ЦРУ. Правдивая история

На свое первое задание в Индонезии он вылетел 27 апреля. В течение следующих трех недель он с коллегами из ЦРУ обстреливал военные и гражданские цели в деревнях и гаванях северо-восточной части Индонезии. 1 мая Аллен Даллес заявил Эйзенхауэру, что эти авиационные удары оказались «слишком эффективны, поскольку привели к потоплению британского и панамского грузовых судов». По сообщению американского посольства, погибли сотни гражданских лиц. Четыре дня спустя Даллес судорожно докладывал Совету национальной безопасности, что бомбежки «сильно взбудоражили» индонезийское население, поскольку поползли слухи, что за штурвалами самолетов сидят американские пилоты. Обвинения были оправданны, но президент Соединенных Штатов и госсекретарь публично опровергли их.

Американское посольство и адмирал Феликс Стамп, командующий американскими войсками в Тихом океане, предупредили Вашингтон, что операция ЦРУ явно провалилась. Президент потребовал объяснений у директора Центральной разведки. Группа офицеров в штабе ЦРУ попыталась воссоздать хронологию Индонезийской операции. Они отметили, что, хотя операция отличалась «сложностью» и «уязвимостью», требующими «тщательной координации», она корректировалась «ежедневно». По своим масштабам «она не могла проводиться как целиком и полностью тайная операция». Рассекречивание операции явилось нарушением устава ЦРУ и прямых указаний президента.

Утро 18 мая Эл Поуп провел в небе над городом Амбон в восточной части Индонезии; он потопил морское судно, разбомбил местный рынок и разрушил церковь. Официальный список убитых включал шесть гражданских лиц и семнадцать офицеров вооруженных сил. Затем Поуп бросился преследовать транспортное судно водоизмещением 17 тысяч тонн, перевозившее более тысячи индонезийских солдат. Однако его B-26 попал в перекрестие прицелов бортовых зениток. На хвосте у него также висел истребитель индонезийских ВВС. Попав под обстрел, самолет Поупа загорелся на высоте 6 тысяч футов. Поуп приказал индонезийскому радисту прыгать, потом откинул «фонарь» кабины, освободил стопор катапультируемого кресла и нажал на пуск. Поскольку он катапультировался назад, то частью тела ударился о хвост своего подбитого самолета и сильно повредил бедро. Его последняя бомба не попала в транспорт и ушла под воду всего в 40 футах от него. Сотни жизней были спасены. Поуп медленно падал вниз, корчась от боли на стропах парашюта. В застегнутом на молнию кармане летного костюма у Поупа были личная карточка, данные о полете и членский билет для посещения офицерского клуба на авиабазе Кларк. Обнаруженные документы не оставляли никаких сомнений в том, что это американский офицер, который бомбил объекты в Индонезии по приказу своего правительства. Его могли сразу расстрелять. Однако почему-то не стали и взяли под арест.

«Меня признали виновным в убийстве и приговорили к смерти, – сказал он. – Мне заявили, что я не являюсь военнопленным и не подпадаю под Женевскую конвенцию».

Новости о том, что Поуп пропал без вести в бою, в штабе ЦРУ узнали тем же вечером. Директор Центральной разведки посовещался с братом. Оба пришли к выводу, что эту войну они все-таки проиграли.

19 мая Аллен Даллес направил телеграмму своим офицерам в Индонезии, на Филиппинах, на Tайване и в Сингапуре: отменить боевую готовность, передачу денег и поставки оружия прекратить, уничтожить улики, отступить. Протокол того утреннего заседания в штабе отражает его ярость по поводу «явной неразберихи».

Для Соединенных Штатов настало время перемены траектории. Американскую внешнюю политику необходимо было как можно скорее «переложить» на обратный курс. Донесение ЦРУ немедленно отразило эти настроения. 21 мая агентство сообщило в Белый дом, что индонезийская армия всячески подавляет коммунистов и что слова и действия президента Сукарно вполне соответствуют благоприятным ожиданиям Соединенных Штатов. Оказывается, теперь американским интересам угрожали бывшие друзья ЦРУ.

