Центр земли
*: – Да я вижу, огненная вода уже давно по вам течет.
Четвертый: –У нашего друга поэтический вечер намечается.
*: – Надеюсь не в нашем клубе сегодня?
Первый: –Как раз в нем. А что?
*: – Боюсь местные парни, вас неправильно поймут,
если так будете выражаться. Знаете, несколько фаталистично. Постарайтесь не лезть к ним. – Она взглянула на нас так, будто мы должны спасибо сказать, за такой совет.
Второй: – А можно еще чипсов?
*: – Вот, это все. Расплатитесь, и я закрываюсь.
Третий: – Хорошего вечера, мисс..ис
Мы расположились возле машины. О чем-то шли разговоры,
но я не слышал. Крутил в голове моменты со Второй, и понимал, что поступил как придурок.
Второй: – И они говорят: «это не место, чтобы оголятся».
Четвертый: – Мда, батя у тебя реально сумасшедший.
Третий: – Эй, эй! Смотри на него. Он же в другое измерение
сейчас улетит.
Четвертый: – Первый. Ты повеселел, или все так же?
Первый: – А? Ну да, или нет. Я не знаю.
Второй: – Он повеселеет с выпитым, может двинем на
танцпол, осмотримся?
Третий: – Да, вперед джентльмены.
Не заметил, как мы поднабрались алкоголем. Я шел вслед и попивал, они шли впереди, и напевали. Наконец он – долгожданный клуб. На деле оказалось лучше, чем представлял. Народу было мало, но потихоньку люди наполняли зал. Само здание, представляло старый музей, с колоннами снаружи, и расписной лепниной внутри. Уже вовсю играла музыка, а местные разгонялись за баром. Все было вполне прилично и местами весело. Никаких блюющих в углу подростков, баб в леопардовых юбках. Только танцы, алкоголь и юность. Площадка была большая, справа и слева от нее, располагались две барные стойки, а в конце зала – небольшая сцена. На ней были инструменты, и мы подумали, что кто-то будет выступать сегодня.
Парни были повеселей, и решили, что им нужны танцы. Я же, ушел на бар, заказал ром, и с мыслями, нагоняющими грусть, стал пить один за одним. Наблюдая как смешно и нелепо трясутся мои душонки. С каждым стаканом, время, то замедлялось, то ускорялось, и я не заметил, как клуб забился под завязку. Местами началась вакханалия: кто-то дрался, кто-то блевал. Но в целом, рамки: хорошего вечера, сохранялись.
Меня знатно закружило, и я решил это знак – пойти к своим танцевать. Парни стояли в самом центре, когда я добрался до них. Второй сказал, что им нужно отдохнуть и выпить, и они оставили меня одного.
Меня кидало от эйфории, до чувства, что я выблюю свой кишечник, но я продолжал танцевать с толпой. Опрокинув голову вверх, чтобы сдержать рвотные позывы, мне начали чудиться голоса. Это были Второй, Третий и Четвертый. Они говорили, что я чопорный, и не могу различать цвета, прикасаясь осязаемых вещей. Я резко стал оглядываться, но вокруг их не было, я увидел голову Второго за баром.
Мне нужно на воздух, вокруг толпа, и местные кондиционеры не справляются, если они вообще есть. Стало тяжело дышать, я начал пробирать к бару, чтобы забрать своих, и выйти на улицу, но перепутав стороны, вышел на противоположную стойку. И неожиданно для себя – увидел ее.
За баром сидела Вторая, и попивала коктейль в одиночестве. Я не верил глазам, но был очень рад. – Вторая, мне так жаль, я хочу извиниться за все что наговорил тогда и сделал. – И в ту же минуту, я обнимаю, и затем целую ее. На щеке выкатывается слеза, то ли от сожаления, то ли он радости. И я расплываюсь от алкоголя и поцелуя в теплоту.
– Какого хуя ты делаешь? – Крик из-за спины. Меня резко разворачивают, я не успеваю открыть глаза – кулак прилетает мне по носу. Меня откидывает назад, удар приводит в чувства – и я вижу перед собой, трех парней, с центровым, крепко сжимающий кулак. А позади девушка, с абсолютно незнакомым лицом, в ужасе, но с легкой улыбкой – смотрящая на меня.
– Бляха, прости друг, я не… – Его рука уже летит в меня. Не знаю, что произошло, но во мне включились навыки спец бойца рукопашного боя. Я проскальзываю ему на встречу, и контратакую – он падает в отключке. Двое друзей сразу идут в мою сторону, пока незнакомка пытается поднять своего парня. Мне прилетает вскользь удар по виску, я уклоняюсь от второго друга, и бью. Сначала одного, потом другого. Пошатываюсь, они собираются в новый раунд. Я наготове, слежу за обоими, они наступают. Из толпы выпрыгивает Третий, сносит одного, тот падает замертво. Подтягиваются Четвертый и Второй, пара ударов, и другой так же упал. Мы спешим к выходу.
Третий: – Что случилось?
Первый: – Фух, погоди. Дай отдышаться.
Второй: – У тебя нос разбит.
Четвертый: – Им не понравилась твоя лекция о тщетности бытия?
Первый: – Ха-ха. Скорее о моей тщетности.
Третий: – Дак что произошло?
Первый: – У меня крышу сорвало.
Четвертый: – Только не говори, что сам полез?
Первый: – Нет. Мне причудилась Вторая, и я полез к ней.
Третий: – Полез?
Первый: – Я засосал ее.
Третий: – Бляха..
Четвертый: –Твою ж.
Второй: – Ха-ха. Псих.
Первый: – Надо уходить, могут местные подтянуться.
Третий: – Ну ты и придурок.
Первый: – Позже помилуемся.
Четвертый: – Поехали отсюда, надо место потише найти.
Мы сели в машину и быстро уехали. Позади клуб, толпа, закрывающаяся пивная и город. Я не понимал, что происходит, за всю жизнь со мной не происходило такого количества событий, причем настолько разных. Чувствую, всем сердцем чувствую, что это сладкая ложь. Все что хотел попробовать, буквально у меня на руках: старая любовь, импульсивные выпады, раскрыть себя настоящего друзьям – это либо дурной сон, либо исполнение желаний.
– Хватит, пора притормозить. Давайте, где-то здесь заночуем, нужно отдохнуть.
Второй: – Тут должно быть озеро, либо пруд. По карте помню.
Четвертый: – Да, вон он, тут остановимся.
Второй: – Ты в порядке Первый?
Первый: – Живой. – Спокойное место, чистый воздух, и звенящая тишина. На наше счастье, тут даже оказалась беседка, с крышей и местом под костер. – А знаете, надо было остаться, и убить их в мясо, что б узнали нас.
Третий: – Ты совсем ебанулся?
Четвертый: – Тебе повезло что самого не убили. Ты же виноват.
Первый: – Плевать. Гулять, дак гулять. Посмотрите, как далеко мы забрались, можно и не жалеть пару придурков.
Четвертый: – Ты понимаешь, что несешь?
Первый: – Я понимаю, что впервые в жизни не пасанул. И дело нужно было довести до финала.
Третий: – Один на один?
Первый: – Да.
Четвертый: – Давно ли руки зачесались?
Первый: – Просто хочу выбить всю дурь из кого–то.
Второй: – А выбьют из тебя. Видно, что твоя злоба от другого исходит. Явно не от парней, перед которыми, виноват ты.
Первый: – У нас есть выпить?
Третий: – Вроде не оставалось.
Второй: – Есть. Я из отеля спер, четыре маленькие бутылочки водки.
Первый: – Дзынь-дзынь?
Четвёртый: – За разум!
Третий: – За мнительность!
Второй: – За честность!
Первый: – …За безумие.
Мы залпом опустошили содержимое, и рассмеялись. От главной дороги, начали появляться фары, виднелось около пяти машин. Нас слепило, мы вышли из беседки на встречу, разобраться в чем дело. Машины заглохли в пару метрах. Фары погасли и стали появляться люди. Во главе всей толпы – та троица, с центровым, побитая и явно не дружелюбно настроенная.
–Ну что, парни? Отдохнули в наших краях? Весело? Пьяно? – Это был кавалер, той самой девчонки, что я поцеловал.
Третий: – Вы нас искали в этой теми, чтобы толпой отделать? – Нет. – Их было человек пятнадцать-двадцать.
Каждый. Достал. Оружие.
Я чувствовал, как заколотило парней от страха, чувствовал, как затрясло и меня. – Четвертый: стойте, вы что серьезно? Вы что хотите? Извинений? Мужики, неужели вы будете в нас стрелять?
