Лера хочет замуж

– Наконец-то настрой, что надо! – взбадриваюсь и я.

Мы разбираем цветные кружки, мне достается синяя. Алиса расставляет яркие блюдца.

– Девчонки, я вот тут подумала, – говорю я, покручивая в руках свою кружку. – Мы прожили на свете тридцать лет. А был ли у кого-нибудь из нас в жизни хоть один по-настоящему шикарный мужчина? То есть не какой-то там влюбленный одноклассник или студент. И не мальчик из соседнего двора. А настоящий герой романа, такой, о каких в книгах пишут, о каких все женщины мечтают. А, Миланка? Колись! – поворачиваюсь я к подруге.

– Эх, девочки, был. – протягивает Милана и, углубившись в воспоминания, проводит рукой по своим медным кудрям. В ее карих глазах я замечаю вспыхнувший огонек.

– А поподробней? – выпытывает Алиса.

– Да все тот же Жако, вы как будто не знаете.

– Ааа, богатенький фермер из Грузии, – улыбаюсь я.

– Он не фермер! Он владелец дачных участков, – надувает губы Милана. – Когда мы с ним только познакомились в чате, он работал в рекламном агентстве. Потом выстроил дом в пригороде. А позже купил еще земли, настроил там дачных коттеджей. Теперь сдает их в аренду, и на эти деньги путешествует по всему миру. В каждую поездку отправляется с новой девушкой. – грустно завершает она.

– И тебя же приглашал, – припоминаю я. – Подай варенье, а! – прошу я Алису.

– Да, приглашал. – вздыхает Милана. – Дура я, что не согласилась. И что было терять?

– Как это – что? Гордость конечно. – возмущаюсь я. – Он женщин меняет каждый сезон, сам же тебе об этом по скайпу рассказывал. А потом тебя пригласил на курорт. Коню понятно, если ты соглашаешься ехать, то заранее согласна на все.

– Все они сейчас так. – бормочет Алиса, откусывая печенье.

– Тем не менее, когда он приехал ко мне в Сумы, то устроил просто райский уикенд – с цветами, ресторанами, клубами и подарками. – окунается в воспоминания Милана. – А сколько он мне комплиментов наговорил! Я за всю жизнь столько не слышала.

– Эх, мадам, вам тридцать лет, а вы развесили уши и слушаете комплименты. – ворчу я. – У таких мужчин этих комплиментов – арсенал. Но для каждой женщины набор один и тот же – и красивых фраз, и ухажерских приемов. Но больше всего меня поражает, что ты, умная красивая женщина, сидишь тут и томно вздыхаешь о мужчине, который даже не скрывает, что он бабник. Ужас! – я качаю головой.

– Зато именно с ним я чувствовала себя настоящей женщиной. – возражает Милана и тоже тянется за вареньем.

– Я вот недавно перечитывала «Преступление и наказание» Достоевского. – говорю я. – И есть там такой дядя один – Свидригайлов, у которого целая система разработана. Мол, любую барышню можно покорить одной лишь лестью. Причем неприкрытой. Суть метода проста – говорить женщине незамысловатые комплименты, без особых тонкостей, прямо в лоб. «Ты же самая распрекрасная, умная, нежная, стройная и т. п.». Восхвалять ее постоянно и всюду. Главное – самому не делать первый шаг к сближению. Просто ждать, пока сама на шею кинется. И, по его словам, работает безотказно. Броня падает с самой неприступной красотки.

– Не знаю, кто там как, а меня все устроило. – обижается Милана и пьет чай глоток за глотком, глядя в чашку.

– Миланочка, не обижайся! – тут же спохватываюсь я. – Ты ж меня знаешь, дай только покритиковать. – Я спешу вернуть улыбку на ее погрустневшее лицо с губами в форме сердечка. – Может, мне просто завидно! У меня же такого райского уикенда никогда не было. – продолжаю я подхалимничать. Наконец Миланка снова улыбается.

– Ладно, извиняю вас, девушка, как ту, которой только что исполнилось 30 лет. Все-таки кризис среднего возраста, – говорит Миланка с мстительной улыбкой. – Ну, а кто твой роскошный мужчина?