«Операция, конечно, полностью провалилась», – сказал Ричард Бисселл. Вплоть до последних дней пребывания у власти Сукарно редко когда не упоминал об этом. Он был в курсе, что ЦРУ однажды попыталось свергнуть его правительство; знала об этом его армия и политические круги Индонезии. В конечном итоге это могло укрепить коммунистов Индонезии, влияние и власть которых усилились за последние семь лет.

«Они сказали, что в Индонезии был провал, – горько размышлял Эл Поуп. – Но мы все-таки выбили из них спесь. Мы уничтожили там тысячи коммунистов, хотя, наверное, половина из них и понятия не имела о том, что такое коммунизм».

Единственная запись о службе Поупа в Индонезии уместилась в одну строчку в донесении (ложном по своей сути!) ЦРУ Белому дому, датированном 21 мая 1958 года: «Диссидентский самолет B-26 сбит 18 мая, во время нападения на Амбон».

«Каждый год наши проблемы лишь усугублялись»

Индонезия стала последним местом проведения операции для Фрэнка Виснера в качестве руководителя тайной службы. Он возвратился с Дальнего Востока в июне 1958 года на грани умопомешательства, а в конце лета совсем сошел с ума. Диагноз звучал так: «мания с психотическими симптомами». Симптомы существовали уже много лет: желание изменить мир силой воли, высокими речами и смертельными миссиями. Ни психиатры, ни новые психотропные средства не помогли. Тогда Виснера попробовали лечить с помощью электрошока. В течение шести месяцев его голова была зажата в подобие тисков, и через нее пропускался ток, сила которого была достаточна, чтобы зажечь стоваттную лампочку. Из больницы он вышел уже не таким искрящимся и самоуверенным; покинув прежний пост, он отправился в Лондон и занял место шефа местной резидентуры.

После того как индонезийская операция развалилась на части, Даллес посетил ряд заседаний Совета национальной безопасности, высказывая неопределенные и зловещие предупреждения о некой угрозе из Москвы. Президент уже начал вслух задаваться вопросом о том, знает ли ЦРУ о том, что делает. Однажды он удивленно спросил: «Аллен, вы что же, пытаетесь напугать меня угрозой войны?»

В штабе ЦРУ Даллес совещался со своим высшим командным составом о том, где же все-таки раздобыть источник надежной информации о Советском Союзе. На встрече с заместителями 23 июня 1958 года он заявил, что он «в недоумении относительно того, к какому подразделению агентства нужно обратиться, если он захочет получить определенную информацию об СССР». У агентства не было никого, кто мог бы авторитетно проинформировать по столь важному вопросу. Донесения по поводу Советов представляли собой чистый вздор.

Эббот Смит, один из его лучших аналитиков и позднее руководитель Управления национальных оценок, подытоживая работу, проделанную за десятилетие, в конце 1958 года писал: «Мы выработали для себя определенное представление об СССР, и, что бы ни произошло, оно должно было вписываться в эту картину. Лица, занимающиеся оценкой, едва ли способны совершить более отвратительный грех».

16 декабря Эйзенхауэр получил сообщение от своей консультационной комиссии, члены которой советовали ему перестроить ЦРУ. Его участники боялись, что агентство «не способно к созданию объективных оценок собственных разведданных, а также собственных операций». Во главе с бывшим министром обороны Робертом Ловеттом они умоляли президента забрать бразды управления тайными операциями из рук Аллена Даллеса.

Даллес, как всегда, отверг все усилия изменить ЦРУ. Он заявил президенту, что во вверенном ему ведомстве нет никаких проблем. А у себя в штаб-квартире он сказал, что «наши проблемы усугубляются с каждым годом». Он пообещал президенту, что замена Виснера поможет стабилизировать выполнение задач и улучшит организацию тайной службы. По его словам, у него уже есть нужный кандидат для такой работы.