– Заткнись падаль! – Выстрел. Дробь разорвала голень Четвертого. Нога разбилась на две части, которые слабо удерживали пару мышц. Мы остолбенели, я не знал, что делать. Куда деть Четвертого и остальных? Как нам выиграть этот бой?
Второй и Третий нашли в себе силы взять Четвертого под руки. Никогда бы не подумал, что человек может так «больно» и сильно кричать – это разрывало нас изнутри. Дыхание сперло, на мои глаза пала пелена и я спокойным тоном, сказал центровому: – я вам всем глотки зубами перегрызу.
Но в тот же момент, ко мне подбегает троица. Двое хватают меня и ставят на колени. Центровой с дробовиком в руках. Я смотрю ему в глаза – удар прикладом, со всего духу, пришелся мне в зубы. Дикая боль, чувствую, как половина, а то и больше, зубов – сломана. – Давай, грызи белочка! – они отпускают меня.
Голова идет кругом, из рта ручьем – зубы и кровь. Звон в ушах. Понимаю, что мне прилетела дробь в живот, понимаю – но не чувствую. Падаю на землю. Будто я вышел из тела, но глазами оставался в нем. Я видел все. Как расстреляли Третьего. Четвертого. Второго.
И как выстрелили в мою голову.
4.
– Абсолютное спокойствие. Кажется, что дверь, о которой ты часто помышлял – открылась. А за ней, те самые бескрайние луга, теплый ветер, облака, что ты можешь потрогать руками. А внутри бушует греющая страсть, как от стакана виски, в близком кругу. Кусок эйфории. Но ты спускаешься обратно – в свои четыре стены.
Анна: –И часто вы разыгрывайте подобные «спектакли»?
Первый: –Слишком часто. Буквально каждый день.
Анна: –Должно быть, тяжело находиться в реальности? Такому как вы.
Первый: –Не тяжелей, чем материализовать чужие фантазии.
Анна: –Снова пытаетесь меня задеть?
Первый: –А вы?
Анна: –Моя работа, вывести наружу все скрытые эмоции – обличить их.
Первый: –Ваша работа – за высокий прайс, говорить людям то, что они, итак, знают. Только более человеческим языком.
Анна: –Определенно вы мой любимчик, среди всех.
Первый: –Потому что единственный кто ставит под сомнения ваши доводы?
Анна: –Потому что ты самый глупый из всех!
Первый: –Ах! Господь Бог!
Анна: –Вы чудны, мой молодой Алигьери. Всегда меня смешите.
Смеялась она обворожительно. Наверно именно потому, что этот «посланник людей», столь милый, я и выбрал ее. Моя психотерапия началась около полугода назад. Отчаянные времена, потребовали соответствующих мер. Никогда не признавал психологию. Даже милая мордашка, моей дорогой, во всех смыслах этого слова, Анны – не переубедила меня на деле. Я пришел к ней не потому, что мне плохо, а потому что пусто.
Анна: –Первый, без шуток. Вернемся к тебе. Эти сценки, фантазии – в них ты ведешь себя как хотелось бы тебе? Там ты чувствуешь себя уверенно?
Первый: –Само-собой.
Анна: –А почему все кончилось трагично?
Первый: – Это только для тебя. Хотел немножко драмы добавить, что бы ты не воображала меня суперменом, в моих влажных фантазиях.
Анна: –Мы ведь оба, отчетливо видим из этой истории, как ты жалеешь. Жалеешь, что не можешь влиять на самого себя. Как я поняла, желание быть всесильным – приводит к «боязни перед сценой».
Первый: –У меня есть страх, что мне не хватит сил.
Анна: –И ты прячешься в апатии?
Первый: –Я хочу спрятаться от этого разговора. Полгода мы это танцуем. Ты ведь не настолько глупа, чтобы кормить меня ярлыками из учебников. Твой диплом, на этой, ядовито–зеленой стене, хоть что–то значит?
Анна: –О нет! Тебе не вывести меня из себя, я эти песни сотни раз слушала.
Первый: –Песни, танцы… Но праздник у нас не ощущается.
Анна: –Что же ты хочешь от меня? Мы уже давно не ведем беседы как психолог и человек. Ты явно дал понять, как относишься к моей профессии, и ко мне, как к специалисту.
