Яд в крови

– Целых три раза отшить Пола Трасса – это серьезное достижение, – заметила она. – Он у нас парень настырный. Я сейчас ему перезвоню. Но сначала глянь-ка сюда.

Зеленые глаза Оливии загорелись интересом, когда она подошла к столу. Оливия поступила на кафедру судебной медицины университета в сентябре прошлого года, готовясь к написанию диссертации на тему влияния насекомых на процесс разложения обгоревших тел. Ванессу восхищал ее энтузиазм. Учебный год официально закончился, но все же она здесь.

– Что там вкратце? – спросила Оливия.

– Женщина найдена мертвой с огнестрельными ранениями в собственной квартире в Челси-Харбор. – Ванесса указала на фотографию кухни, и рукав ее лабораторного халата задрался, обнажая татуировки, покрывающие ее правую руку. – Что ты тут видишь?

– Брызги крови? Возможно, от разлета на средней скорости?

– Посмотри внимательней. Опиши их мне.

Оливия подобрала со стола увеличительное стекло и нацелила его на скопление кровавых точек, склонившись над фото.

– Структура, похожая на головастика, с произвольной направленностью…

Когда ее осенило, на лице у нее появилась довольная улыбка. «Отлично, – подумала Ванесса. – Она и вправду кое-чему научилась».

– Это не брызги крови – это следы, оставленные насекомыми, скорее всего, мясными мухами, – объявила Оливия. – Мухи питались мертвым телом, а потом срыгивали кровь по всей квартире, отчего лишь создается впечатление, что это брызги крови.

Ванесса кивнула, явно удовлетворенная тем, как быстро учится ее подопечная. «В самую точку».

– И что из этого следует?

– Вообще-то ответ на этот вопрос не входит в наши обязанности… Хотя, строго между нами, я думаю, что, скорее всего, эта женщина рассталась с жизнью в результате расстрела в стиле казни, а не в ходе неожиданного нападения, на мысль о чем поначалу наводит подобное распределение крови.

Оливия приподняла бровь.

– Казнь… Но ведь обычно это ассоциируется с преступлениями, связанными с наркотиками?

– Хм-м… А это так?

Обе вновь посмотрели на фотографии улыбающейся симпатичной женщины на холодильнике.

Ванесса вздохнула.

– Как ты правильно заметила, выяснять «почему» – не наша работа, и сейчас это только к лучшему, поскольку мне еще предстоит перезвонить моему назойливому другу. Ты ведь уже пообедала, насколько я понимаю?

Оливия кивнула.

– Тогда я тоже сейчас прервусь.

– Вы, наверное, уже здорово проголодались, – заметила ассистентка.

– Не переживай. Сегодня вечером я компенсирую это шикарным ужином в аэропорту. Все эти округлости не берутся из ниоткуда.

Лицо у Оливии вытянулось.

– Какая жалость, что вы уезжаете… Хотя я понимаю почему. Лаборатория в Нью-Йорке – это просто что-то потрясающее. Хотя… – Она пожала плечами. – Мы будем по вам скучать.

Ванесса обвела взглядом свою старую, до боли знакомую лабораторию со всеми приметами последних десяти лет, проведенных в ней, – ее фотографиями со студентами и другими преподавателями на различных мероприятиях, сменяющими друг друга на экране ноутбука в качестве заставки… Небольшими подарками, полученными в знак благодарности: разномастными лабораторными тетрадями и журналами, обычно на тему насекомых… Забавным секундомером в виде божьей коровки… Да, она тоже будет скучать по этому месту. Но предложение возглавить энтомологический отдел в новехонькой лаборатории судебной экспертизы в Нью-Йорке оказалось не из тех, перед которыми легко устоять. Как бы ни любила она научную деятельность, пришло время перемен. И ей всегда нравилась идея жить в Нью-Йорке. Ее мать училась там в художественной школе, и Ванессу всегда восхищали ее рассказы и старые фотографии, оставшиеся с тех времен.

– Я тоже буду по тебе скучать, – сказала она. – По крайней мере, у тебя будет к кому обратиться, если тебе когда-нибудь захочется поработать в Нью-Йорке, так ведь?

Сбросив лабораторный халат, Ванесса надела вместо него винтажного вида плащ с вишневым узором, неделю назад присмотренный в интернет-бутике. Подойдя к двери лаборатории, она остановилась и повернулась к Оливии.

– А почему бы тебе не попробовать набросать черновик отчета самостоятельно? Если, конечно, у тебя есть время и желание.

Лицо молодой аспирантки просияло.

– Конечно!

Ванесса улыбнулась. Ответ девушки пробудил в ней воспоминания о том, что она и сама почувствовала, когда ее собственный наставник, профессор Корнисен, спросил ее совета по одному делу, когда она еще только готовилась к защите диссертации, пятнадцать лет тому назад.

– Понятное дело, потом мы вместе все это еще раз обсудим, – добавила Ванесса. – Это будет хорошим учебным упражнением. Все подробности – в разделе общего доступа под названием «Хафферти». Там есть еще фотографии. Распечатай их и проследи за перемещением мух от тела убитой по всему дому, чтобы мы получили более полную картину.

После этого Ванесса направилась к двери и поспешила по коридору к выходу из здания. Заслышав постукивание массивных квадратных каблуков ее черных туфель от «Мэри Джейн», многие ее коллеги, проводящие летние месяцы в научных исследованиях, поднимали головы; некоторые помахали ей из-за стеклянных перегородок своих лабораторий. Прежде чем спуститься вниз, она заглянула в комнату отдыха и достала из холодильника две рыбные котлеты, собственноручно приготовленные по старинным рецептам своей матери, которая была родом из Шри-Ланки.

Выйдя из высокого серого здания университета, Ванесса накинула капюшон и бросилась через мокрую дорогу к небольшому скверу. С облегчением обнаружив, что скамейка, на которой она часто сидела, совершенно пуста, немного постояла, вдыхая пропитанный дождем воздух. Для такого воздуха даже свое слово есть – петрикор. Это когда дождевые капли попадают на пористые поверхности вроде заросшей травой земли, отчего в воздух поднимается ароматный аэрозоль. Освободив от обертки одну из котлет, она быстро откусила кусочек, прежде чем перезвонить Полу.

– Ванесса! – грянул из телефона знакомый голос. – А ты не спешила!

Услышав на заднем плане посвистывание ветерка и чириканье птиц, Ванесса сразу же перенеслась из серого города обратно в зелень и желтые пески Гринсэнда.

– Букашка? Ты здесь?

«Букашка»… Не особо-то оригинально, но это прозвище прилипло к ней с того дня в начальной школе, когда она как следует пнула Пола за то, что он убил мокрицу на детской площадке.

– Да, здесь, – ответила Ванесса, опять откусывая от котлеты. – У меня тут дел невпроворот, настырный ты поганец. Что стряслось?

– Мы нашли три тела на территории старой фермы бабочек.

Глубоко вздохнув, она аккуратно убрала недоеденную котлету обратно в контейнер. У нее вдруг пропал аппетит.

– Чьи?

– Помнишь Майкла Ригана?

Перед мысленным взором Ванессы всплыла веснушчатая физиономия Майкла.

– Конечно же, помню. Сын Шэрон. Он работал в сувенирном магазине при этой ферме. Господи, бедная Шэрон… Кто еще?

– Саймон Тейлор, который работал в кафе. А еще Тим Холмс – тот шоферил на грузовике.

Ванесса хорошо всех их помнила. Они были на пару-тройку лет постарше ее, тогда еще молодые люди, все работавшие на ферме бабочек – главной приманке для туристов в тех в остальном ничем не примечательных краях.

– Как они умерли? – спросила она.

– Пока непонятно. Никаких явных признаков, кроме… – Пол вздохнул. – На животах у всех были небольшие разрезы, чуть ниже пупка. И в этих ранах мы кое-что нашли. Как раз по этой причине я тебе и позвонил.