Воскрешающий легенды

– Сегодня ночью сбежал. Здоровяка помнишь, с которым он дрался? Амантая? В общем, это он Мираса спас.

– А сейчас он где? – Жеку начинала раздражать манера друга выдавать информацию порциями.

– Убили, видимо, – равнодушно предположил Макс. – Он решил в лагере джунгар в Рэмбо поиграть: главного хана завалить.

– Мужи-ик!.. – одобрительно протянул Жека.

Его интересовали подробности, и на их выяснение ушел остаток вечера.

Разбитое на мелкие группы казахское войско наслаждалось ночным покоем. То там, то здесь аппетитно потрескивали костры, выпуская в темноту ночи снопы искр. Некоторые сарбазы уже спали. Другие перевязывали свои раны. Третьи, как и трое друзей, о чем-то беседовали.

Внезапно лагерь оживился. Сарбазы повставали с мест. От одной группы к другой передавалась неожиданная новость: ойраты прислали переговорщиков!

Глава 45. ЕСЛИ язык острее меча

Не так прост был Билгутэй, чтобы позволять себя унижать какому-то степному царьку. Находясь под покровительством могущественного манчжурского хана, он не мог опуститься до посыльного ойратского хунтайджи. Абахай доверил ему представлять в ойратском войске интересы Манчжурии, и теперь Билгутэй посчитал, что самое время воспользоваться этой привилегией и начать свою игру.

Сложно сказать, какая муха ужалила Эрдэни, когда он рискнул отправить на переговоры к одному врагу другого недруга. Но такая ошибка могла обойтись ему дорого.

В юрте казахского султана Билгутэй держался с достоинством. За спиной посланника Эрдэни были два преданных своему владыке нойона, но это его не особо смущало.

– Меня зовут Билгутэй, – представился он. – Я состою на службе у великого хана манчжуров Абахая.

Толмач хотел было перевести, но Жангир жестом остановил его.

– Мне не важно, кто ты, – сказал он по-ойратски. – Мне сказали, что Батур хочет начать переговоры. Кто из вас будет вести их?

Лицо Билгутэя скривилось в злобной ухмылке. Он знал, где казахский султан успел выучиться языку ойратов.

– Осади коней, султан, – спокойно молвил посланник. – Я тот, кто тебя интересует..

– Вот как? – наигранно удивился Жангир. – Значит, ты решил оседлать сразу двух тулпаров?

– Батур хочет, чтобы твои воины сложили оружие, – не обращая внимания на колкость, продолжил Билгутэй. – Взамен он готов сделать тебя наместником земель к востоку от Иртыша. Кроме того Эрдэни предлагает тебе породниться, но я бы не стал этого делать.

– Почему? – теперь уже по-настоящему удивился султан.

– Потому что ты уже был свидетелем того, как Батур держит свое слово. Ведь он не выполнил условия поединка, нарушив древние законы Степи.

При этих словах сидевшие за спиной Билгутэя нойоны нервно заерзали и принялись о чем-то перешептываться.

– К тому же дни хунтайджи и его ханства сочтены, – продолжал ойрат. – Мой повелитель – богдахан Абахай – расправится с ним, как только этого захочет. Династии Цин не нужны сильные северные соседи. Присягни на верность Абахаю – получишь покровителя, о котором и мечтать не мог. Мой повелитель поможет тебе избавиться от ойратских набегов, а сам ты взойдешь на ханский трон.

Наконец один из нойонов не выдержал. Он вскочил на ноги и с размаху ударил говорившего носком сапога прямо в лицо. Второй набросился на Билгутэя сверху и начал его душить. Присутствовавшие при этом батыры насторожились. Те, что были моложе, даже повскакивали с мест.

– Успокойте этих шутов! – приказал Жангир своим людям.

Когда дерущихся разняли, султан вновь обратился к раскрасневшемуся от потасовки Билгутэю по-ойратски:

– Передай Батуру: пусть сначала покорит нас, а уж потом расставляет наместников. Если он уверен в своих возможностях, пускай больше не шлет ко мне болтунов. Острый язык присущ тем, у кого меч неостер. А на твоего Абахая мне наплевать! Если он так могуч, пусть доказывает это делом, а не словом. Мы любому хищнику сумеем обломать клыки! Это говорю тебе я – султан Жангир, сын хана Есима.

Местами султан переходил на родной язык, и Билгутэй не смог понять всего, о чем он говорил. Однако основную мысль ойратский нойон уловил. Держаться достойно и дальше уже не получалось: кто-то скрутил ему руки за спиной и крепко их удерживал. Судя по раздающемуся сзади кряхтенью, с его спутниками казахи поступили точно так же.

Билгутэй хотел было ответить на дерзость султана, но тот дал отмашку своим подручным и всех троих выволокли из юрты.

Возвращаться к Батуру ему теперь нельзя. Собственно, Билгутэй это понимал загодя, когда узнал, что ему предстоит отправиться к казахам. Его затея провалилась. Жангир оказался не так умен, как он думал вначале.

Каким же все-таки надо быть дураком, чтобы в его положении отказываться от помощи! Этот выскочка-казах явно не годится на роль хана. Был бы он дальновиднее, все сложилось бы по-другому. Билгутэй остался бы в лагере казахов и лично обеспечил для них поставку пороха и ружей. С огнестрельным оружием эти дикари еще долго дрались бы друг с другом, а Абахаю подобный расклад только на руку.

