по спирали дыижение

– Иди за мной, – резко бросил он Рансолю через плечо. Гном еле поспевал за ним. Мокрая одежда сковывала движения, мешая идти, но гном будто этого не замечал. Рансоль почти смирился со своей участью и за всю дорогу не проронил ни слова. Он полагал, что маг ведет его в министерство, но на удивление Абасси свернул в противоположную сторону и, пройдя несколько сотен метров, свернул в лес. Он привел испуганного карлика в свой дом. Удивлению Рансоля не было предела. Что задумал этот грозный маг?

Как только Элой закрыл за ними дверь, маг изменился до неузнаваемости. Он провел гнома в свой кабинет, скинул свой плащ, с которым никогда не расставался, небрежно бросил его на спинку стула и прошел к столу. Схватил пару книг, стопкой лежавших на столе, нервным движением переложил их на стул. Взял чернильницу и передвинул ее на край стола.

Впервые в жизни гном видел этого мрачного человека таким возбужденным. Маг бегал по комнате, заставленной разными старинными предметами, натыкаясь то на стул, то на кресло.

Гном с большим интересом рассматривал жилище мага. Оно было ему под стать. Огромная комната, темная и мрачная, посреди которой стоял такой же огромный, массивный стол, весь заваленный свитками, манускриптами и более современными папками для бумаг. Единственное полукруглое окно было расположено высоко над полом, так что даже дотянуться до него не представлялось никакой возможности. Может быть, маг и дотягивался до него, но вот гному с его метровым росточком это было бы явно не под силу.

Внизу у окна расположилась сфера, которая поворачивалась вокруг своей невидимой оси, и над ней возникали и спустя некоторое время пропадали разные магические знаки. Они то складывались в отдельную строку, то собирались россыпью, наскакивая друг на друга. Сама сфера, казалось, парила в воздухе над огромной треножной подставкой. Чуть поодаль стоял телескоп. Зачем он был здесь – совершенно непонятно. Через запыленное окно совершенно невозможно было что-то разглядеть на звездном небе. Огромный, массивный сейф занимал весь дальний угол.

Единственное, что имело более-менее современный вид, – камин. Сделан он был из серебристо-серого мрамора, с легкой ажурной решеткой для защиты от огня. Везде: и на полках, занимавших всю заднюю стену, и на столе, и на кресле, и даже на полу – стояли, лежали стопками и по отдельности старинные книги. Через открытую дверь Рансоль мог видеть соседнюю комнату – залу, которая заинтересовала его не меньше кабинета.

Посреди комнаты, справа от входа, стояло огромное зеркало в резной деревянной оправе. Массивная дубовая рама, выполненная в виде лозы виноградного дерева с гроздьями винограда, в нескольких местах потрескалась и облупилась, лак, покрывавший дерево, стал шелушиться и потускнел. В целом зеркало выглядело зловеще. И когда в нем показались два человеческих глаза, которые покосились на гнома, и губы, скривившиеся в ухмылке, Рансоль чуть не выскочил за дверь от испуга. Но вовремя опомнился и просто отвернулся от зеркала, чтобы не видеть этих непрерывно наблюдающих за ним глаз.

Прямо за зеркалом примостился колченогий шкаф. Он не доходил до стены, оставляя за ним достаточное пространство. «Может, там склад или тайный уголок, – предположил гном, – а иначе зачем ставить шкаф так далеко от стены. – Впрочем, какое мне дело до всего этого». Другая часть комнаты была не видна, и гном перевел взгляд на господина Абасси в ожидании своей участи.

В это время маг наконец прекратил свой бег по пересеченной местности и остановился как вкопанный прямо перед Рансолем.

– Расскажи-ка мне все подробно еще раз, – приказал он.

– Да рассказывать особо нечего, – начал гном и покосился на странное зеркало из-за двери и снова увидел хитрую рожицу, которая на сей раз подмигнула ему правым глазом. Гном быстро отвел глаза и продолжил: – Перед тем как пойти в бар, – тут он особо тяжело вздохнул, – я отвернул половицу, вытащил одну дощечку и в маленькую нишу положил Чашу. Потом все закрыл, постелил коврик и отправился в бар.

– Ты точно знаешь, что в это время никого не было рядом, – перебил его маг, – может, кто случайно заглянул, а ты и не заметил?

– Нет, господин Абасси, я бы точно заметил, потому что находился лицом к двери.

– А окно? В него можно было заглянуть так, чтобы ты не видел?

– Окно? – ошарашенно протянул гном. – Ну не знаю. Нет… А может, да. Про окно-то я не подумал. Когда я стоял на коленях перед тайником – дверь была закрыта, это я точно помню, потому что обратил на это особое внимание, так как она находилась у меня прямо перед глазами. А вот окно осталось позади. Оно расположено как раз напротив двери, с другой стороны. – Гном задумчиво нахмурил лоб. Он усиленно о чем-то пытался думать. – Нет, все-таки это невозможно. Я вышел из дому буквально через минуту – никого точно, – гном сделал акцент на последнем слове, – не было поблизости. А вы знаете, моя хижина стоит обособленно… Наверное, я бы заметил какое-либо движение…

– Не факт, не факт! – протяжно пропел Абасси. – Наверняка ты спешил и даже не оглянулся…

– Ну… Возможно, так оно и было… Я же не думал… – и Рансоль понуро опустил голову.

Маг немного помолчал. Потом предположил:

– Но могло статься так: кто-то шел мимо и случайно заглянул в окно. Он видит, что старый гном склонился с Чашей в руках над тайником. И решил воспользоваться моментом, чтобы проверить, что там спрятано. Тайники, даже если они не представляют для других никакого интереса, все равно притягивают к себе внимание, как магнит. Тем более всем известно, что гномы – это хранители сокровищ. Там, где гном, всегда есть возможность разжиться чем-то ценным. Этот кто-то, предположим, увидел тайник и решил дождаться, когда ты уйдешь. Ты вышел из дома, а этот кто-то остался стоять за задней стеной. Ты бы его увидел?

– Думаю, нет, – помедлив, ответил гном. – Я не обходил вокруг дома и, соответственно, не мог видеть того, кто там спрятался. Но кому пришло в голову ходить вокруг моего дома? Там нет ничего примечательного.

– Давай обдумаем еще один момент, – запальчиво проговорил маг. – Если бы по какой-то причине кто-то, ну, предположим, совершенно случайно шел мимо и взглянул в окно, что бы он увидел в первую очередь?

– Хозяин, для обычного человека мой дом слишком мал, а окно расположено слишком низко, и человеку специально нужно наклониться, чтобы заглянуть в дом.

– Так-так, – маг с азартом потер руки. – Значит, мы имеем дело… – Он снова в задумчивости стал мерить комнату своими длинными ногами. Глаза его лихорадочно блестели, губы двигались, как будто он что-то говорил, но слов не было слышно. Прежде чем прийти к какому-то выводу, он оперся руками о стол, растопырив пальцы, и несколько минут молча думал. Потом он опять подошел к гному, который был ни жив ни мертв, таким зловещим показался ему маг в этот миг.

– Скажи, а если бы ребенок пробегал мимо? Он легко бы мог увидеть что-то через окно?

– Думаю, да, – кивнул Рансоль. – Дети часто бегают там, где им и быть-то не положено. Я несколько раз гонял их от елей, что растут позади моего дома. Один раз они даже устроили там прыжки с обрыва. Вы же помните, в десяти метрах от задней стены как раз растут пять елей в ряд, а сразу за ними довольно крутой и глубокий уклон. Так эти стервецы что удумали, – гном от избытка чувств хлопнул себя по ляжкам. – Привязали веревки к нижним веткам елей, разгонялись и, держась за веревку, отталкивались от края обрыва, как на качелях, зависали над пропастью. Я думал – поразбиваются, к черту. А потом мне отвечать перед их родителями…

– Стоп! – Элой поднял вверх указательный палец. – Это было вчера. И в городе могли оставаться только дети Макаровича и Олданских. Остальные были или на глазах – сыновья Осовича и сестры-близнецы Органзисов. Или в саду – это довольно далеко от хижины. Еще трое – это я точно знаю – уехали на выставку в Унаглич, я сам видел, как они садились в транобус и Дигер, заказной таксист, дожидался их у павильона, чтобы отвезти обратно. Значит, остаются или Строй Макарович, или Антоний Олданский. Родители обоих не особо следят за отпрысками.

