Исключение из правил

2.

Вроде бы он выспался. Даже как будто отдохнул.

Кирилл еще немного полежал с закрытыми глазами. Это была особенность его организма: он просыпался почти мгновенно, не открывая глаз. И сейчас, лежа неподвижно, прислушивался к себе – не сломано ли что-нибудь? По ощущениям кости были целы.

Вчерашний бой оказался несколько… изнуряющим. Противник был силен – настоящая гора мышц! Но Кирилл уже давно уяснил себе: в поединке важен не вес и количество силы; важны ловкость, изворотливость, умение заранее просчитывать ходы противника, чтобы вовремя среагировать на неожиданные выпады, отбить их и при этом не понести урона.

Всего этого у Кирилла было в избытке. А еще – переполнявшая его злость, ярость. Ненависть. Чувства, толкающие на участие в самых отчаянных поединках. Он осознавал, что просто гибнет, снедаемый разрушающей озлобленностью на людей и весь мир в целом. Захлебывался своей ненавистью. И ничего не мог с ней поделать.

А сегодня вдруг захотелось чего-то… расслабляющего.

***

Ей было откровенно скучно: ни веселый гогот одногруппников, ни бесконечные шутки Киреева не могли поднять настроения. Кира буквально перед выходом из дома зацепилась рукавом вязаной блузки за дверную ручку. Вроде бы мелочь, а… отчего-то стало неприятно.

– Может, я не пойду, а? Мне расхотелось…

– Обнорская, не ной! – повелительный тон подруги не вселил оптимизма в Киру. – Давай ты не будешь портить мне вечер! Тем более с нами идут ребята со второго потока.

– Анфиса, если я пойду с тобой, то своим унылым видом, боюсь, испорчу настроение не только тебе. И вообще, видишь, сама судьба дает мне знак – «Не ходи-и!». Вон, даже дверные ручки цепляются.

– Обнорская, ты с каких пор в эти идиотские знаки судьбы веришь?

– Филатова, перестань! Ну не хочу я никуда идти! Я б лучше «Оливера Твиста» почитала.

– Ты его в оригинале уже раз десять читала. Не надоело одно и то же?

Кира вздохнула. Как отвязаться от назойливой подруги? Только…

– … пойти со мной! Ну что ты, как предатель, в самом деле!

Предателей девушка не любила, в их число вступать не торопилась, и потому ей пришлось безропотно подчиниться.

И сейчас, сидя в шумной веселой компании, среди, в общем-то, знакомых и даже близких друзей, Кира чувствовала себя ужасно одинокой.

– Обнорская, ты еще не уснула? – веселый голос Лехи выдернул девушку из печальных мыслей. Она пожала плечами.

– Мне скучно, Леш.

– А ты выпей!

– Я пью.

– Сок?

– Нет, джин с тоником.

– А похоже на обычный лимонад.

– А ты сам попробуй и убедись: да, я тоже употребляю алкоголь.

Он усмехнулся: синие глаза смотрели, слегка кося, и от этого создавалось впечатление, что собеседник постоянно замыкается в себе, не слушая других. Однако Кира знала, что друг – очень чуткий человек, улавливающий малейшие изменения настроения.

– Леш, я на свежий воздух выйду. Душно здесь.

– С тобой пойти?

– Не нужно. Я скоро вернусь.

– Смотри сама. Если тебя через десять минут тут не будет, я поднимаю на ноги охрану клуба.

– Идет, – улыбнулась Кира, чувствуя благодарность за заботу. – Не скучайте, ребят, – она поднялась, пробралась через толпу сидящих и направилась к выходу. Леха проследил за подругой взглядом, полным серьезности. Но уже через несколько мгновений смеялся вместе со всеми над чьей-то шуткой.

***

Она вышла на улицу, радуясь тому, что в сумочке лежал и телефон, и деньги. «Потом из дома скажу, что родители звонили», – решила Кира, доставая мобильный и отходя на некоторое расстояние от клуба.

Она направлялась по тихой аллейке – клуб находился практически в соседнем квартале от их городской квартиры.

– Эй, красивая, номерочек не дашь? – нагловатый оклик удивил больше, чем испугал. Она остановилась, недоумевая, кто же это обращается – и к ней ли?

Из тени на аллейке навстречу Кире выдвинулась фигура. Нет, две фигуры… Три.

Их было трое. И они окружили девушку, преграждая ей путь. Кира испугалась, затравленно озираясь – как назло, охранник у дверей куда-то отошел и никого не было. Никого, кого можно было бы позвать на помощь. Только неподалеку на лавочке полуприлег какой-то парень. «Наверное, наркоман, – пронеслось в голове, – такому будет безразлично, что вокруг происходит. Ширнулся и кайфует».

– Ну и? – окликнувший придвинулся еще ближе, дохнув легким перегаром.

Кира поморщилась.

– Чо рожу свою кривишь, кукла? – внезапно вызверился тот. – Не нравлюсь, да? А чего это? Мажоры нравятся, да? А я, может быть, тоже мажорик?

Он надвигался на девушку, пьяно ухмыляясь.

– Ребят, что вам нужно? – пролепетала она, прижимая к груди сумочку. Заставляла себя не трястись, но все равно предательски дрожали руки, губы и даже, кажется, глаза…

– Ой, а чо это мы такие пугливые? – игриво протянул второй парень и легонько ущипнул девушку пониже спины. – Какая сладкая, м-м!

– А сиськи у тебя такие же упругие, детка? – встрял снова первый, масляно ухмыляясь.

Она вертелась между ними, как котенок между собаками, а они глумливо скалились, играя со своей «жертвой». Но такая «забава», по-видимому, скоро надоела, потому что третий из этой компании, находящийся за ее спиной, откровенно зевнул:

– Паровоз, давай уже закругляться. Нам случайные свидетели ни к чему, – он кинул быстрый взгляд на скамейку.

– Заткнись, мелкий.

Парни ненадолго замолчали, потому что услышали нечто, похожее на тихий смешок. Звук шел со стороны скамейки.

Компания тут же переключилась на полулежавшего со скрещенными на груди руками «случайного свидетеля»: