Невеста. Часть 2

– Быстрее, Добрыня! – кричала маленькая шкодливая егоза, пугая всех, кто её слышал.

В глухой тайге сквозь пушистые сугробы нёсся сломя голову огромный бурый медведь. Верхом на нем сидела я и обнимала хохочущую Мишку.

– Скорее, Добрыня! Старый баян и Дима Билан нас нагоняют! – я обожала подшучивать над близнецами. После скудного общения с молчаливым царём меня прорвало как дамбу, и я болтала с оборотнями и шутила без умолку. Крикливые, скандальные, обидчивые, но отходчивые, они напоминали мне безумный цыганский табор, который по ошибке выпустили из дурдома.

Два молодых медведя неслись вслед за Добрыней, стараясь обогнать массивную тушу лучшего друга главы клана и по совместительству четвероюродного дядю по прабабкиной линии. Короче говоря, дальнего родственника. Его помощь в восстановлении маленькой Мишки была неоценима. Помимо того, что дядька беспрерывно нянчился с девчушкой, так он ещё был главным донором Мишкиного здоровья. Силы в нём было не занимать, добродушие вообще било через край, и он был настолько дальним родственником, что его сила перетекала в ребёнка, как диетический бульон. Если мама, папа и братья были жирными котлетами с картошкой, жаренной на сале, то Добрыня был правильным питанием.

– Мы выиграли! – визжала малявка, когда огромный медведь с пробуксовкой пронёсся через главные ворота. – Мама, мы выиграли!

За всей этой вакханалией с догонялками с крыльца наблюдали Яра и Бурьян. За два года глава клана и его жена ни разу не пожалели о своём решении оставить слегка сумасшедшую девицу у себя в доме. Почему сумасшедшую, спросите вы? Да потому что первое, что я сделала, когда немного оклемалась, так это побрила голову налысо. Свой поступок я объяснила ошарашенным домочадцам как акт неповиновения и символ избавления от прошлого.

– Давай мы тебе татуху на висках набьём и на затылке, – у Булата была своя эстетика. Оборотни не могли похвастаться нательными модификациями, так как их регенерация не позволяла задержаться пигменту в коже.

– Нет!

– Блин, всю жизнь мечтал о лысой бабе. Дай я тебя поглажу, мой хрустальный шар. Снимай шапку.

– Убери свои кривульки от моего черепа и иди мечтай дальше, онанист малолетний.

– Вредина!

– Пошляк!

Катание верхом на медведе я оправдала тем, что ребёнку нужны положительные эмоции, и без них никак. Только почему медведь должен нестись во весь опор, как будто за ним черти гонятся, тактично умолчала. Маленькая Мишка от катания галопом на своём родственнике пришла в полный восторг, и эту практику решили закрепить на постоянной основе. Свои корыстные цели я тоже, естественно, преследовала. Ну где я ещё смогу прокатиться на огромном хищнике? Правильно: нигде!

– Нет, ну так нечестно. Добрыню невозможно обогнать. У него жопа толстая, как у бегемота, – возмущался Булат каждый раз, когда проигрывал гонку. – Наш дядька даже для оборотня слишком здоровый.

Я слезла с Добрыни и с головой нырнула в огромный сугроб.

– Обожаю снег!

– Я тоже! – мелкая повторяла всё за мной. Девочка росла добрым ребёнком. Даже слишком для сурового мира двуликих. У оборотней эта черта характера считалась слабостью, а не достижением. Но Яра и Бурьян никому не позволяли умничать насчёт поведения и воспитания ребёнка. Мишка была даром, который в последний момент я отважно вырвала из рук смерти. И пусть она не умела обращаться в медвежонка, родители её все равно любили и оберегали, как хрустальную принцессу. Смешная малявка всё время лезла ко всем обниматься и не боялась, что её обидят. Мама и папа зорко следили за всеми и давали тумаков любому, если нахал посмел закатить глаза, когда Мишка проявляла нежность. – Завтра пойдём на коньках кататься, потом на лыжах, а потом… – Мишка нашла в моём лице компаньонку, и я никогда не отказывала ей в просьбе погулять или пообщаться. Сказать, что я любила зиму, – это ничего не сказать. И сибирскую тайгу я обожала, и медведей, и огромный деревянный дом главы клана, сделанный из круглых брёвен. Мне нравилось всё, что не было связано с жаркой пустыней. Мы с козявкой часами играли в снежки, привлекая всех, кто попадался нам на глаза. Мы лепили огромных снеговиков и строили ледяные крепости. Я пыталась наверстать упущенное время. Вернуть своё бестолково прожитое детство, которое прошло для меня как в тумане. Мишка мне в этом помогала, внося хаос в привычный мир оборотней. Своим позитивным и хулиганским настроем я моментально покорила близнецов и огромного Добрыню. Сколотив банду, мы стали часто устраивать вечеринки и ночные набеги на холодильник. Хохот из оккупированной комнаты постоянно разносился по всему дому.

Когда маленькая Мишка засыпала, прикреплённая к Добрыне ниточкой, один из близнецов тайком доставал гей-порнороман про приключения волка-оборотня Антона и его пассивной в сексе жены Ярика. Адаптированную версию для русскоязычных читателей, с матом. Наша гоп-компания ржала до слёз. Мы всё время шикали друг на друга и говорили «Тихо! Ребёнок спит».

– Автор реально извращенец! – я смахнула слёзы с лица и снова повалилась на пол от смеха. – Ну не может нормальный человек так тонко описать всё, что чувствуют педик, когда его натягивают на толстый и скользкий член, заполняя до отказа. И эти душевные метания и ссоры главных героев из-за недопонимания и ревности. Томные взгляды из-под пушистых ресниц. Звонкие пощёчины, жаркие признания в любви и влажные поцелуи. Такое нарочно не придумаешь.

– Да! Это точно. Когда волки узнали про порнороман, они объявили охоту на автора. Оскорблённые псины не смогли простить писателя за страшный позор, который, как лавина, обрушился на их головы. Каратели до сих пор тайно охраняют писателя. Все остальные оборотни сбрасываются деньгами в банк законников, чтобы великого гения никто не смел трогать. Там сбережений лет на триста скопилось. Сколько времени прошло, а все оборотни до сих пор ржут над волками, называя их Яриками.

– Дайте мне реквизиты банка карателей, я хочу принять участие в защите гения.

– Вест, у тебя нет денег, ты на нашей дотации.

Глава 4

Я вижу сны,

И что с того?

В кошмарах чувствую его.

Он снова царь, а я раба,

Владыка мучает меня,

Глядит так страшно,

Душу рвёт,

И будто царь меня зовёт.

И хочет ласки и любви,

Узоры страшные свои

Увидеть на моих руках,

Улыбка на его устах

Пугает, словно он придёт,

Меня без спроса украдёт

В свой мир, где правит смерть одна,

Где холод, трон и темнота.

***

– Ты как? – Яра налила себе виски и села за барную стойку напротив меня. – Что с рожей? Почему она у тебя перекошена?

– Хреново! Он опять ко мне приходил, – я меланхолично подпёрла кулаком подбородок и уставилась в одну точку, гипнотизируя кухонный гарнитур. Посиделки с Ярой стали неотъемлемой частью воскресных вечеров. Вопреки всему мы с медведицей сумели подружиться. У неё и у меня никогда не было подруг, и нам приходилось учиться взаимодействовать. Я старалась быть тактичной, а Яра говорила в лоб, что думает. Она вообще не заботилась о том, что может обидеть собеседника своей прямолинейностью. Для меня это было в новинку, и я часто впадала в ступор, не понимая, как мне реагировать на очередную неуместную реплику.

– Чего хотел этот мудень? – Яра перешла на язык бурых. Она всегда так делала, когда я начинала хандрить. Мои мозги из-за резкого перехода с одного языка на другой становились в колено-локтевую позицию, и развитие депрессии откладывалась на неопределённый срок. Оборотни чувствовали ложь на зверином уровне, поэтому лукавить не имело смысла. С ними я привыкла говорить правду и не скрывать от двуликих свои чувства. Если мне было грустно, я плакала. Смеялась в голос, когда мне было весело. Злилась и протестовала, если была с чем-то не согласна. Громко ругалась отборным матом и показывала неприличные жесты, когда меня доводили до белого каления. Оборотни ценили искренность и ненавидели лицемерие.

– На этот раз я была в тронном зале. Смирно стояла в длинной шеренге, состоящей из моих клонов. Нас было штук двести, а этот гад без ошибки узнал меня. С первого взгляда. Представляешь, Арман сказал, что я выше их всех на две головы и мне от него не скрыться, – криво и косо, но я всё же смогла донести свою мысль до собеседницы на её родном языке, в котором практически отсутствовали гласные буквы. Первое время мне казалась, что медведи гавкают друг на друга и беспрерывно ругаются. Ан нет.

– Ну это уже прогресс. Хотя бы не в постели, как раньше, с раздвинутыми ногами, – Яра смешно пошевелила бровями. У медведицы было своеобразное чувство юмора, и обижаться на неё не было смысла. Яра была Ярой. Прямой как угол стола. Прими это и живи с этим. – Опять пытался соблазнить? Ты говорила, что Арман был красивым, пока его не ободрали как липку.

– Не без этого. Но для меня страшнее царя нет никого на свете. Хорошо, что я чётко научилась определять, что это сон. В кошмарах Арман говорит со мной голосом, а не нитями. Причём на русском языке, – я брезгливо взглянула на свои красные ожоги, которые остались на запястьях после царского тюнинга. – Тени подсказали мне, как от него избавиться, когда Арман становится слишком навязчив, но мне всё равно не по себе. Гадёныш трансформируется как личность, учится и наблюдает за мной, а это сильно бесит.

– Тени, конечно, поступили с ним жестоко, но я бы его прибила! Эта сволочь умудряется доставать тебя через сны. Сколько раз ты проваливалась в кошмары и кричала, пока кто-нибудь из нас тебя не будил?

Тяжело вздохнув, я снова погрузилась в свои мысли. Арман никак не мог успокоиться, и мне это было известно. Сначала владыка внушал мне, что происходящей беспредел – это мой личный бзик, а в моей голове он оказался не по своей воле. Короче говоря, сама ты больная дура, а я здесь не при чём и не хер на меня так смотреть. В первый раз, когда мне приснился Арман, я орала так, что вся тайга вздрогнула. Бурьян влетел в мою комнату, обернувшись медведем, и с диким рёвом стал искать невидимого обидчика. А Яра после этого случая ещё долго отпаивала меня успокаивающими настойками и травяными чаями. Медведица отвлекала меня от грустных мыслей, напевая старинную колыбельную на языке беров, и гладила меня по голове, как маленького напуганного ребёнка. С тех пор я стала потихоньку учить медвежий язык и приобщаться к новой культуре.

– Тени не просто так оставили его в живых. Они развели Армана как… – и тут я запнулась, – как на медвежьем языке звучит слово «лох»?

– У нас нет такого понятия. Лох – он и в Африке лох. Значит, Арман для чего-то им нужен.