Гном повеселел. У него появилась надежда. И теперь он в нетерпении ждал, что придумает маг Абасси. Все сказанное им было весьма разумно. Как он сам не додумался до этого. Хотя его можно понять. После стольких кружек пива голова совсем не соображала, да еще он впал в панику, и ни одна здравая мысль не посетила его. Теперь же он готов был начать действовать. От нетерпения Рансоль стал пританцовывать на месте. Как только маг даст согласие припереть к стенке сорванцов – он ни минуты не будет терять и вытрясет из них правду.

– Я готов отправиться к ним хоть сейчас, – завопил гном.

– Не горячись, Рансоль, – их родители весьма влиятельные люди, и ссориться нам с ними ни к чему. В таком случае они узнают о Чаше. И тогда и тебе несдобровать.

– Да, – горько вздохнул гном, – об этом я не подумал. И он, чуть не плача, запричитал:

– Что же делать? Что же делать?

– Не паникуй. Остуди свой пыл. Я изготовлю зелье правды. А уж твое дело, как ты сумеешь его применить. Вечером у нас в министерстве совещание. Родители обоих мальчишек будут заняты по меньшей мере часа три. Вопросов накопилось много, а директор любит наводить тень на плетень. Думаю, споры будут жаркими. И после того, как все разойдутся, нам всем, и им в том числе, будет о чем подумать. Надеюсь, им будет не до своих отпрысков. По крайней мере этим вечером. Действуй. Посиди вот в этом кресле и подожди. Я приготовлю зелье, и ты отправишься к ним. У нас есть еще время.

Гном прослезился от благодарности. Он тихо сидел на табурете и не отрывал очарованных глаз от своего спасителя. В тот самый миг он поклялся служить верой и правдой хозяину, что бы тот ни совершил. И готов был пойти за ним и в огонь и в воду. Навеки имя Абасси стало для него благословенным.

В это время маг что-то смешивал в колбах, что-то шептал над огнем и водой – до Рансоля долетали лишь отдельные фразы.

– Таверди тариверди Таратионэ адортиз…

Спустя некоторое время маг вручил гному небольшую бутылочку. Тот, упав на колени перед спасителем, стал целовать полы его мантии.

– Полноте, Рансоль. Не трать зря времени. Настанет день – мы еще сочтемся.

Рансоль стремглав выбежал из дома мага. Он несся по улице с такой скоростью, на которую только были способны его короткие кривые ножки.

Все сложилось даже лучше, чем он ожидал. Строй и Антоний сидели около дома Макаровичей на полусгнившем поваленном дереве и от скуки кидались ножичками в бобра, которого привязали за заднюю лапу к большому пню, но так, чтобы тот мог уворачиваться от бросков. Это занятие им скоро наскучило, беседовать было не о чем, они знали друг о друге практически все, до мельчайших подробностей. Расставались они только на время сна. С другими детьми дружбы не получилось, книгами и учебой они не интересовались. Родители занимали видные посты в министерстве и совсем не обращали внимания на сыновей, и те были полностью предоставлены самим себе. Когда все время находишься с человеком в тесном контакте, начинаешь понимать его с полуслова, с полувзгляда.

Забавы они тоже выдумывали себе сами, и, как правило, эти забавы носили жестокий характер. Вот как сейчас – они нашли нечто забавное в издевательствах над невинной зверушкой. Но и эта игра им до чертиков надоела. Наконец они отпустили бобра и начали озираться в поисках новой забавы. Им было по тринадцать лет – возраст самый сложный и противоречивый. У детей магов тоже бывает переходный период. Больше всего эти мальчишки, в сущности, еще совсем дети, нуждались в родительском внимании и заботе. Но как раз этого им в жизни катастрофически не хватало.