Она права. Я лишь высмеиваю все что ей дорого, но не потому, что хочу обидеть, либо же потешить свое эго. У меня не хватает смелости пригласить ее куда ни будь. И только заплатив, я чувствую, что нужен ей. Но это не романтичная история. Первый, ты ведь зачем–то еще приходишь сюда, помимо нее.
Первый: – Послушай. Ваша выстроенная система вопросов: «как ко мне относился отец? Мои предпочтения в сексе и мое любимое блюдо» – не поможет мне. Я погряз в этой бесцелостности – когда ты не можешь понять, исходя из разных ситуаций – где твое я. Мне вечно мало всех чувств и ощущений. И все, что ты можешь как психолог – это интерпретировать чей-то опыт. Попутно стараясь выстроить гримасу понимания и сочувствия. Мне не нужно перекладывать часть своей ответственности, не нужно костыля в виде советов, и уж тем более, мне не нужна характеристика моей личности – будто я гороскоп в газете читаю.
Анна: –Я ошиблась. Вывести из себя ты все еще можешь. Но повторю вопрос: что ты от меня хочешь?
Первый: –Понять тебя. Возможно, это поможет мне. Движения, взрыва. Кроме того, мне попросту нравиться твоя компания, ты одна из немногих кто поддержит со мной разговор, пускай и за деньги.
Анна: –И почему тебе нужна именно я?
Первый: –По той же причине, по которой я, нужен тебе. Это твоя работа, ты – моя. Подробности излишни.
Анна: –хм…Может тогда, опишешь меня?
Первый: –Попробуем. Твои светлые волосы с темными корнями, маленький нос, темно карие глаза, густые брови, худое личико, плавные изгибы тела, и высеченные формы, явно от походов в спортзал – дико привлекают меня. Но это внешняя оболочка. Проникнем чуть внутрь. Одежда – слега строгая, но чувство «белых воротничков» не создает. Твой кулон, что скрыт под сорочкой – задел под старину и стимпанк, такой же, как и сережки. Что-то мне подсказывает – ты прошерстила кучу сайтов и барахолок в поисках. Кроме того, эти украшения не выставлены на показ, они только для тебя. А вот пестрящая бижутерия, говорит больше. Я о твоем обручальном кольце. Ты никогда не говорила, или упоминала, что у тебя есть жених. Но я уверен – его нет. Ты очень долгое время одна. Кольцо – в том же стиле, что и кулон с сережка и. Тебя до тошноты доводят эти вечные знаки внимания от клиентов. Уверен, первое что они говорят при встрече, это то, как ты мила и красива. А кольцо – самый легкий способ пресечь все это. Ты не стала бы носить сверкающую побрякушку, поэтому выбрала его. Ну и на сладкое – не глупа, проницательна, заразный юмор, хорошо разбираешься в поп культуре. Это твой кабинет уже как четыре года, и на полках, твои книги. Здесь психология и философия разных школ. Ты часто смотришь на погоду за окном, именно на погоду, в надежде отыскать теплые воспоминания ностальгии. Для меня – ты мечтательный ребенок, с вечным конфликтом внутри.
Анна: –Интересно… Ты влюблен в меня? – Хитрая баба, хочет уязвить, не сдается. – Я тебя ненавижу!
Анна: –Как мило. Ты ничего не сказал о плохих сторонах.
Первый: –Подумал, что на сегодня уже достаточно плохого.
Анна: –Первый. Ты ведь думал обо мне? О нас, как, о простых людях?
Первый: –Знаешь, я действительно рад, что провел эти полгода с тобой. В разговорах, шутках, посиделках на балконе, походах по барам, общих обедах, и просто бесед ни о чем.
Анна: –Но?
Первый: –А нет никакого «но». Я просто хотел сказать тебе это. Кстати, ты подтвердила.
Анна: –Что именно?
Первый: –Что ты одна. Я хорошо чувствую тебя теперь – мы слишком схожи. Поэтому ты ничем не сможешь мне помочь. Это наша последняя встреча Анна, как психолога и клиента.
Анна: –То есть, ты не принесешь мне больше денег?
Первый: –Ты очаровательна. Но не закрывайся шутками.
Анна: –Прости, знаю ты любишь такое. Что собираешься делать?