Как только казахи, сопровождавшие посланцев до выхода из ущелья, повернули назад, Билгутэй с силой хлестнул плетью доставшуюся ему клячу и умчался прочь. Он скрылся в темноте еще до того, как верноподданные Батура поняли, что произошло.

Глава 46. Ночь перед битвой

Помощь кереев подоспела вовремя. Не появись они в нужный момент, ойраты дожали бы сарбазов Жангира. Правда, султан ошибся, предположив, что Беимбет покаялся и решил вернуться. Все оказалось гораздо проще. По дороге назад взбунтовавшийся бий неожиданно упал с лошади и подняться уже не смог. Кереи не решились возвращаться в родные кочевья. Ведь никто, кроме самого Беимбета, не смог бы заставить их поверить в то, что исход из лагеря султана был не трусостью.

Однако двести кереев лишь заменили убитых. Для открытого боя людей по-прежнему не хватало. И все же Жангиру следовало рискнуть. Оставаться в узкой теснине больше нельзя. Необходимо заманить неприятеля вглубь. Заставить неповоротливое ойратское войско втянуться в ущелье.

Незадолго до прихода переговорщиков от Батура, к султану явился другой гость. Жангир ждал его. Это был гонец от Жалантоса. Он сообщил, что подмога уже близко. Бухарцы спешили на помощь двумя туменами. По всем расчетам, завтра Жалантос должен выйти в тыл войска Батура. Именно поэтому Жангиру нужно было отступить. Чтобы лишить врага возможности маневра.

Как только ойраты ушли, Жангир поделился мыслями со своими батырами. Решил рассказать все, ничего не скрывая. А правда была суровой: завтрашний день для многих мог стать последним, ведь чем дальше казахи будут углубляться в долину, тем больше пространства появится у джунгар, так как ущелье расширялось к западу. Пользуясь численным преимуществом, враги сначала растянут фронт, а затем возьмут обороняющихся в кольцо. Вся надежда теперь только на Жалантоса.

Первым (это стало уже традицией) слово взял Карасай:

– Не прими в обиду, султан, но если все так, как ты говоришь, то тебе нельзя оставаться здесь до завтра. Казахи как никогда нуждаются в сильном правителе, а в случае твоей гибели сплотить народ будет некому. Скоро выборы хана, Жангир. Ты не должен забывать об этом.

– Он прав! – подал голос герой дня Аргынтай. – Ты обязан помешать проведению выборов – сейчас не время для этого. Прежде тебе необходимо убедить всех сплотиться против врага.

Слова батыров растрогали султана, но он уже принял решение.

– Я привел вас сюда и разделю с вами любую участь, какой бы она ни была, – мягко начал он после затянувшегося молчания. – Не буду скрывать: я хочу занять трон отца, но ханом казахов не может быть человек, оставивший свое войско перед решающей битвой. Если судьба уготовила мне назавтра смерть, я приму ее с оружием в руках.

Карасай открыл было рот, чтобы возразить султану, но Жангир опередил его.

– А ты хитер, Карасай! – сказал он с лукавой улыбкой. – Хочешь, чтобы вся слава досталась тебе одному? Я тоже не прочь того, чтоб мое имя вошло в легенды.

Батыры отозвались недружным хохотом. Это была не самая удачная шутка Жангира, но она разрядила напряженную обстановку. К вопросу об участии султана в битве больше не возвращались. Собравшиеся перешли к обсуждению тактики предстоящего боя и закончили совет лишь глубокой ночью.

Глава 47. Ночной кровоПИЙЦА

То лето в Тарбагатае выдалось жарким. Солнце нещадно обжигало травы на склонах гор Тастау. По вискам только что избранного хунтайджи стекали капли тяжелого пота. Батуру очень хотелось снять с себя всю одежду, которая не давала дышать телу. Но делать этого сейчас нельзя было.

В честь своего избрания ханом всех ойратов Эрдэни устроил щедрый праздник. Хунтайджи не жалел ни коней, ни баранов, отдавая под нож целые табуны и стада. Даже старики не могли припомнить, когда еще в Степи был такой изобильный пир. Но не только богатством и роскошью вошли в историю эти дни. Ойраты впервые заявили о себе как о главной военной мощи в Степи.

Отныне он, Батур, – владыка всего Востока! Он уже видел себя на золотом престоле самого Чингисхана. По правде сказать, Эрдэни не был уверен, что трон знаменитого завоевателя действительно был из золота, но так, во всяком случае, ему говорили в детстве. В одном хунтайджи не сомневался: именно он рано или поздно восстановит прежнее величие своих предков.

Однако трона пока нет. Сейчас Эрдэни, как и все остальные, сидел в кругу зрителей, наблюдавших за увлекательной схваткой двух борцов. Разморенные кумысом и палящим солнцем ойратские нойоны громко подзадоривали соперников. Батур намеренно отказался укрыться под специально сооруженным для него навесом. Находясь среди подданных, он показывал всем, что вовсе не кичится своей властью.

Великий день его триумфа вряд ли могло испортить какое-то солнце. Да он теперь сам как солнце! Одно было плохо: хунтайджи никак не мог утолить жажду. Слуга то и дело подливал в опустевшую миску сладкого кумыса, который он тут же выпивал залпом. Только почему сладкого? Батур вдруг понял, что ни разу не задумался, отчего у знакомого с детства напитка такой странный вкус.