Алхимики

– Фу, не становись истеричной бабой, прошу тебя. Тебе не идёт.

– Да пошёл ты!

Даниэлла отвернулась, стараясь успокоиться. За спиной послышалось какое-то движение, но она старательно игнорировала любые проявления присутствия этого недоразумения природы поблизости.

– О, нашёл. На вот, обработай мозоли.

Мужчина протянул ей пузатый пыльный флакон с тёмно-зелёной жидкостью.

Даниэлла прищурилась, взяла пузырек. Подняла на уровень глаз, рассматривая жидкость на просвет.

– Выжимка плантажника? Перекристаллизованная, что ли? Почему блики косые?

– Хм, – нагло усмехнулся тот. – А у тебя, оказывается, не только мордашка ничего. И в черепушке тоже что-то есть.

Даниэлла приготовила было язвительный ответ, но он опередил её.

– Нет, не перекристаллизованная. От этого клетки рвутся, и ядерный сок вступает в реакцию с межклетником. Эффективность снижается. У меня своя технология.

Девушка резко обернулась и уставилась на него, как на чёрного единорога.

– У тебя? Технология? Не смеши мои мозоли!

Ей слабо верилось, что эта неотесанная дубина способна на что-то большее, чем отсыпать два глаза тритона, три щепотки праха дракона и размешивать пером гарпии в течение пяти минут.

– Не умничай! – резко оборвал её мужчина. – Давай, заливай волдыри. А вот этим башмаки натри.

Он протянул ей широкий лист кислотника, завёрнутый в грязную тряпицу. Даниэлла, не переставая поглядывать на своего спутника с подозрением, открутила крышку и капнула по три капли на каждый волдырь. И если в начале у неё были сомнения в правдивости его слов про уникальные технологии, то по мере того, как волдыри с шипением покрывались корочкой, они таяли. Пошевелив ступнями, Даниэлла медленно закрутила крышку и вернула пузырёк спутнику.

– Весьма неплохо, весьма.

Несмотря на злость и раздражение, натура исследователя не могла не признать достойный уровень зелья.

– А я тебе что говорил, – подмигнул он. – Натирай башмаки, ждём десять минут, пока размякнут, и вперёд. Я жрать хочу.

Даниэлла не стала спорить, всё еще пребывая в задумчивости от неожиданного открытия.

Оставшийся до деревни путь прошел в полном молчании. Даниэлла пыталась разгадать, в чём секрет выжимки плантажника. О чём думал соплелов, её мало волновало.

Пыльная дорога медленно пошла вверх, на холм. А оттуда открылся прелестный вид на раскинувшуюся внизу деревню. Каменные домишки ровными улицами выстроились в ряды. В центре возвышался монумент Императора-Вседержителя. На окраине над домами виднелись три столпа, выкрашенные чёрной краской – символ ордена Отрекшихся. Даниэлла поморщилась. Только полный идиот мог отказаться от любых магических проявлений, называя магию порождением тьмы. А всех, кто её использует – безумцами, идущими в пасть к бездне. Но, как ни велико было её удивление, – в последнее время орден разрастался с небывалой скоростью. Как будто их там зомбировали или опаивали чем-то.

– Вот и славно, – Даниэлла услышала жизнерадостный голос соплелова и вновь закипела от возмущения, отвлекаясь от мыслей о религии. Но спустя пару мгновений медленно выдохнула, признавая правдивость его слов.

Всё действительно было славно – они добрались до наступления темноты, сейчас ещё даже не время ужина, а значит, можно будет найти место в деревенском кабаке. А там переночевать и уйти до рассвета. Так, чтобы никто её не нашел. Если повезёт – доберётся до леса ещё до того, как первые лучи солнца коснутся макушек елей, стеной темнеющих впереди.

Приободрённая такими мыслями, Даниэлла зашагала вперёд с чуть большим энтузиазмом.

– Я смотрю, выжимка действует, а? – ехидно поинтересовался её попутчик, когда она увлеклась настолько, что обогнала его.

– Ага, премного благодарю, что хоть как-то спас ту катастрофическую ситуацию, в которой я оказалась по твоей воле! – так же ехидно отозвалась Даниэлла.

– Сама виновата! Нечего было такой бардак у себя разводить. Рано или поздно, так или иначе – всё равно бы рвануло всё к едриной бабушке.

Даниэлла снова задохнулась от возмущения.

– Каким-то образом до твоего появления десять лет всё стояло! И ни одна едрина тут ни при чем!

Вместо ответа попутчик снова усмехнулся и пошел дальше, напевая свою дурацкую песню.

