Среди иллюзий

–И какая его высшая цель?—спросила девушка, взяв со скамейки сорванный фиолетовый цветок, и улыбнулась.

–Цель?—спросил Костя, посмотрев в глаза девушке, которая смотрела в глаза.—Его цель проста: вырасти, благоухать и умереть. Это клематис—цветок семейства лютиковых, в переводе с греческого означает «побег винограда», а также «ветка лианы».

–Вы флорист?—спросила девушка улыбаясь.

–Нет,—ответил Костя,—просто однажды читал про этот цветок сиренево-пурпурного цвета. Он неприхотливый, хотя к таким клум-бам не приспособлен. Он вьётся, как виноград, ему опора нужна. Я не представился. Меня зовут Константин,—он протянул руку для пожатия.—А вас? Или это секрет?

Девушка смущённо опустила голову, поправила бретельки платья и вновь посмотрела в глаза Косте. Она видела перед собой красивого, стройного молодого парня с выразительными карими глазами, которые излучали надёжность, вызывали доверие и почему-то преданность. Он создавал впечатление честного и не умеющего обманывать человека. Она, всё так же смущаясь и глядя куда-то ему под ноги, протянула руку. И тут же почувствовала взрыв внутри, ток, пробежавший по всему телу. Волну цунами, что сносит всё на своём пути, вспышку и рост ядерного гриба, волну горячего ветра и пыли, дикий удар! И всё, что было до этого, перестало существовать. Её щёки налились краской, начали багроветь, и она чувствовала, как ей стало жарко. Он слегка сжал её руку, и её сердце запрыгало в груди, ладони вспотели, ста-ло тяжело дышать, ритм сердца участился, оно бешено колотилось, дыхание замедлилось так резко, что ей казалось, будто она вовсе и не дышит, у неё закружилась голова. Она смотрела в его глаза и не могла отвести взгляда, будто её примагнитили.

–А как же вас зовут?—нарушил молчание Костя.

Девушка отвела взгляд, теперь она смотрела на свои колени. —Даша,—сказала она чуть слышно.

–Даша,—произнёс Костя.

Он смотрел на раскрасневшуюся и смущённую девушку, самую прекрасную девушку на свете.

–Девушка с глазами цвета неба,—промолвил Костя.

Даша подняла голову и смотрела в глаза Косте, который улыбался, как дурак.

–А у вас глаза цвета виски,—произнесла Даша.

–Может, пройдёмся?—предложил Костя и, резко встав, взялся за ручки кресла и плавно толкнул его вниз по аллее.

Он шёл не торопясь и направлял кресло в обход небольших кочек и выбоин.

–Я видел вас возле магазина,—и Костя произнёс его название достаточно громко, чтобы Даша всё отчётливо слышала.

–Вы там недалеко живёте?—спросила Даша.

Он остановил кресло и, обойдя его, присел на корточки так, чтобы их глаза были на одном уровне.

–Если вы ещё раз обратитесь ко мне на «вы», я обижусь. Давай… те на «ты», так будет проще, да и не вижу необходимости соблюдать этот скучный этикет,—произнёс Костя улыбнувшись.—Хорошо?

–Хорошо,—кивнула Даша, мило улыбнувшись в ответ.

Костя встал с корточек и, взявшись за ручки кресла, плавно толкнул его.

–Да, недалеко от того магазина мой дом,—сказал он.—Я недавно туда переехал. А ты тоже живёшь в том районе?

–Да, я там живу с папой,—ответила Даша.—А куда мы идём? —Мы просто гуляем. К тому же в конце аллеи есть место, где растёт

сирень, и там поставили старинные фонари возле лавочек, а в центре этой площадки самая большая клумба с цветами, а сама площадка выложена кирпичами белого, жёлтого и красного цвета. Честно говоря, это моё любимое место, и когда есть время, я прихожу сюда, просто сажусь на скамейку и вдыхаю запах цветов. Думаю о своём, когда мне плохо,—сказал Костя.—Там невероятно красиво и спокойно.

Он медленно толкал кресло по направлению к укромному, отгороженному плющом уголку парка. Костя подкатил кресло к своей любимой лавочке и присел. Прошло минут пятнадцать с того момента, как они пришли сюда. Они ни о чём не разговаривали, как будто понимали друг друга без слов. Просто любовались цветами и их оттенками. Они просто сидели молча. Никто не нарушал молчания. В парке было тихо, и никто не мешал им наслаждаться обществом друг друга…

Вдруг у Даши зазвонил телефон, она взяла трубку и, сказав, что будет через двадцать минут, закончила разговор.

–Тебе пора?—спросил Костя

–Да, папа ждёт. Он закончил свои дела и уже едет за мной. Даша всё так же смотрела на Костю в ожидании предложения встретиться, чтобы погулять вместе ещё, и думала, будет ли низко предложить это самой. Она положила руки на колёса кресла и уже хотела отъехать от скамейки, как вдруг Костя положил свою руку на её плечо. Она замерла.

–Я помогу,—сказал Костя и покатил кресло в обратном направлении.

