперимента. «Брёвна» – расходный материал.

Одного из измождённых китайцев выводят из клетки. Иосимура о чём-то тихо говорит с незнакомым офицером. Проскакивают отдельные слова: концентрация, чай, жёлтый, синий.

Накамура понимает, о чём речь: это газы. Чай – цианистый водород, синий – фосгеноксим, жёлтый – иприт или люизит.

Стеклянная камера – маленькая, метр на полтора, не больше. В неё ведут узкие рельсы, на которых стоит вагонетка. Измождённого сажают в вагонетку – он почти не сопротивляется, привязывают к поручням. Откуда-то из боковой комнатки (Накамура не успевает заметить, откуда) появляется человек с двумя спеленатыми, но живыми голубями. Он привязывает их за лапки к тому же поручню, отпускает. Голуби легко сбрасывают тряпки, стягивавшие им крылья, начинают биться на привязи.

Вагонетку вкатывают в стеклянную комнатку, закрывают дверь, проверяют герметичность. Двое солдат молча стоят и ждут команды.

Незнакомый офицер что-то говорит Иосимуре, тот вращает вентиль. Судя по всему, регулируют концентрацию. Иосимура резко говорит: «Пошли!» Солдаты с видимым усилием тянут на себя что-то похожее на рукоять. Камера постепенно наполняется газом. Оператор снимает. Секундомер отсчитывает время.

Человек в вагонетке смотрит на своих мучителей мутными глазами, а затем открывает рот и вдыхает полной грудью. Его раздирает кашель. Голуби бьются. На лбу подопытного взбухают вены, его лицо багровеет. Оператор снимает.

Накамура нигде не видит художника. Он уже знает, зачем тот нужен. Кинокамера не передаёт цвета, цветные фотографии тоже часто искажают реальность, да и цветной плёнки постоянно не хватает. Задача художника – в точности передать цвет холодных ожогов при обморожении, химических травм и так далее.

Человек бессильно облокачивается на борт вагонетки. Цвет его лица напоминает цвет сырого мяса. Один голубь тоже мёртв, второй ещё шевелит крылом – это агония.

«Четырнадцать с половиной».

Меньше четверти минуты, а кажется, целая вечность.

Накамура смотрит на остальных подопытных. Рот монголки заткнут, но в глазах её – не страх, а ненависть. Такая ненависть, что Накамуре самому становится страшно.

4

Они идут по коридору впятером: Иосимура, Мики, Накамура и два безымянных солдата Квантунской армии. Да, ещё две женщины, но они не люди, а «брёвна», считать их незачем. Иосимура сворачивает в малозаметную дверь слева. Накамура бы прошёл мимо – даже ручки на двери нет.

Небольшой холл, широкие металлические двери, цифровой код, большая красная кнопка. Это лифт.

Иосимура набирает код, затем нажимает кнопку. Лифт большой, человек на двадцать.

Они едут вниз. Накамуре кажется, что очень долго. Сколько же подземных этажей может прятаться под невзрачными развалинами склада? Другой вопрос: почему подземный комплекс построен тут, а не под основной базой отряда 731?

Всё, прибыли. Снова предбанник, затем короткий коридор, затем – большое помещение.

Накамура осматривается. В центре – нечто вроде гроба со стеклянной крышкой.

Накамура представляет себе, как в этот «гроб» кладут живого человека, как закрывают крышку, как он корчится от боли. Может быть, это очередное устройство для исследования возможностей человека при откачивании воздуха из герметичного помещения. Сначала набухают вены, глаза выступают из орбит, потом человека разрывает изнутри. Стены таких камер всегда покрыты кровью и мясом. Накамура видел подобный опыт лишь однажды.

Нет, тут что-то другое. Слишком много трубок, датчиков, циферблатов. Помещение огромное. В дальнем углу жужжит огромная машина, похоже, автономный генератор. Энергонезависимость.

«Лаборант Накамура, – Иосимура смотрит прямо в глаза. – Я выбрал вас, потому что вы исполнительны, умны и молчаливы. Особенно мне нравится последнее. Доктор Мики в курсе всего, а солдаты – глухонемые. Вы – третий человек, которого я допускаю к данным опытам».

