На поводу у сердца

– А я некрасивая, значит?

– Что?

– Ты сказал, платье красивое.

– Да.

– А я нет?

– Нет… Точнее, да. Или нет… Да боже! Что за дебильные вопросы такие? – вновь путается он, запутывая и меня тоже. – Я имел в виду, что и платье красивое, и ты красивая… и не только в платье… то есть без платья тоже… ну точнее, не голая, а в другой одежде… хотя голая тоже… наверное… я же не знаю… но уверен, что и тогда тоже красивая… господи!.. что я несу? – он окончательно устраивает в своей голове хаос. – В общем, я хотел сказать, во что бы ты ни была одета, ты всё равно красивая, просто потому что сама по себе очень красивая, – выпаливает он какой-то сумбур, заставляя меня потерять дар речи, а моё лицо от сильного смущения – вспыхнуть огнём.

И мы вновь замолкаем на неопределенное количество секунд. Не дышим, не двигаемся, только смотрим друг на друга. Что вообще происходит, похоже, никто из нас не понимает, но я первая беру себя в руки и насмешливым тоном нарушаю повисшую в воздухе тишину:

– Ты определенно перенапрягся на своём собеседовании, раз выдал такую несусветную пургу, – усмехаюсь я, физически осязая, как Остин заметно расслабляется.

– Да… наверное… Всё дело в этом… Моя неделя тоже выдалась невероятно загруженной, – шумно выдыхает он, а я вмиг приободряюсь, вспоминая о самом главном.

– Боже! Остин! О чём мы с тобой вообще разговариваем? Ну же, говори – ты получил работу? Получил? – мой голос неосознанно повышается на несколько тонов, и у меня аж устоять на месте не получается от нетерпения узнать, как всё прошло.

Но он не торопится делиться информацией, лишь засовывает руки в карманы джинсов, опускает взгляд в землю и ещё раз протяжно выдыхает.

– Эу… – недоумеваю я. – Ты не мог им не понравиться. Не мог… Скажи, что всё удалось, – прошу, изо всех сил пытаясь унять нарастающую во мне тревогу, пока он продолжает молчать. – Ну же, Остин, прекрати мучить меня и скажи: ты получил работу или нет? Я же сейчас последние нервные клетки растеряю. Получил? – от любопытства я даже придвигаюсь к нему ближе, пытаясь разглядеть его лицо, но тут он сам его поднимает, соединяя наши взгляды.

– А ты как думаешь? – отвечает вопросом на вопрос и озаряется такой широченной улыбкой, что тут же вносит всю ясность.

– Остин!!! – я не говорю, а прямо-таки вскрикиваю его имя, теперь уже прыгая на месте от счастья, будто только что выиграла миллион. – Какой же ты молодец! Я знала! Знала, что у тебя все получится! По-другому и быть не могло! Умница мой! – верезжу я как умалишённая и не в состоянии усмирить свою радость, рвущуюся из меня наружу в таких масштабах, словно хочет за один подход окупить своё недельное отсутствие, не сдерживаюсь и запрыгиваю на Остина с очередными медвежьими объятиями. Причём на сей раз в прямом смысле медвежьими: я обхватываю его как коала – и руками, и ногами, совершенно не понимая, что вытворяю. Так же, как совсем не соображаю, когда плотно прижимаюсь лицом к его шее, вдыхая полной грудью любимый запах тела, зарываюсь рукой в донельзя растрепанные волосы и начинаю бережно массировать его затылок.

– Ники… – его нежный полушёпот возле моего уха пробегает вихрем сладостных мурашек по каждому миллиметру кожи, концентрируясь теплым желанием между бедер, от наплыва которого приходится задержать дыхание, чтобы не издать разоблачающий мои истинные чувства стон.

– Ты не представляешь, как я горжусь тобой, Остин, и радуюсь, что весь твой труд окупился. Ты заслужил это, как никто другой. Знаю, твой путь к мечте только начинается, но ты обязательно со всем справишься и добьешься желаемого, – восторгаюсь я, под потоком ликующих слов скрывая волнение и всю разрывающую меня любовь.

– Ники… – он же снова лишь мягко повторяет моё имя, что впервые за этот вечер в полной мере доходит до моего мозга.

– Ники? – Придерживаясь за его плечи, немного отодвигаюсь, чтобы посмотреть ему в глаза, в зелени которых тут же теряюсь. – Ты меня так никогда не называл, – недоуменно отмечаю я, пытаясь сохранить образ сестры, хотя делать это становится в разы сложнее, когда наши лица находятся на одном уровне всего в нескольких сантиметрах друг от друга, заставляя мой пульс от трепета подскочить до небес.

– Да… Не называл… Но теперь мне хочется называть тебя именно так, – отвечает он вкрадчивым голосом в опасной близости от моего рта, даже не догадываясь, что со мной делает. Для него наша телесная близость ничего не значит, для меня же это настоящий вызов в виде очередной проверки своего самообладания.

– И что же изменилось? – я начинаю нервно посмеиваться от сковывающего душу волнения. Он слишком близко: его дыхание касается моего лица, а губы манят накинуться на них с поцелуем, пока сильные руки до пробирающей всё тело дрожи приятно сжимают мою обнаженную попку.

Стоп! Что?!

– Вот же черт! – спохватываюсь я, вспоминая, что на мне короткое платье.

– Что такое? – озадаченно хмурится Остин, так и не успев ответить на мой предыдущий вопрос.

– Ну как что? Похоже, мне еще нужно будет привыкнуть быть девочкой и перед тем, как что-то делать, вовремя вспоминать, что на мне нет штанов, – снова приобретая цвет рака, отшучиваюсь я и порываюсь спрыгнуть с Остина на землю, однако его стальная хватка на моих ягодицах не позволяет это сделать. – Остин, может, отпустишь? – задаю самый нежеланный для себя вопрос.

– А ты хочешь, чтобы я отпустил? – он же задает самый неожиданный вопрос из всех, что я могла представить.

Как, впрочем, и Остин: его лицо на мгновенье обретает настолько растерянное выражение, будто он и сам не может поверить, что только что спросил у меня это. А затем, неторопливо описав своим взглядом контур моего лица, он ненадолго впивается им в губы и, вернув фокус к моим округлившимся глазам, нервно сглатывает и повторяет:

– Так ты хочешь, чтобы я отпустил тебя?

На миг оцепенев, я начинаю мелко подрагивать в его руках не только от тотального потрясения его вопросом, от которого моё сердце вот-вот пробьет мне рёбра, но и потому что в голове наперекор моей воле резко всплывают чёткие обрывки Его слов.

…Ты – моя, Лина. Ты – моя… Никто к тебе больше не притронется! Никто! И если потребуется, я уберу с твоего пути каждого, кого посчитаю нужным…

От многократного эха низкого голоса всё волнение, шок и рой порхающих бабочек в моем животе враз улетучиваются, пропуская в центр сердца лихорадочную тревогу.

Что я вообще вытворяю?! Мне нельзя прикасаться к Остину и находиться с ним так близко. Адаму же непременно доложат обо всём, что здесь увидят. А, значит, я должна с особой осторожностью фильтровать все свои слова и действия, чтобы не поставить под удар любимого.

– Ты мне ответишь, Ники? И с тобой всё в порядке? Ты вся дрожишь, – озадаченно хмурится Остин и, продолжая удерживать меня плотно прижатой к себе, проводит пальцами по моей руке от плеча до самого запястья.

Кожа покрывается стаей чувственных мурашек, а от вида тревожного блеска его глаз хочется забыться и прокричать во всё горло: «Со мной всё будет прекрасно, если ты никогда не станешь меня отпускать!», но рисковать его будущим из-за своих желаний я не имею права, поэтому я прочно надеваю маску «маленькой сестры» и прыскаю неудержимым смехом, заставляя Остина опешить.

– Со мной-то всё отлично, Рид, – хохочу от души, превращая боязливую дрожь тела в содрогания от смеха. – А вот с тобой явно что-то не так, – прислоняю ладонь к его лбу, якобы проверяя температуру. – Перегрелся? Что за вопросы ты мне такие задаёшь? Хочешь, что ли, до дома меня на руках тащить, чтобы весь город по дороге мой голый зад мог видеть? Нет уж, спасибо, это ты со своими девчонками вытворяй, а меня давай на землю быстренько возвращай обратно. Я и сама дойти могу.

Мой голос обильно пропитан весельем, в то время как внутренности скручиваются тугим жгутом. Остин же так и продолжает меня держать, будто впав в лёгкую степень ступора, отчего я хлопаю его по плечам и добавляю:

– Давай отпускай! Кому говорю? У меня же платье задралось, а тут люди ходят.

– Да… конечно, – наконец оживает он и аккуратно ставит меня на землю. – Прости, не знаю, что на меня нашло. Я вовсе не хотел тебя смущать, Ники, – извиняется Остин слегка сдавленным голосом, а его нежное «Ники» вновь навевает абсурдные мысли, будто между нами что-то изменилось, а точнее, что-то изменилось в нём. Но что – узнать мне, к сожалению, не светит, ведь это опасно и чревато последствиями.

– Ты не смутил, а скорее развеселил: это ж сколько у тебя девушки уже не было, раз тебе даже меня захотелось полапать? – шутливо отмахиваюсь я, подправляя слегка задранное платье, пока лицо Остина начинает покрываться красными пятнами.

Чёрт! Теперь, по ходу, смутила его я, и потому, желая разбавить напряжённую атмосферу, решаю сменить тему:

– Да ладно, не парься ты так. Это же я. Передо мной тебе нечего смущаться. Но хватит об этом, ты лучше расскажи подробней, как прошло твоё собеседование? Мне же очень интересно.

Ещё совсем недолго помолчав, Остин глубоко вздыхает и, прочистив горло, начинает:

– Ну… Это было нелегко, но безумно интересно. Пять этапов собеседования, а после различные тесты, презентации и проверка знаний, и вот – теперь у меня есть престижная и хорошо оплачиваемая работа! Изначально мне сказали, что нужно будет ждать ответ до конца месяца, но к моему удивлению, мне позвонили ещё вчера и сообщили, что я им подхожу.

– Ещё бы! Конечно, подходишь! Ты же самый умный из всех, кого я знаю!

– Ну не такой уж я умный, как ты думаешь, но тем не менее мне несказанно повезло.

– Повезло? И как же?

– Они не просто приняли меня на работу, но ещё и сразу же дали крайне важный для компании проект.

– Серьезно? Прям сразу?

– Да, но я не думаю, что ты поймёшь хоть что-то, если начну вдаваться в подробности. Просто скажу, что программное обеспечение, которое я разрабатывал, позволит новому изобретению компании усовершенствовать свои функции. Именно поэтому заниматься этим делом назначили меня. Естественно, первое время за мной будет наблюдать опытный наставник, но всё равно – я о таком даже не мечтал. Это огромный шанс для меня показать себя с хорошей стороны с самого начала карьеры, – восторженно улыбается Остин, проявляя на щёчках мои любимые ямочки, что заставляют все фибры моей души затрепетать, как птичка.

– Блин! Как же здорово, Остин! Здорово!

– Да, здорово, но также на мне теперь будет лежать большая ответственность и нужно будет работать ещё больше и усердней, но ради нашего будущего я буду выкладываться на все двести процентов. Я сделаю все, чтобы как можно скорее вытащить нас отсюда.