Они шли минут десять, остановившись только возле фонтана, чтобы сполоснуть руки и умыть лицо. Продолжив путь, ни один не смел нарушить молчание, оба думали, встретятся ли они снова, чтобы прогуляться, обсудить прелесть погоды, хотя она их совсем не волновала. Просто каждый желал встретиться и узнать друг друга получше. Костя поставил кресло туда, где оно стояло, когда они начали путь, и, присев рядом, внимательно смотрел на Дашу, которая грустно смотрела на свои колени.

–Мы увидимся с вами, Дарья?—спросил с надеждой в голосе Костя.—Я бы хотел с вами увидеться ещё раз. Он на минуту замолчал в ожидании ответа, будто ждал приговора судьи, который должен решить его судьбу.—Здесь недалеко есть детская площадка, она прямо вон за теми домами,—говорил Костя, показывая на много-этажное здание слева от них.—Я бы вам показал её. Там дети всегда играют и на качелях катаются. Мне нравится за ними наблюдать, они счастливые, у них каждый день какое-то новое открытие. Я считаю, что взрослым следовало бы поучиться у них проживать каждый день как первый.

Костя замолчал и всё так же смотрел на Дашу, а она всё разглядывала свои колени, не смея сказать ни слова. В своих мыслях она боялась, что он с ней просто играет, как дети играют с куклами. «Да и кому нужен инвалид?»—думала Даша. Жестокая жизнь! И эта жестокая авария, что её не пощадила, научила быть такой же жестокой, как и тот человек, что, не думая о других, сел пьяным за руль, а после того, как сделал её инвалидом на всю оставшуюся жизнь с очень маленькой надеждой, размером с зёрнышко, на то, что она когда-ни-будь сможет вновь ходить и чувствовать своими стопами мягкость и влажность травы, не понёс заслуженного наказания, а просто откупился, подкупил судью и всех, кто смог повлиять на суд. Всех, кроме неё с отцом! И его отпустили за отсутствием состава преступления! Он не думал, не думал о том, что обрёк человека на страдания, сев пьяным за руль. Он не думал, что так может получиться. Он считал, что способен чётко вести машину, полагаясь на удачу. Вот эта жизнь сделала Дашу такой, какая она есть сейчас.

Даша подняла голову, и на её лице уже не сияла улыбка. Она по-смотрела на Костю, который был счастлив просто сидеть рядом с ней.

–Извините,—сказала Даша спокойным голосом, в котором не было ни капли чувств, что так присущи людям,—я занята. Она повернула голову в сторону парковки и, увидев подъезжающий серый джип отца, поблагодарила Костю за прогулку, а после медленными толчками колёс покатила свою коляску прочь. Костя молча провожал её взглядом, не понимая, что послужило причиной для её отказа. Он смотрел, как отец посадил её в машину, как убрал кресло в багажник и, сев руль, уехал прочь, увозя с собой Дашу.

И снова Костя провожал эту машину взглядом. И единственное, что он знал наверняка, так это то, что им суждено встретиться ещё раз. Просто, видимо, Даша к этому ещё не готова. Костя просидел на скамейке ещё минут пятнадцать, после чего встал и поехал домой.

Всем нам в этой жизни что-то нужно. Нужно, чтобы нас чему-то научили, указали, в чём мы не правы, чтобы мы стойко перенесли все невзгоды пути. Костя не был разбит отказом, и настроение у него было неплохое, хотя он и не мог отрицать, что весь последующий день думал о ней. Дождавшись вечера и поужинав, он занимался своими обычными делами по дому, а после, взглянув на часы, решил, что пора ложиться спать.

Даша, чистое прелестное создание, занимала все его мысли, он видел её душу, видел, как она страдает. Он лежал на кровати битый час и не мог уснуть, его спокойная жизнь одинокого человека куда-то делась. И он понимал, что их встреча не случайна, он ей нужен для чего-то. Только для чего, ещё не понимал. Костя смотрел в потолок и думал, как быть, что делать дальше. Он повернулся на бок и закрыл глаза, медленно начал засыпать и опять смутно видел всё тот же сон, что одинаково начинался и одинаково заканчивался.

Глава пятая

Он проснулся глубоко ночью от короткого жуткого дикого смеха на улице. Костя взглянул на часы—было три часа ночи. Даже спу-стя столько лет он всё равно просыпался по нескольку раз в месяц ровно в три часа ночи. Костя посмотрел в окно. Клён за окном едва шевелил листвой, ветра почти не было. В комнате стояла духота. Он приподнялся и, включив свет, подошёл к окну. Потянул за ручку и от-крыл окно. Медленный ветерок ворвался в дом. Костя положил руки на подоконник, взглянул на улицу. Там было пусто, если не считать одного человека, который куда-то шёл.

