50 великих книг по философии

1936

«Если я… скажу “красть деньги плохо”, то произнесу предложение, не имеющее фактического смысла, то есть оно не имеет предпосылки, которая может быть истинной или ложной. Это все равно как если бы я написал “Кража денег!!!”, где количество и толщина восклицательных знаков намекали бы на особый род морального неодобрения. Ясно, что здесь не сказано ничего, что могло бы быть истинным или ложным».

В двух словах

Метафизика, эстетика, этика и теология – бессмысленные предметы, так как в них не утверждается ничего, что можно было бы подтвердить.

В схожем ключе

Дэвид Юм. Исследование о человеческом разумении (стр. 250)

Сол Крипке. Именование и необходимость (стр. 302)

Карл Поппер. Логика научного открытия (стр. 428)

Людвиг Витгенштейн. Философские исследования (стр. 542)

Глава 3

А. Дж. Айер

После окончания Оксфордского университета в возрасте двадцати двух лет Альфред Айер совершил поездку в Австрию, где познакомился с «венским кружком» – группой физиков, математиков и философов, куда входили Мориц Шлик, Рудольф Карнап и Курт Гедель. Они работали над общей концепцией «логического позитивизма», согласно которому единственное реальное знание основано на фактах.

Группа, испытавшая сильное влияние сочинений Витгенштейна о языковом анализе и смысловых значениях, стремилась переосмыслить идею знания в контексте принципа подтверждения и оказала мощное влияние на философию XX века.

Благодаря «Языку, истине и логике» и другим сочинениям, Айер стал одним из главных представителей этих идей в Великобритании и Америке. Книга, которую он написал в возрасте двадцати пяти лет, прославилась своим откровенным и даже агрессивным разоблачением метафизических взглядов, но она также касалась вопросов этики, вероятности и языка.

Принцип подтверждения

Принцип подтверждения (или принцип верификации) Айера гласит, что предложение имеет смысл лишь в том случае, если существуют определенные обстоятельства, при которых мы как носители языка можем согласиться с его истинностью.

Истина в осмысленном предложении должна соответствовать возможной или наблюдаемой ситуации. К примеру, высказывание «На Марсе есть инопланетяне» имеет смысл, так как мы знаем, что потребуется для его подтверждения: прямое наблюдение или другие признаки инопланетной жизни на Марсе. Обратите внимание, что мы менее заинтересованы в том, является ли предложение истинным само по себе; нас больше интересует его осмысленность, то есть подтверждаемость.

Однако Айер допускает некоторое послабление и подчеркивает, что нам достаточно подтверждать лишь возможно, а не определенно истинные высказывания. Это потому, что есть много предположений, которые мы, даже после огромного количества наблюдений, можем подтвердить лишь как возможно истинные.

Самый распространенный пример такого предположения – это общее правило, такое как «любое соединение мышьяка ядовито». Мы считаем это осмысленным высказыванием, но из-за хорошо известной проблемы индукции его можно подтвердить лишь как «возможно истинное» с учетом растущего количества наблюдений. Никакой объем наблюдений не может подтвердить, что любое соединение мышьяка ядовито, так как мы не можем экстраполировать с более чем вероятной определенностью любой конкретный пример на общий случай.

Айер также выдвинул идею эмотивизма: утверждения, связанные с моралью, являются оценочными суждениями, которыми движет эмоциональное отношение говорящего. Поскольку их нельзя подтвердить никакими объективными нравственными «фактами» или опытом, они не имеют когнитивного значения и являются бессмысленными.

Например, когда кто-то говорит: «Мэри хороший человек», он не определяет какую-либо объективную истину или ситуацию, а просто выражает свои чувства по отношению к Мэри. Сходным образом, когда мы слышим утверждение «Война – это плохо», то, поскольку это не утверждение, которое можно убедительно доказать тем или иным образом, а личное мнение, оно практически не имеет значения. Как правило, слова больше говорят о том, кто их произносит, чем о «реальности».

Метафизика бессмысленна

Применяя к философии принцип верификации, Айер ставит под сомнение саму основу метафизики, эстетики, этики и теологии. Он рассматривает типичное предложение из книги по метафизике того времени, выбранное наугад из работы Ф.Г. Брэдли «Облик и реальность»: «Абсолют входит в понятие эволюции и прогресса, но сам по себе не способен на прогресс и эволюцию».

Айер настаивает, что не существует ситуации, в которой можно было бы наблюдать истинность этого предложения. Более того, что вообще могут означать слова Абсолют (чем бы он ни был) и «входит в понятие эволюции»? Если предложение имеет смысл лишь в том случае, когда оно в принципе поддается проверке, то не ясно, при каких обстоятельствах можно наблюдать истинность высказывания Брэдли, при условии что такие обстоятельства вообще существуют. Как можно сказать, что Абсолют развивается или не развивается? Исходя из предпосылки, что Брэдли наделяет эти слова их обычным смыслом, Айер приходит к выводу, что мы должны считать его утверждение бессмысленным.

Как правило, слова больше говорят о том, кто их произносит, чем о реальности.

Айера интересует фактическое значение. К примеру, фактическое значение слов «на улице дождь» заключается в том, что идет дождь, то есть содержит в себе именно такой смысл, который отсутствует в метафизических утверждениях. Это следует отделять от других оттенков смысла, которые может иметь предложение, таких как эмоциональное значение.

К примеру, в поэзии может отсутствовать фактический смысл, но нет причин отказываться от стихов, так как поэт не пытается утверждать, что его стихи нужно воспринимать как подлинное описание реальности. В стихах обычно ценится не буквальный, а эмоциональный смысл.

С другой стороны, метафизики часто настаивают, что рассуждения о таких абстрактных концепциях, как Абсолют, представляют правдивое описание реальности, в то время как на самом деле они лишены смысла.

Хотя Айер был атеистом, он отрицал, что кто-то может осмысленно говорить об атеизме. Говорить «Бога не существует» так же бессмысленно, как и говорить «Бог существует», поскольку ни то ни другое высказывание нельзя подтвердить.

Мысли Айера о «верификации» и значимых высказываниях основаны на его вере в натурализм, или в идею о том, что к философии нельзя относиться так же, как к естественным наукам, подвергающим тщательному анализу каждое утверждение об истине. Хотя он не надеялся развенчать метафизику в целом, он мог ограничить философов утверждениями, которые, по крайней мере, имеют смысл.

Заключительные комментарии

Обозначая границы человеческого знания, Айер в значительной степени был наследником Дэвида Юма, к которому он относился с почтением. Это обстоятельство в сочетании со скептическим мировоззрением логических позитивистов, влиянием языкового анализа Витгенштейна и уверенностью двадцатипятилетнего юноши сделало книгу «Язык, истина и логика» впечатляющим философским произведением.

Для читателей современной академической философии, которая исследует очень конкретные вопросы, масштаб этой книги производит освежающее впечатление. Лапидарность и отсутствие технических терминов делают книгу легкой для восприятия, и хотя многие отмечали, что она не вполне оригинальна, она по-прежнему является превосходным вступлением к изучению аналитической философии и логического позитивизма.

После успеха его книги Айера однажды спросили, что будет дальше. В своей обычной высокомерной манере он ответил: «Больше ничего не будет. Философия закончилась».