– Эээ… – я начинаю копаться в памяти. Подарки? Рестораны? Что-то я такого вообще не припомню. – Вы не поверите, но, кажется, у меня такого мужчины никогда и не было. – я, пораженная, откидываюсь на спинку дивана, отставив чай и забыв о варенье. – Слушайте, а ведь серьезно! У меня же ни разу не было банального свидания с цветами и рестораном. Ни разу!

– Что, серьезно? – недоверчиво спрашивает Алиса.

– Ну да. – я с удивлением смотрю то на одну, то на вторую подружку. – Даже как-то и не задумывалась об этом. Сначала были подростковые свидания-прогулки, там почему-то о цветах никто и не думал – ни ребята, ни я. Потом мои первые серьезные отношения с Ильей, помните? Он же изначально был мне просто другом, так что конфетно-букетный период у нас не состоялся. Дружили-дружили, потом стали ходить за ручку и целоваться. Спустя четыре, кажется, года, как вы знаете, я отправилась гнуть спину на полях Великобритании.

– Ооо, да. – кивает Миланка. – Евгений.

– Да. – с придыханием произношу я. – моя первая настоящая любовь. Жили рядом, работали рядом, тусовались в общей компании. А в компаниях все рано или поздно паруются. Вот и мы спаровались. Понятно, что там, за бугром, и речи не шло о романтике и свиданиях – там бы выспаться да побольше заработать. И вот третий мой серьезный мужчина – Леон. Познакомились в чате, жили в разных городах. Какие уж тут рестораны? Деньги бы найти, чтобы в гости на выходные приехать. А потом стали жить вместе, и о ресторанах тем более уже речи не шло. Ну, то есть, по ресторанам то мы ходили – но не на свидание, а покушать. – я качаю головой. – Вот вам и серьезная девушка – сплошные серьезные отношения, и ни одного красивого свидания. За целых тридцать лет – ни одного настоящего свидания! – восклицаю я. – Слушайте, а у нас покрепче чая ничего нет?

– Шампанское закончилось, но есть ликер. – тут же отвечает Алиса и, не дожидаясь просьбы, идет к буфету.

– Ну, Лер, не знаю, сочувствовать тебе, или нет. – говорит она на ходу, поправляя свой кукольный халатик. – У кого есть красивые свидания, но нет серьезных отношений, может и хотели бы оказаться на твоем месте.

– Например, я! – вызывается Милана.

Я благодарно улыбаюсь и вздыхаю.

– Ну, теперь уже нет и у меня серьезных отношений. Так что мы с вами – трое в лодке, не считая… тридцатилетия.

Мы дружно смеемся. Милана разливает ликер по уже расставленным Алисой хрустальным бокальчикам.

– Давайте, девочки, за то, чтобы у нас в 30 лет были теперь и красивые свидания, и серьезные отношения! – подытоживает Милана, и мы поднимаем бокалы.

11

С подружками мы наболтались вволю, отлично провели время. Потом девчонки легли спать, а я отправилась на кухню. Мне не до сна. Сажусь у ночного окна, гляжу в черное небо. Хочется подумать, поразмышлять.

Сердце то вдруг заходится от счастливого предвкушения новой свободной интересной жизни, то ноет из-за моей не первой молодости, утраченных шансов, нереализованных за долгую тридцатилетнюю жизнь возможностей.

Хорошо и легко говорить, что все лучшее еще впереди и жизнь только начинается, когда храбришься перед подругами. Но когда остаешься наедине со своими мыслями, еще и посреди ночи… Кажется, что во всем мире нет ни одной близкой души, что ты – всего лишь песчинка в огромной вселенной. И тогда даже смешно мечтать о великом будущем.

Прикрыв за собой дверь на кухню, я нагреваю в микроволновке молоко и усаживаюсь с чашкой на диван. Смотрю на одинокую белую орхидею в горшке, киваю ей. Сегодня ночью мы с ней – подруги по одиночеству.

Хотя нет, я не одинока. С первым же глотком теплого молока приходят успокаивающие мысли о маме, о доме в Сумах. Но тут же сердце начинает щемить – перед глазами мелькают картинки из детства.