Глава 16

«Он лгал всем вокруг»

1 января 1959 года Ричард Бисселл стал руководителем тайной службы ЦРУ. В тот же самый день на Кубе к власти пришел Фидель Кастро. В истории ЦРУ, рассекреченной в 2005 году, подробно описано, как агентство восприняло эту новую для себя угрозу.

В ЦРУ долго присматривались к Фиделю. И толком не знали, как к нему относиться. «Многие серьезные наблюдатели чувствуют, что его кубинский режим рухнет через считаные месяцы», – предположил Джим Ноэль, резидент ЦРУ, сотрудники которого потратили немало времени, присылая донесения из Гавана-Кантри-клаб. В штабе кое-кто утверждал, что Фиделю Кастро нужно непременно предложить оружие и деньги. Эл Кокс, руководитель военизированного подразделения, предложил «войти в секретный контакт с Кастро» и предложить ему оружие и боеприпасы, чтобы сформировать демократическое правительство. Своему начальству Кокс заявил, что ЦРУ могло бы переправить Кастро оружие на судне с кубинским экипажем. Но «самой безопасной помощью стали бы деньги, на которые Кастро мог затем и сам купить себе оружие, – написал Кокс своим начальникам. – Наилучшим вариантом, вероятно, было бы определенное сочетание оружия и денег». Кокс страдал излишним пристрастием к алкоголю, и это, возможно, накладывало отпечаток на его суждения, но многие из сотрудников разделяли его мнение. «Мой штаб и я были в то время фиделистами», – сказал много лет спустя Роберт Рейнольдс, руководитель Карибского операционного подразделения ЦРУ.

В апреле и мае 1959 года, когда торжествующий Кастро посетил Соединенные Штаты, сотрудник ЦРУ провел с ним короткую беседу в Вашингтоне. Он охарактеризовал Фиделя как «нового идейного лидера демократических и антидиктаторских сил в Латинской Америке».

«Наше участие в этом деле должно быть тщательно замаскировано»

Президент пришел в ярость, узнав, что ЦРУ недооценило Кастро. «Хотя наши специалисты по разведке многие месяцы топтались на месте», – написал Эйзенхауэр в своих мемуарах, – события постепенно подталкивали их к выводу о том, что с приходом Кастро коммунизм уверенно проник в это полушарие».

11 декабря 1959 года, сделав такой же вывод, Ричард Бисселл направил Аллену Даллесу записку, намекающую на «тщательный анализ возможности устранения Фиделя Кастро». Даллес внес карандашом важнейшее исправление в данное предложение. Он вычеркнул слово «устранение» – слово, несущее в себе слишком прозрачный намек на убийство. Он заменил его на «удаление с Кубы» – и дал сигнал к началу операции.

8 января 1960 года Даллес велел Бисселлу организовать специальное оперативное подразделение для свержения Кастро. Бисселл лично отобрал многих из числа участников переворота в Гватемале, которые своими донесениями вводили в заблуждение Эйзенхауэра. Для организации политической и психологической войны он выбрал беспомощного Трейси Барнса, для пропаганды – талантливого Дейва Филипса, для обучения военизированных групп – фанатичного Рипа Робертсона, а для управления политическими группами прикрытия – стабильно посредственного Говарда Ханта.

Их руководителем предполагалось сделать Джейка Эстерлайна, который во время операции «Успех» управлял оперативным штабом в Вашингтоне. Эстерлайн был резидентом в Венесуэле, и именно там он в начале 1959 года положил глаз на Фиделя Кастро. Он с интересом наблюдал, как молодой команданте/commandante объезжает Каракас, празднуя свой новогодний триумф в борьбе с диктатором Фульхенсио Батистой, и слышал, как толпы народа шумно приветствуют Кастро в качестве нового завоевателя.

«Я увидел – черт меня побери: это не видно только слепому! – что в нашем полушарии появилась новая мощная сила, – сказал Эстерлайн. – И с этой силой всем нам придется считаться».

Эстерлайн возвратился в штаб ЦРУ в январе 1960 года, чтобы получить назначение в качестве руководителя оперативного подразделения «Куба». Группа была сформирована как секретная ячейка ЦРУ. Все деньги, информация и решения для кубинского оперативного подразделения поступали через Бисселла. Надо сказать, он не слишком интересовался работой своих шпионов и еще меньше – сбором разведывательной информации с Острова свободы. Он ни разу не удосужился хотя бы толком проанализировать, что произойдет в случае, если переворот против Кастро окажется успешным или если он провалится. «Не думаю, чтобы о такого рода вещах кто-нибудь сильно ломал себе голову, – сказал Эстерлайн. – Скорее всего, первая реакция была такой: боже! Да у нас тут, судя по всему, коммунист объявился! Надо бы, наверное, убрать его тем же путем, как мы убрали в свое время Арбенса в Гватемале».

Бисселл почти никогда не беседовал о Кубе с Ричардом Хелмсом. Эти двое не любили и абсолютно не доверяли друг другу. Хелмс же на самом деле предложил одну идею. Это был пропагандистский трюк: кубинский агент, натасканный в ЦРУ, появляется в Стамбуле, утверждая, что он политический военнопленный, который только что бежал с советского судна. Он заявляет, что Кастро обратил в рабство тысячи своих сограждан и отправил их в Сибирь. План получил название «Мокрый кубинец». Но Хелмс все же не стал его раскручивать до конца.

2 марта 1960 года, за две недели до того, как президент Эйзенхауэр одобрил секретную операцию против Кастро, Даллес проинформировал об уже проводимых операциях вице-президента Никсона. Зачитывая семистраничный документ, подписанный Бисселлом и названный «Что мы делаем на Кубе», Даллес изложил этапы экономической войны, саботажа, политической пропаганды, а также план по использованию «препарата, который, будучи подмешанным в пищу Кастро, заставит его вести себя так абсурдно и нелепо, что любое появление команданте на публике может выставить его в крайне неприглядном виде». Никсон высказал свое полное одобрение.

17 марта 1960 года в 14:30 в Белом доме Даллес и Бисселл представили свои планы Эйзенхауэру и Никсону. Они не предлагали вторжение на остров. Они заявили Эйзенхауэру, что могут свергнуть Кастро с помощью ловкого трюка. Они создали бы «ответственную, обаятельную и единую кубинскую оппозицию» во главе с завербованными агентами. Сначала тайная радиостанция начнет пропагандистские трансляции в Гаване, чтобы спровоцировать восстание. Офицеры ЦРУ в военном тренировочном лагере армии США в джунглях Панамы обучат шестьдесят кубинцев, запланированных к заброске на остров. ЦРУ переправит для них оружие и боеприпасы.

После этого режим Фиделя должен рухнуть через шесть – восемь месяцев, пообещал Бисселл. Чрезвычайную важность имело время: до дня выборов оставалось ровно семь с половиной месяцев. Неделей раньше на предварительных выборах в Нью-Хэмпшире с большим отрывом победили сенатор Джон Кеннеди и вице-президент Никсон.

Секретарь штаба Эйзенхауэра, генерал Эндрю Гудпастер, сделал для себя кое-какие пометки на этой встрече. «Президент говорит, что этот план, пожалуй, лучший из всех… Большую проблему представляют возможная утечка информации и безопасность… В случае чего все должны поклясться, что ничего не слышали об этом… Наше участие, естественно, нигде не должно проявиться». Агентству не нужно лишний раз напоминать о том, что, в соответствии с его уставом, все секретные операции требуют такой конфиденциальности, чтобы ни один след, ни одна ниточка не привели к президенту. Но Эйзенхауэру хотелось удостовериться, что ЦРУ приложило все усилия, чтобы именно эту операцию удержать от малейшей огласки.

«Нам предстояло заплатить за ту ложь»

Президент и Дик Бисселл были вовлечены в интенсивную борьбу за обладание одной из самых больших тайн – тайну самолета-шпиона U-2. После переговоров с Хрущевым в Кемп-Дэвиде шесть месяцев назад Эйзенхауэр не разрешал проводить полеты над советской территорией. Хрущев возвратился из Вашингтона, похвалив президента за усилия в поиске путей мирного сосуществования; Эйзенхауэр хотел, чтобы его наследием стал «дух Кемп-Дэвида».

Бисселл изо всех сил стремился возобновить секретные миссии. Президент не находил себе места. На самом деле ему тоже хотелось изучить данные разведки, собранные с помощью U-2.

Он стремился восполнить «отставание по ракетам»[19 - «Отставание по ракетам» – заявление о том, что США отстают от СССР в производстве ядерных ракет, впервые было сделано Дж. Кеннеди в 1960 г. во время предвыборной кампании. Оно оказало воздействие на конгресс и общественное мнение и привело в начале 60-х гг. XX в. к массированному развертыванию баллистических ракет наземного базирования.] – ложные утверждения ЦРУ, ВВС, военных подрядчиков и политических деятелей обеих партий о том, что Советы якобы опережают Америку по ядерным вооружениям и этот разрыв постоянно увеличивается. Формальные оценки ЦРУ советской военной мощи были основаны не на разведке, а на политике и разного рода догадках. С 1957 года ЦРУ направляло Эйзенхауэру устрашающие донесения, что процесс наращивания СССР количества межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками проходит намного быстрее и масштабнее, чем у американцев. В 1960 году агентство предупредило о смертельной угрозе Соединенным Штатам; оно сообщило президенту, что к 1961 году Советы должны иметь в своем арсенале пятьсот готовых к запуску межконтинентальных баллистических ракет. Стратегическое авиационное командование использовало эти оценки для подготовки секретного плана нанесения первого удара с применением более чем 3 тысяч ядерных зарядов, способных разрушить все города и военные базы от Варшавы до Пекина. Но у Москвы в то время не было пятисот ядерных ракет, нацеленных на Соединенные Штаты. Было четыреста…

Пять с половиной лет президент не на шутку волновался о том, что U-2 может действительно спровоцировать третью мировую войну. Через месяц после кемп-дэвидских диалогов с Хрущевым президент отклонил недавно предложенный ЦРУ полет U-2 над территорией Советского Союза; он еще раз прямо заявил Аллену Даллесу, что выяснение намерений Советов через шпионаж для него гораздо важнее, чем выявление деталей их военного потенциала. Только шпионы, а не технические устройства могли вовремя предупредить его о готовящемся советском нападении.

Без такой информации, сказал президент, полеты U-2 являются «проявлением провокационной политики мелких уколов, и это может навести их (Советы) на мысль о том, что мы и в самом деле планируем внезапные удары по их военным базам».

16 мая 1960 года у Эйзенхауэра была запланирована встреча на высшем уровне с Хрущевым в Париже. Он боялся, что его самый ценный актив – репутация честного президента – будет утрачен, если U-2 собьют как раз в тот момент, когда Соединенные Штаты, по его же словам, «вовлечены в искренний диалог» с Советами.

Теоретически санкционировать полеты U-2 мог только президент. Но программу курировал Бисселл, который с большой щепетильностью относился к разработке планов полета. Он пытался уклоняться от необходимости отчитываться перед президентом и выискивал способы осуществить эти полеты со стороны британцев или китайских националистов. В своих мемуарах он написал, что Аллен Даллес пришел в ужас, узнав, что траектория первого полета U-2 пролегала непосредственно над Москвой и Ленинградом. Директор так и не узнал о начале полета; Бисселл не счел целесообразным его об этом проинформировать.

Он спорил в течение многих недель с Белым домом, прежде чем Эйзенхауэр наконец сдался и разрешил полет U-2 над территорией Советского Союза. Вылет был намечен на 9 апреля 1960 года из Пакистана. На первый взгляд полет прошел успешно. Но Советы знали, что их воздушное пространство снова нарушено, и пребывали в повышенной боевой готовности. Бисселл «отвоевал» еще один полет. Президент установил для его реализации крайний срок: 25 апреля. Когда наступил назначенный день, небо заволокло плотным слоем облаков. Бисселл умолял об отсрочке, и Эйзенхауэр скрепя сердце дал ему еще шесть дней. Следующее воскресенье должно было стать окончательным сроком полета перед Парижской встречей на высшем уровне. Тогда Бисселл попытался обойти Белый дом, обратившись к министру обороны и председателю Объединенного комитета начальников штабов, чтобы заручиться их поддержкой для проведения еще одного полета. В безудержном рвении он, естественно, не учел возможность катастрофы.