Гном увидел их издалека. Он сбавил шаг и отдышался. В его заплечном рюкзачке, с которым Рансоль не расставался никогда, даже в самые критичные моменты жизни, всегда было много интересных вещей, среди которых и нашлась старая непочатая бутылка пива, невесть как сохранившаяся. Но сейчас она была более чем кстати. Рансоль кивнул головой своим мыслям, аккуратно отвинтил пробку. Он вылил туда зелье, приготовленное магом. Так же тщательно закрыл, несколько раз перевернул бутылку вверх дном, чтобы зелье хорошо смешалось с пивом, и несколько раз глубоко вздохнул, настраиваясь на разговор с подростками.

Он притворился слегка пьяным и нетвердой походкой направился к мальчишкам. Проходя мимо подростков, он как бы запнулся о предполагаемый камень и, смешно ругаясь, полетел в пыль.

Мальчишки обидно засмеялись и обозвали гнома долдоном – недомерком. В другое время гном сильно бы обиделся и попытался отомстить нахалятам, но сейчас это было как раз ему на руку. Он отлично сыграл свою роль. Начало было положено. Гном как бы невзначай выронил приготовленную бутылку, и она откатилась прямо под ноги мальчишек. Строй поддел ее ногой и легонько пнул Антонию, словно футбольный мяч – нападающему. Тот поднял ее, вытер от пыли и передал в руки другу.

– Ой, как нехорошо, господин гном! – пропел, кривляясь, Строй, рассматривая пивную бутылку со всех сторон. – Пьяница Рансоль. – И он притворно закатил глаза к небу. – Какой позор для Дейзихербора. Бедный мэр сойдет с ума.

– О времена! О нравы! – вторил ему Антоний. Он услышал эту фразу от бора, когда спустился в их деревню, чтобы развлечься. Мэру Антигалу тотчас доложили, что сын мага Олданского перешел границу дозволенного. Тотчас был сформирован отряд правопорядка, и ребенка-мага вернули в город под конвоем. Бедному мальчишке досталось тогда и от отца, и от мэра. Его вызвали на совет магов в министерство и долго объясняли, что маг не может напрямую общаться с бора без веских на то причин. Тем более ребенок. Антонию тут же стерли память, но та фраза мельника Осипа, произнесенная им в порыве гнева, когда четверо служащих мэра схватили хрупкого мальчика и грубо затолкали в трантобус, не исчезла из его головы. От воспоминаний того злополучного дня у мальчика не осталось и следа, единственное – эта полюбившаяся ему фраза. Он несколько раз на день мысленно повторял ее на разные голоса. Вслух он так выражаться побаивался, интуитивно полагая, что этого делать не стоит.

И вот сейчас он впервые произнес эти слова вслух. И они прозвучали так громко, так театрально-пафосно. Антоний краем глаза заметил, как Строй удивленно на него покосился. В их дуэте лидировал Строй, а Антоний всегда оставался в его тени. Ему было приятно почувствовать теперь свое преимущество, пусть и по такому ничтожному поводу, как произнесение несколько необычных слов.

Гном попытался встать на ноги, но Строй довольно ощутимо пнул его ногой, и бедный карлик снова полетел в пыль, больно ударившись коленом о камень. Но он терпел. Что ему оставалось? Надо было спасать ситуацию.

Наглумившись над маленьким беспомощным человечком, мальчишки решили освежиться пивком. Они еще никогда не пробовали спиртного. А тут такой случай. Родители вернутся домой поздно, и им явно будет сегодня не до сыновей, а к утру винные пары испарятся, и никто ничего не узнает. Гном не станет трепать языком. Это не в его интересах. Если такое событие станет достоянием Дейзихербора – несдобровать никому. И Рансолю в первую очередь. Мэр Антигал не терпел пьянства и разгильдяйства на своей территории. Он строго следил за порядком в городе, благодаря чему город славился чистотой и спокойствием.

Строй откупорил бутылку, и ребята, выхватывая ее друг у друга, попеременно глотали пенистую жидкость, даже не понимая вкуса напитка, словно боялись, что кто-нибудь застанет их за этим неблаговидным занятием.

Гном терпеливо ждал. Прошло несколько томительных минут, прежде чем зелье стало действовать. Лицо Строя вдруг сделалось пунцовым, он соскочил с дерева, начал кашлять и задыхаться. Лоб его покрылся испариной, глаза остекленели. Как солдат, он встал по стойке смирно и отчеканил чужим металлическим голосом, преисполненным раскаяния: