Как помочь лисёнку

– Потому что они жадные, шумные и своенравные, – с ухмылкой ответил папа, выкатывая тачку во двор, и подмигнул дочери.

– Ты что, не говори так! – возмутилась Ева. – Гордон расстроится!

Папа рассмеялся.

– Он ничего не поймёт! Он же козлик!

– Козлы умные, – возразила Ева. – Может, он каждое слово понимает!

– Ладно, Гордон, не дуйся! – крикнул Марк, оглянувшись через плечо. – Я всё равно тебя люблю!

– Правда?

Папа кивнул.

– Даже несмотря на то, что он меня боднул, когда я чистил его стойло.

– Да ну?!

– Ага, прямо в спину! Так-то! – Марк потёр ушибленное место.

– Ой… но он ведь не со зла, – поспешно заверила его Ева.

Ей тотчас захотелось проведать Гордона и убедиться, что он сам не пострадал. Она прошмыгнула в конюшню.

– Зато со всей силы! – крикнул ей вслед Марк, везя тачку по двору. – У меня даже синяк остался!

– Я люблю тебя, Гордон! – успокаивала Ева обиженного козлёнка. Она взглянула на свежее сено и ведро сочной зелёной капусты в углу стойла и добавила: – И папа тоже! Видишь, как вкусно он тебя кормит!

Гордон прижался к Еве. У него были красивые тёмно-карие глаза с длинными белыми ресницами и умилительная чёрная мордочка с двумя белыми полосками.

– Ты такой гладкий, как шёлковый, – заметила Ева, лаская козлика.

Она наклонилась за листом капусты. В эту самую минуту Гордон опустил голову и легонько боднул девочку в спину. Она вскрикнула и упала на чистую солому.

– Эй! Только я за тебя заступилась, а ты вон как мне отплатил!

Она выпрямилась и сердито уставилась на Гордона. Его глаза мерцали, и, казалось, будто козлик улыбается.

– Гордон! Ну ты и проказник!

Он дёрнул длинными белыми ушами и запрыгал по стойлу. Ева широко улыбнулась.

– Эх, всё равно ты мой любимчик! Что бы другие о тебе ни говорили, ты очень… милый, хоть и хулиганишь!

Глава вторая

Ева заперла дверь конюшни и побежала по двору. В сумерках за полем для гольфа ухала сова.

– Папа, ты проверял боковую калитку? – крикнула Ева.

Ответа не последовало, и девочка решила пойти туда сама. Харрисоны каждый вечер проверяли калитку, потому что несчастных зверят обычно подбрасывали как раз после заката.

Иногда к картонной коробке прикладывали записку вроде: «Её зовут Молли, ей два месяца. Пожалуйста, позаботьтесь о ней». А внутри сидел испуганный щенок.

Но чаще всего ни записки, ни каких-либо объяснений ждать не приходилось. Харрисоны обнаруживали только брошенную кошку в корзинке, дрожащего кролика, изредка – змею. А однажды, в начале лета, им подкинули красно-синего попугая ара в клетке.

Ева открыла калитку, ведущую на узкую тропинку, и огляделась. Похоже, сегодня гостей можно не ждать. Она повернулась, чтобы идти обратно, но тут до неё донёсся тихий шорох. Ева шагнула на тропинку и прислушалась.

Может, послышалось? И никакой зверёк не звал на помощь? Девочка собралась уже закрыть калитку, когда вдруг раздался надрывный зов. Теперь Ева не сомневалась, что это животное. Причём звук шёл откуда-то с пастбища, которое раскинулось за центром спасения, и где обычно гуляли Джиневра и её жеребёнок Мерлин. Голосок был тонкий, напуганный и беспомощный.

Недолго думая, Ева побежала на зов. Она перебралась через забор и оказалась на поле соседки, Линды Брукс. Пони стояли посреди пастбища: Джиневра встревоженно поглядывала на склон холма.

– Не переживайте, сейчас я посмотрю, что там, – прошептала Ева лошадкам.

Девочка понеслась вниз по холму, но тут её из глубины сада окликнула Линда Брукс.

– Ева, ты куда? Скоро стемнеет!

Конечно, Линда всегда приглядывала за пастбищем! Ева вздохнула и вернулась, чтобы всё объяснить.

– Мне показалось, я что-то услышала.

– Что? Думаешь, воры хотят украсть пони?! Подожди, я сбегаю за Джейсоном!

– Нет, стойте!

Конечно, вечно беспокойная Линда сразу подумала о худшем!

– Я не это имела в виду, – добавила Ева. – Звук больше похож на зов о помощи маленького зверька. Котёнка или щеночка. Может, его давно бросили у нашей калитки, и он успел спуститься к речке.

Линда Брукс сразу расслабилась.

– Так вот в чём дело! Может, позвать твоих родителей?

– Нет-нет, не надо, – ответила Ева. Она понимала, что бедное создание будет трудно найти в темноте, поэтому надо спешить. – Я быстро.

– Хорошо. Теперь я тоже его слышу! И я всё же сбегаю за твоей мамой.

Ева развернулась и помчалась по склону холма. У забора она остановилась и опустилась на четвереньки.

– И почему уже так темно? – проворчала она, раздвигая высокую траву.

Жалобный зов стих, но в колючих кустах на пологом берегу речушки что-то шевелилось. Ева проползла под забором и поспешила туда.

– Ой! – воскликнула она.

В тенях мелькнули чьи-то янтарные глаза, но вдруг снова раздался надрывный крик, и Ева побежала в том направлении.