Человек резко остановился и посмотрел на Костю. Костя смотрел на него и думал: «Почему он остановился и что собирается делать?» Но человек просто стоял и смотрел в окно, где был Костя. Костя не видел его лица, оно скрывалось в темноте, и вдруг опять услышал этот жуткий смех, отдалённо напоминающий человеческий. Костя повернулся, сделал три шага в сторону кровати, его резко затошнило, а в глазах помутнело. Костя остановился, нащупывая что-нибудь, за что можно было схватиться, чтобы не упасть.

И тут он получил резкий удар в солнечное сплетение. Отпрянув назад, он почувствовал тупой удар всем телом обо что-то твёрдое, но в то же время мягкое—будто упал с высоты нескольких метров на спину в воду. Костя сел на пол, его сильно тошнило, а голова бо-лела, будто сжимали виски. Он положил руку на затылок, сомкнув веки от боли, и так просидел несколько минут. Боль стала слабее, но не уходила. Костя открыл глаза, пытаясь хоть что-то разглядеть, но в глазах всё ещё было мутно. Он напряг зрение, и спустя какое-то время начали всплывать некоторые очертания его квартиры. Но всё было другое, точнее всё было другого цвета.

Костя всё так же сидел, боясь, если встанет, упасть от перепада давления. Он посмотрел на стену и убедился, что всё вокруг стало серым и везде мелькали едва заметные тонкие белые линии. Костя видел подобное, когда смотрел старую запись на видеоплёнке. Он поглядел в сторону окна—оттуда светило не солнце, но что-то очень яркое, ярче солнца, хотя за окном было темно, должно было быть. Его всё ещё тошнило, болела голова. Костя потрогал живот—внутри будто сжимало судорогой, медленно пульсировало. Он осторожно встал, не делая резких движений, посмотрел на часы на стене и заметил, что секундная стрелка движется гораздо медленнее обычного, если не сказать, что почти не движется вовсе. Он повернулся, осматривая квартиру, и только сейчас заметил, что видит воздух, который находится повсюду и вокруг него в состоянии пульсирующих белых и одновременно прозрачных вен. Их были сотни вокруг, они двигались хаотично, однако в их движении прослеживался некий гармоничный порядок. Костя протянул руку, пытаясь нащупать эти бело-прозрачные линии, но ничего не почувствовал.

–Намёк. Ты знаешь, что такое намёк?—спросил спокойный и ровный голос.

–Вы кто?—выдохнул Костя в пустоту.—Что вам нужно от меня? —Это возможность объяснить человеку, что от него требуется,– продолжал голос неторопливо, спокойно и ровно.—Это направление пути, по которому он должен следовать, пути, который был выбран для него. Люди живут жизни, и те, кто умирает у них на руках, ста-новятся намёком для них. А для чего? Чтобы они знали: придёт день, час, минута и секунда, когда и они исчезнут. Автобус проехал, чуть не сбив человека, который не желал ждать разрешающего сигнала; сосулька упала в метре от прохожего, и всё это не намёк? Не обольщайся. Ты живёшь и видишь странный сон, моменты того, что, как тебе кажется, уже было, произошло, и ты это чувствуешь. Мир вращается по заданному курсу, но намёк по определению не длится вечно. Изощряясь мечтаниями, ты не живёшь жизнь, ты проживаешь её. И чем ты тешишь себя? Тем, что, во всяком случае, у тебя есть мечты, которые никто не сможет отобрать? И что является твоими мечтами? Не намёк ли? Именно он. Намёк на то, что ты упускаешь. Но решаешь ты. Чем жить и как. Жизнью или мечтами. Мы—те, кто мы есть. Мы—те, кто мы есть.

После этих слов Костя ощутил резкий воздушный толчок в спи-ну, как будто пронеслась невидимая воздушная волна. Он упал на колени, упёршись руками в пол, и в этот момент боль резко ушла, судорога в животе перестала сжиматься, на виски ничто не дави-ло. Костя поднял глаза и увидел, что его квартира приобрела свой прежний вид. Он встал и посмотрел на часы—стрелка отбивала секунды, как делала это обычно каждый божий день. Он потрогал затылок рукой—боли не было, и тошнота его больше не мучила. Костя посмотрел в окно—туда, откуда уже не светило что-то яркое, как минуту назад. Там было по-прежнему темно, и никто не стоял под его окном. Всё было прежним, в доме стояла тишина, и лишь секундная стрелка нарушала её.

Он лёг на кровать и выключил свет. Почему-то ему не было страшно. Костя закрыл глаза и уже через минуту спал. Лёгкий ветерок, дуновение дыхания, прикосновение чего-то или кого-то, кого или что нельзя было увидеть,—это он чувствовал и ощущал присутствие его.

Глава шестая

Костя проснулся в полдень. Ярко светило солнце, а время на ча-сах напоминало о том, что пора заниматься домашними делами. Но в воскресенье было лень что-то делать. Спустя час, пересилив это состояние, он позавтракал и всё-таки занялся уборкой и готовкой. Ему не давало покоя произошедшее накануне ночью. Он думал о том, что произошло, что это были за голос и человек за окном и был ли это человек вообще. Костя присел на кухонный диван и, поднеся кружку с чаем к губам, задумался.