Балерина для егеря. Любовный роман

– Очень даже ничего! – улыбаясь, ответила Луиза, протягивая руку и ему, – До свидания, Гордей Епифанович. Очень рада была с вами познакомиться.

– Только со мной? Или и с ним тоже? – сжав в руке её ладонь, кивнув в сторону Елизара и хитро прищурившись, спросил Гордей Епифанович.

Луиза растерялась, и, покраснев, ответила:

– С вами обоими, разумеется.

– Ну, вот и славно! – он отпустил её руку, – Спокойной тебе ночи, Луиза!

– Спокойной ночи!

Девушка вошла в дом, и на этот раз сразу закрыла и проверила все замки.

Она поднималась к себе в комнату, вспоминая, как сзади неё грохнула распахнувшаяся дверь и, обернувшись, она увидела встревоженного Елизара. Что она почувствовала тогда? Сначала испуг, а потом необъяснимое волнение. Она смотрела на его растерянное лицо, и чувствовала, как в ней поднимается волна какой-то странной радости. Как будто подсознание говорило: «Ну, вот, познакомься – это он!». И в её память сразу врезались его немного взъерошенные русые с выгоревшими желтоватыми прядями, волосы; слегка приоткрытый в удивлении рот, с красивыми губами; светло-карие, или даже медовые глаза.

Ей вдруг вспомнилось, как мама в детстве заставляла их с братом сосать ложечку гречишного мёда, если они начинали кашлять. Этот мёд передавала из деревни бабушка. Он был прозрачный и изумительно красивый по цвету. И сегодня, увидев глаза этого парня, ей вдруг вспомнился этот факт.

Луиза заулыбалась: «Да-аа…! А он наверняка ожидал увидеть на моём месте кого-то другого. Кого угодно, но не тощую, коротко стриженную и напуганную девчонку!».

Луиза ещё раз проверила дверь на жилом этаже, и отправилась спать. Усталость так внезапно навалилась всей тяжестью, что она ничего больше не могла делать, только спать!

***

Елизар сидел в машине и ждал, когда отец попрощается с новой ветеринаршей.

Он нервно постукивал пальцами по рулю, и спрашивал себя, почему он так нервничает? Когда ему пришлось пожать ей руку, ему показалось, что он получил слабый разряд тока. От ладони ток пробежал по всей руке, потом по груди и ударил в сердце. Елизар никогда не испытывал ничего подобного, и был ошеломлён случившимся. Поэтому и сбежал так быстро. Он не хотел, чтобы кто-то заметил его состояние.

Перед глазами всё ещё стоял образ, который он увидел в первый миг: девушка в позе статуэтки балерины, которая опускает руки, поворачивается, и смотрит на него испуганными большими серыми глазами.

Как такое может быть?! Ожившая мечта? Но, ведь она не балерина! Обыкновенный ветеринарный врач. Или не обыкновенный? Ведь почему-то до сих пор бабахает у него в груди?!

В машине открылась дверца, и на сиденье уселся отец:

– Ну, вот и я. Поехали.

Елизар тронул машину. Проехав какое-то время молча, отец спросил:

– А ты чего неразговорчивый такой? На тебя не похоже.

– Почему не похоже? Я что, обычно болтаю без умолку? – хмуро спросил Елизар.

– Да нет, ты не из болтливых. Но после таких событий обычно делишься впечатлениями, а тут молчишь. Как тебе наша новая ветврач?

– Я уже говорил тебе – она отлично работает!

– А я о ней не как о специалисте спрашиваю! А как о девушке. Понравилась она тебе?

Елизар покусал верхнюю губу, и процедил:

– Не нашего поля ягода.

Гордей Епифанович внимательно посмотрел на сына, и сердито ответил:

– Не нашего. И что из того? Тебе только с нашего поля подавай? На вроде Зойки?

– Ну, причём тут Зойка?! – с досадой ответил Елизар, – Эта Луиза вообще другая! На чёрта ей мужик-лапотник?! Ты видел, какая она?

– Какая?

– Городская! Да не просто городская, а столичная: гладенькая, чистенькая, ухоженная! Такая уже через неделю отсюда сбежит! Вообще не понимаю, как её сюда занесло? Здесь тебе ни супермаркетов, ни СПА-салонов, ни бутиков! Как ей пришло в голову, приехать сюда?!

– Значит, как-то пришло! А ты так и не ответил на мой вопрос, между прочим.

Елизар молчал. Поняв, что сын не ответит, Гордей Епифанович продолжил разговор сам:

– Можешь не отвечать, я и так понял, что она тебе по душе пришлась.

– Ну, раз понял, зачем спрашиваешь?

– А за тем! – обиделся отец, – Раз видишь, что девушка хорошая, ухаживать начинай!

– Ухаживать?! – рассмеялся Елизар, – Каким образом? Букеты из еловых лап ей преподносить? Или бусы из желудей вместо жемчужного ожерелья?

– А с чего ты взял, что она такая? – уже менее уверенно заговорил Гордей Епифанович.

– А там все такие, отец. Там других не бывает.

– Ну, тебе видней, – немного помолчав, сказал Гордей Епифанович, – Но я бы на твоём месте, руки не опускал бы. Ты же её не знаешь совсем.

Елизар взглянул на отца, и увидел, как тот расстроился. Он подмигнул ему:

– Там видно будет.

– Во-во, погляди! – обрадовался Гордей Епифанович, – Только с Зойкой своей завязывай!

– Да я уже говорил тебе, что с ней всё кончено! Не понятно разве? – рассердился Елизар.

– Это ты так думаешь! А она – по-другому! Думаешь, так легко будет от неё отделаться?

– У неё муж есть.

– Муж – объелся груш! – разозлился Гордей Епифанович, – Был бы мужиком настоящим, давно бы с вами разобрался, а так…

Отец махнул рукой и уставился в окно.

– Ладно, батя, заканчивай злиться! К Зойке я не вернусь – это точно, а что касается ветеринарши этой – время покажет, что к чему. А пока главное – Плюшу нашу прооперировали, и даст Бог, вылечим!

***