Накамура думает о тех, кто построил всё это. Кто привёз сюда генератор, кто установил лифт, сконструировал странную машину в центре помещения.

«Их больше нет, лаборант Накамура», – говорит Иосимура.

Точно мысли читает, думает Накамура.

«У вас слишком подвижное лицо, лаборант. По нему можно прочесть всё, о чём вы думаете, точно по напечатанному тексту».

Накамуре становится смешно. Тоже мне читатели. Они могут прочесть всё, кроме самого главного. Кроме Изуми.

Ничего не отражается на его лице, когда он думает об этом.

Иосимура обходит странную установку. Накамура подходит ближе и смотрит внутрь «гроба». Там, под стеклом, лежит человек. Его брови и ресницы покрыты инеем. Жив ли он – непонятно.

«Вы знакомы с понятием «анабиоз», лаборант?»

«Так точно. Анабиоз – это временное прекращение жизнедеятельности организма, такое его состояние, когда все жизненные процессы настолько замедлены, что видимые признаки жизни отсутствуют. Тем не менее при возникновении благоприятных…»

«Хватит, лаборант. Вижу, что читали учебники. Что вы лично думаете об анабиозе? Если забыть о теоретических выкладках?»

«Я думаю, он возможен», – Накамура и сам поражается своей смелости.

«Правильно думаете», – Иосимура улыбается. Улыбка кажется зловещей.

«Многие животные, – говорит он, – впадают зимой в состояние гибернации, то есть спячки. Температура тела у них снижается. У крупных – на пять, максимум десять градусов. У мелких, вроде сусликов, она может падать практически до нуля. Почему так не может существовать человек? Я задал себе этот вопрос. Можно ли погрузить человека в сон и сохранить его тело неизменным?»

Это никак не пересекается с назначением отряда 731. Никакого бактериологического оружия, никаких бомб и убийств. Накамура весь внимание.

«Помимо нас с доктором Мики, о проекте знает генерал-лейтенант Исии и его братья – Такэо и Мицуо. Генерал Исии и стал инициатором проекта. Дело в том, что у генерал-лейтенанта – рак горла. Он может прожить ещё пять-шесть лет, но не более. Помимо того, ему уже пятьдесят три года, немало. Анабиоз позволит ему – а впоследствии и нам – дожить до момента, когда болезни и старость будут побеждены. Когда начальником отряда был генерал Масадзи Китано, мы были вынуждены прекратить исследования, но возвращение генерала Исии дало нам новую надежду».

Иосимура произносит свою речь с воодушевлением, и Накамура узнаёт этот стиль. Так ведёт себя перед солдатами сам Исии. Он расхаживает по сцене с микрофоном и говорит бурно, восторженно, размахивая руками.

Накамуре хочется сказать что-то вроде: «Не нужно меня вдохновлять, я и так буду делать то, что нужно». Но так сказать нельзя.

Иосимура снова читает мысли лаборанта.

«Но хватит, – говорит он. – Давайте работать».

Он подходит к саркофагу с противоположной от входа стороны. Солдаты отошли к стене. Они поставили женщин на колени и не дают им вырваться. Мики также подходит к саркофагу.

«Наблюдайте, Накамура», – говорит он.

Иосимура повышает давление внутри саркофага (Накамура видит циферблат с единицами измерения – паскалями). Затем медленно поднимает температуру. На стекле появляются капли конденсата.

«Если он жив, – говорит Иосимура, – значит, мы победили».

Процесс оказывается довольно длительным. Накамура думал, что Иосимура сейчас откроет крышку саркофага и человек внутри тут же проснётся. Но это не так. Доктор садится около пульта и молча смотрит через запотевшее стекло. Раз в две-три минуты он протягивает руку и чуть-чуть поворачивает какие-то датчики. Солдаты заталкивают женщин в небольшую клетку в дальнем углу помещения.

Молчание уже раздражает Накамуру. Иосимура чувствует нетерпение лаборанта.

«Да, это не быстро, Кодзи. Выводить показатели на нормальные нужно постепенно, в течение примерно часа. Потом как минимум час подопытный будет отходить от состояния анабиоза. Теоретически».

«Были ли уже успешные опыты?» – спрашивает Накамура.

«Пока нет. Но будут».