Вот я, маленькая, ранним солнечным утром выбегаю во двор. Все вокруг наполнено такой магией! Так красиво зарождается новый день! В легкой утренней дымке все выглядит свежим, полным сил. Каждая травинка, каждый листочек упруг, полон жизни. И капельки росы блестят, как рассыпанные сокровища. А главное – в моем маленьком сердечке столько ожидания, столько вдохновения и радости. Помню ощущение того детского счастья просто видеть все вокруг, вдыхать полной грудью воздух нового дня, и познавать мир. Счастья просто жить.

Эту легкость уже не вернуть. В детстве границ не существует, а с возрастом они неумолимо обступают со всех сторон. Вместо того, чтобы усиливаться, вера в себя и свои силы постепенно пропадает. Мечты, казавшиеся осуществимыми, все больше видятся несбыточными и далекими и лишь тускло мерцают где-то в подсознании. Вся жизнь постепенно ограничивается беготней между домом и работой, магазинами и поликлиниками. Хлопоты, суета, быт. И все это давит, заковывает в неумолимые цепи. Пригибает к земле.

Страшно об этом думать. Нужно вытягивать себя за шиворот из трясины этих деструктивных мыслей, трясины этих серых будней. Нужно прорвать эту блокаду, пока не поздно. Выйти на новый уровень и зажить совершенно по-другому. Иначе я буду как большинство – с возрастом все больше разочаровываться, злиться, стареть и, в конце концов, безвылазно засяду в своей квартире, желая поскорее умереть.

Я подхожу к окну, захватив чашку с молоком. Проспект пуст. Окна в домах напротив темны. Такое чувство, что все в мире спят, кроме меня. А может, там вообще никого нет? А может, вся моя жизнь – это вообще сон?

В этот миг все, чего бы я желала, – это взять и проснуться одиннадцатилетней девчонкой в своей кровати в родном доме в милых Сумах. И чтобы вся-вся жизнь еще была впереди, и верилось, что все возможно. Я бы позавтракала с родителями чаем с булочкой и побежала на улицу гулять. А еще потом уговорила бы маму купить мне пианино.

Хочется расплакаться. Но я же взрослая, и знаю, что это глупо – стоять и рыдать на кухне, пока все спят. Слезами горю не поможешь.

Да. Мы взрослеем, умнеем. Казалось бы, должны становиться счастливее с каждым днем. А происходит почему-то наоборот. Мы обрастаем все новыми барьерами, ограничениями, страхами.

Страхи. С годами я все больше чего-то боюсь. Боюсь остаться навсегда одной. Боюсь, что мама заболеет. Боюсь, что ничего в жизни не совершу настоящего. Боюсь перестать видеть красоту в простых вещах. Как часто я смотрю теперь на небо и любуюсь им? И сколько раз за год я позволила себе просто остановиться у клумбы с цветами, наклониться, понюхать их, поразглядывать лепестки?

Я не помню, на что ушли последние десять лет. Я ничего не понимаю.

Качаю головой. Молоко в чашке уже остыло, а я стою и все вглядываюсь в пустое небо за окном.

Что есть моя жизнь? – вопрошаю я себя. Спешка, разговоры, беготня по делам, работа. Мы с Леоном едва видели друг друга из-за всего этого. Неужели нельзя просто остановиться, вдохнуть, ощутить момент – именно этот миг – между прошлым и будущим, и насладиться именно им, и увидеть вокруг себя все, запомнить аромат воздуха, яркость зелени, шелковистость молодого зеленого листочка на ветке куста сирени? Даже сейчас я стою среди ночи одна, а вихрь мыслей не дает ни на чем сосредоточиться, бросает меня из стороны в сторону, истощает. Так и хочется в один миг за все сразу же взяться – за все неоконченные дела, за новые начинания, за исполнение многочисленных желаний. А в следующий миг я беспомощно развожу руками, потому что не знаю, с чего начать, что из всего этого бесконечного списка для меня важнее, как расставить приоритеты, какой путь для себя выбрать.

Все так сложно…

Кажется, в детстве я была намного умнее и лучше, чем сейчас. Умела радоваться, умела сосредотачиваться, а главное – верила, что смогу все-все, когда выросту большой.