На спуск с холма ушло чуть больше времени, чем она рассчитывала. Ограды здесь не было – только едва заметный, уже заросший травой ров говорил о границе. И кое-где встречающиеся ямы от кольев ограждения. Которое теперь, судя по всему, разобрали.

– Недурно, – присвистнула Даниэлла. – Они что, насобирали монет на сеть?

– Какую сеть?

– Рыболовную, дубина, – бросила через плечо Даниэлла. – Магическую, какую же ещё. Не видишь, что ли, что забора нет?

– Подумаешь, – пожал плечами тот. – Как будто в каждой деревне стоит забор!

– В этой стоял! – упрямо продолжила Даниэлла. – А теперь не стоит. Купили магическую ограду. И как только мы явимся…

– Да-да, старейшина узнает о нашем появлении, пошлёт кого-нибудь посмотреть на чужаков. Отрядит народ, чтобы присматривал за непрошеными гостями. Знаем, проходили. Ты идёшь?

И не дожидаясь ответа, он зашагал вперёд, наплевав на все магические преграды.

Даниэлле не оставалось ничего, кроме как поторопиться следом.

Глава 3

Рассевшись на лавке и откинувшись на стену, Рейнард исподволь рассматривал спутницу. Всего день пути, а она уже вся расклеилась. Ох уж эти городские… Он усмехнулся этой мысли, вспомнив, как сам впервые покинул стены Академии. Хотя и был тогда, пожалуй, постарше этой девчонки – маги живут долго и стареют медленно. Впрочем, она ведь тоже алхимик, так что внешность может быть обманчива. Но если она и старше четверти века, на которые выглядит, то вряд ли намного.

И кой бес дёрнул позвать её с собой? Конечно, после разгрома лавки нельзя было просто бросить её на руинах. А рецепт трансмутации меди в золото на полчаса её, наверное, не устроил бы. Она ведь сама говорила, что против фальшивомонетчества. Или вовсе в трансмутацию металлов в золото не верит, насчёт этого Рейн не совсем понял и не стал задумываться.

Девчонка оторвалась от тарелки с гороховым супом и вопросительно посмотрела. Рейнард только усмехнулся и махнул рукой. Она пожала плечами и вернулась к супу. А молодец, почувствовала, что её разглядывают. Всё же есть потенциал у этой… как её там? Дэвилла? Даниэма? Попытки разобрать гоблинские каракули на бумажке запомнились лучше, чем момент, когда она сама представилась. Ах да, Даниэлла…

Хорошей памятью на имена Рейнард никогда не отличался и даже для любовниц исключения не делал. Куда проще называть их «моя дорогая», чем запоминать каждую. Впрочем, он и те имена, которыми сам представлялся, частенько забывал. Потому и не спешил назваться Даниэлле. Хотя до «Приюта Героя» она вряд ли дотерпит, да и вообще подобная таинственность отдаёт теми книжонками, которые так любят почитывать первокурсницы Академии. И, в общем-то, какой смысл называться очередным псевдонимом? Сейчас его, вроде, ни за что не разыскивают. По крайней мере, в этом графстве.

– Меня зовут Рейнард, – представился он. – Иногда ещё кличут Лисом.

В ответ послышалось невнятное угуканье. Значит, никогда о нём не слышала. Оно и к лучшему. Но и про обещание представиться за десертом в «Приюте Героя» она не вспомнила. Вся атмосфера таинственности и интрига насмарку, скукота. Похоже, девчонка только и думает, что об утрате своей убогой лавочки. Возможно, лучшим решением будет отсыпать ей пару десятков золотых и отправить своей дорогой. Конечно, сперва эти золотые надобно раздобыть…

– Так вот, насчёт совместной работы, – начал он. Даниэлла подняла взгляд, кивнула и снова вернулась к тарелке, хотя судя по скорости убывания супа, была вовсе не голодна. – Ты предпочитаешь гарпий или грифонов? А может, на что покрупнее замахнёмся? Слыхал я, на дороге в Гибернию сфинкс завёлся.

– И что там? – теперь заинтересовалась алхимичка.

– В Гибернии-то? – переспросил Рейнард. – Да кто ж знает, никто после встречи со сфинксом не вернулся. Из последних новостей – война. Как короля ихнего убили, так междоусобица и началась. Хотя какой он король, так принцем Майклом и кличут по привычке. Только на трон взошёл, как тут и грохнули, прямиком после свадьбы. И невеста его, ну то есть жинка, сгинула. А говорят, красотка была, загляденье. Хоть некоторые считают, что она супруга и убила, да никак не могло того быть. Его ж когтями разорвали. Ну что она, оборотень, что ли? Оборотней же сразу видно, у них шерсть на хребтине завсегда остаётся, даже в людском обличье.

Даниэлла так и замерла с ложкой, застывшей на полпути ко рту.