Людям о людях

Конечно, не все такие, как она – крепкие, гордые да прямые. Её сверстники, однополчане да односельчане, подружки старые да мальчишки седые, ползают крючком, смех один, кто жив ещё. Лентяями были, ими и остались. Не хочет Елена ползать – она водитель, а не пассажир. Звонят старики друг другу каждый день, и круг их сужается как петля. И разговоры всё об одном – про болезни. Скучно с такими пассажирами.

Теперь всё больше она молчит. Недавно мама снилась, звала куда-то. Видела она оттуда дочерину судьбу, нет ли? Смотрит Елена частенько за январское окно, которое тянет её комнату навстречу снежинкам в небеса пуховые. Желает увидеть она сверху свою шестидесятую весну большой жизненной Победы – всю целиком.

А уж плакать забыла как. Потому что если мы плачем, то делаем глупости: думаем о смерти, которой нет, вместо того, чтобы жить. Да и что ж плакать, когда Победа, разве от радости? Русская пенсионерка, ветеран войны, инвалид, человек настоящий, Рябцева Елена Алексеевна. Да не молчит она больше вовсе: всё рассказала мне. Ибо знает она теперь, что гордость – это молчание, молчание – это забвение, забвение – это смерть. Куда полезней над этим словом смеяться.

P.S.: История на 100% основана на достоверных, документально подтверждаемых фактах. Бабуля жива, бодрится, заслышав про статью о ней на весь мир, начинает смотреть новостные телепрограммы и слушать ленты комментариев интернет-изданий, которые я ей читаю. Ходит с палочкой, пока по квартире. Готовится спускаться с лестницы – делает приседания. Чудеса вопреки данным восстановительной медицины происходят у нас как-то обыденно. Давление больше не растёт, сердце не беспокоит, левая рука начинает двигаться, а гематома на ноге – рассасываться. Быть может, скоро и впрямь зубы полезут у неё. Тогда мне надо будет ещё одну статью написать, уже в издания научные – чтобы встрепенулся ото сна старый мир, поверил. Да поживём – увидим новое небо.

Послесловие: бабуля скончалась от рака через 4 месяца после публикации статьи в газете «Мещёрская сторона» №4 (306) 26 января 2005 года.

ДЯДЯ СТЁПА

В станицах предгорий Кавказа, что раскиданы в нескольких десятках километров возле Краснодара, уже в начале июня поспевает упругая черешня. Виноград ещё ростом мал – горошины висят как зелёная смородина, это будущее сырьё для стратегической заготовки. С четырёх, толщиной с руку, лоз, дядя Стёпа вырабатывает восемьдесят литров розового вина ежегодно. В году много вечеров, да ведь и гости приезжают к нему иногда – сыновья, племянники, дочери, их друзья, жёны, мужья… Несколько глотков домашнего вина после дальней дороги – и ты на мал час становишься солнцем.

Живут в тех станицах вольные люди, по три-пять тысяч человек, есть и по несколько десятков тысяч (например, станица Северская). Они населили эту землю после того, как изгнали-повыдавили с неё воинственных черкесов. С самых потёмкинских времён, значит, длится эта вольница. Всё размеренно, неторопливо, тихо, ясно – до пения птиц, шума ветра, звона колокольцев у скотины и запахов цветущего разнотравного естества.

Внуки и правнуки русско-татаро-осетино-адыгейских казаков, а также потомки многих других народов и кровей, смешанных в разных пропорциях как генетическое тесто, ходят в местную школу. Их родители живут кто в дальних и ближних городах, а кто здесь же, поскольку работа для них тут есть всегда, но не всегда популярная разве что, тяжкая, агрокультурная. Ну, а старшее поколение всё ближе к земле стремится: здесь и здоровье, и достаток, и покой, и счастье. Если жить не лень ещё, конечно – для души.

А что? У каждого человека должна быть жизнь по его размеру, это так. И в разные годы размер этот разный – нельзя же всех под один гребень свести, известно. И в разных местах земли свой размер найти можно, главное – захотеть. Вот с этим-то как раз и бывают у многих людей непонятки, и когда они начинаются, то из них рождаются-вытекают разновсяческие пустые проблемы и хлопоты. Человеку вообще свойственно быть счастливым, ну а всё свободное от счастья время уходит на лечение. После работы, которая не приносит радости, приходится лечиться – нужна реабилитация.

Вот, индусы издревле считают священным животным корову-кормилицу, и не зря. Добрая большеглазая скотина встарь была мобильной и безотходной мини-фабрикой по производству целого ряда экологически чистых продуктов питания. Эдаким терминалом брюхорогой популяции с беспроводным управлением – источником здоровья, силы и молодости. Это животное и посейчас спасает жизнь многих людей, так не признавших дёрганый городской тик своей стихией. И не только в Индии это так – повсюду.

Дядя Стёпа, сухой жилистый русский человек под семьдесят, которого язык не поворачивается назвать стариком, начал мечтать о корове, как только у него появились внуки. Город – это пекло, душегубка, газопылевое облако со множеством отдельных камер, а родная станица пустует. Зачем, почему? Тётя Зоя, его жена, медлительная и добрая домовитая осетинка, пенсионерка, работала всю жизнь школьной учительницей в Краснодаре. Не очень она знает, с какой стороны подходить к корове и как. Потому долго была против приобретения. Но дядя Стёпа оказался настойчивее, и мечта его сбылась.

Корова-трёхлетка у дяди Стёпы рыжая, холёная, лоснящаяся, будто породистая собака. Она не похожа на грязную тварь типичного приокского стада. Зорька знает, что когда дядя Стёпа берёт металлический гребешок, то ей следует лечь, поднять голову и вытянуть копыта. Тогда хозяин почешет ей шею и сделает копытный маникюр-педикюр. Приятно – как на курорте. Даже увесистому и туповатому животному с большими ресницами.

Ранним утром дядя Стёпа расчешет и обмоет своей корове бока, а также уделит внимание полугодовалой телочке. Жаль будет расставаться с Зорькой, когда её дитя подрастёт, но двоих питомцев в одиночку вполне осилить разве что молодому казаку можно. Не на мясо, а в хорошие руки он Зорьку определит тогда. Как же можно друзей резать? Если хочешь мяса, то лучше уж не успей подружиться с ним, пока оно живое ещё.

У дяди Стёпы забот на целый день, и каждый день у него – целый. Чтобы наносить воды себе и скотине из колодца, который в овражине-низине, метрах в ста от дома, ему требуется полтора часа. Я вечером принёс два ведра ради эксперимента и порядком устал – это заняло 20 минут. А вёдер нужно каждый день то 6, то 8. Так и зимой, и дождливой весной, но в такое время надо ступни боком ставить (дядя Стёпа показывает), как лыжники ходят, чтобы с холмика скользкого не съехать, не сорваться. Занёс вёдра к задней калитке – подожди, отдышись. Сердцу в клетке тесно становится – успокой.

Типичный обед дяди Стёпы – это головка чесноку, пучок луковых стрел, кусок хлеба и щепоть соли. Яйца тоже каждый день, по утрам. Коли соскучится по мясу дядя Стёпа – задушит курицу из дворового десятка, сварит. Либо пару цыплят-подростков зажарит, и это есть «малое мясное блюдо» его. Цыплят вон, гляди – десятка четыре с мамой-наседкой в будочке-коробульке ночуют, друг на дружке, куча глаз, так теплее. Едят они опять же практически всё подряд – лишь бы влезало в рот.