1 мая, как и опасался американский президент, U-2 был сбит в Центральной России. Пилот ЦРУ, Фрэнсис Гэри Пауэрс, оказался жив и попал в плен. На тот момент действующим госсекретарем был К. Дуглас Диллон. «Президент приказал мне проконсультироваться с Алленом Даллесом, – вспоминал Диллон. – Нужно было выступить с каким-нибудь заявлением». К ужасу обоих, НАСА объявило, что в Турции потеряна связь с самолетом метеорологической разведки. Такой была легенда ЦРУ. Директор Центральной разведки либо никогда не знал об этом, либо напрочь забыл.

«Мы не могли понять, как это произошло, – говорил Диллон. – Но нужно было как-то выкручиваться».

Это оказалось нелегко. Следуя легенде, Белый дом и Государственный департамент в течение целой недели вводили в заблуждение американский народ по поводу этого полета. Но их ложь становилась все более прозрачной. 7 мая было сделано последнее лживое заявление: «Этот полет никто не санкционировал». Это сломило дух Эйзенхауэра. «Он не мог позволить Аллену Даллесу взять всю вину на себя, потому что тогда получилось бы, будто президент не знает о том, что творится в правительстве», – сказал Диллон.

9 мая Эйзенхауэр вошел в Овальный кабинет и произнес вслух: «Я хотел бы уйти в отставку». Впервые в истории Соединенных Штатов миллионы американских граждан поняли, что их президент смог обмануть их, пусть и во имя национальной безопасности. Доктрина правдоподобного дезавуирования была мертва. Встреча на высшем уровне с Хрущевым была сорвана, и краткая оттепель в холодной войне сменилась льдом и стужей. Шпионский самолет ЦРУ отложил идею разрядки почти на целых десять лет. Эйзенхауэр одобрил заключительную миссию в надежде выяснить ситуацию с «отставанием по ракетам». Но легенда-прикрытие выставила его лгуном. Уже находясь в отставке, Эйзенхауэр сказал, что самое большое сожаление во время его президентства вызывает именно «ложь по поводу полета U-2. Я не понимал, насколько высокой может оказаться цена, которую мы заплатим за ту ложь».

Президент знал, что не сможет оставить кабинет в обстановке мира и согласия во всем мире. Теперь, прежде чем уйти в отставку, он был полон решимости установить режим полицейской охраны на как можно большей части планеты.

Лето 1960 года стало для ЦРУ сезоном непрерывного кризиса. На картах, которые Аллен Даллес и его люди приносили в Белый дом, постоянно увеличивалось количество красных стрелок, обозначающих очаги войн и конфликтов в Карибском море, в Африке и Азии. Огорчение по поводу сбитого русскими U-2 постепенно прошло и уступило место ярости.

Сначала Дик Бисселл вдвое расширил планы ЦРУ, связанные с осуществлением государственного переворота на Кубе. Он учредил новую резидентуру ЦРУ в Корал-Гейблсе[20 - Корал-Гейблс – город на юго-востоке штата Флорида, на атлантическом побережье (курорт в заливе Бискейн). 43,2 тысячи жителей (2000). Входит в Большой Майами. Университет Майами. Ипподром. Здесь расположены региональные штаб-квартиры многих корпораций, работающих в странах Латинской Америки. Статус города с 1925 г. Город строго спланирован, известен своей архитектурой и считается одним из самых красивых в штате.], штат Флорида, под кодовым названием «Волны». Он сказал вице-президенту Никсону, что для проведения эффективной операции ему понадобится отряд из пятисот обученных кубинских изгнанников. Но военный центр в панамских джунглях не мог принять сотни новичков.