Первый: –Пойти к хорошему специалисту.
Анна: –Ха-ха-ха.
Первый: –Ха-ха. Если честно – пора очнуться, все это, зашло слишком далеко. Заходи выпить, я всегда тебе рад.
И я ушел. Мы долго стояли у дверей, смотрели друг на друга, будто тщательней запоминая все очертания лица, цвет глаз, одежду и прочее. Знали, что это не последняя встреча, но будто теряли что-то интимное друг для друга. Она крепко обняла меня, поцеловала в лоб, и захлопнула за мной дверь. Кто нахер такой, этот Алигьери?
5.
Наступило утро следующего дня.
Не сторонник социальной жизни, но с «уходом» от Анны – она скатилась под ноль. Нет, я не жалуюсь на свое одиночество, скорее, упиваюсь им. В конце концов, у меня есть целый мир в смартфоне: западные книги, собеседники во всевозможных чатах, Италия, Франция, Стамбул. И конечно же – азиатское порно.
Ритуал следующий – «ешь, молись, умри». Ты дома, сыт и здоров. Первые ступени пирамиды пройдены, остается созидать. Пребывать в вечном поиске ответов, и стремиться к единению с природой. Разгадка всегда рядом, жаль, что я живу в табакерке.
Для начала – кофе, сигарета. Умыться, очнуться. День хорош, и он только начался. Завтрак. «И как люди делают такие смешные видео?» Стоит завести кота, может он тоже будет популярен в интернете. Еще одно видео, и пообедать.
Наступило утро следующего дня.
Может я и просыпаюсь поздновато, но чего жаловаться? Я все еще сыт и здоров. Для молитв время не то, да и слишком умен. Но доброе и душевное дело, висит за мной. Позвоню маме.
Наступило утро следующего дня.
Заряда духовности хватает не на долго, надо пометить этот пункт в смартфоне. Вроде все по-прежнему хорошо, но начинаешь чувствовать подвох. Или хочешь чувствовать? Нет, я не одинокий воин в своей борьбе. Пару часов – наступит вечер, а там алкоголь, и компания вполне себе хорошая. Лишь бы голова не болела.
Наступило утро следующего дня.
К черту всю философию и размышления! Господи, что же за дрянь мы пили? Сейчас, я отчетливо вижу – в какую клоаку загнал себя. Забавно, как алкоголь, «отрезвляет тебя». Я уже знаю ответы, на все свои вопросы. Завтра придет новый «я», сегодня – такое испытание слишком трудно для организма.
Наступило утро следующего дня.
Ведь действительно знаю, что делать. Неужели, собственноручное затягивание петли, приносит удовольствие?
Наступило утро следующего дня.
Постой Первый. Нужно остановиться хотя бы на пару минут. Сядь, и ни о чем не думай!
Вспоминается школа, когда ты сонный и продрогший, собираешься на учебу. Этим утром я не пил кофе, не завтракал, и не курил сигарету. Я просто сидел. Это смешно, но собравшись с духом, и напялив «штаны перед школой» – нужные мысли пришли.
Но для начала – краткая предыстория. До всей этой ерунды, с «выгоранием от жизни», я работал (да й сейчас фактически работаю) в одной уважаемой, и теневой фирме. Нам принадлежали четыреста пятьдесят два квадратных метра, в самом центре города. Весьма специфичный и странный род деятельности нашей кампании, не позволял, даже сотрудникам вроде меня – знать, всецело – чем мы занимаемся. Что знал я: организация очень и очень старая, создана по общему соглашению ВСЕХ рынков и предприятий города, через нас проходят все документы – абсолютно всего города. Краткое название – Главный архив.
Я был ответственный за регион «F», шестой, из двадцати шести. Кампания получала спонсорские деньги отовсюду, думаю понятно почему. Именно благодаря им, и хорошим отношениям с директором, я смог позволить этот «больничный отпуск». Который продолжается почти год. Редко, решал дела дома. Созваниваясь или работая с ноутбука, но в целом, абсолютно ничего не делал – оттачивая свои навыки в играх, и забивая себя наркотиками разной степени тяжести. Меня все устраивало, до момента, когда я вспомнил зачем ушел с работы. Началась терапия с Анной, которая привела к самолюбию и похоти.
И вот я снова здесь – с той же мыслью, что и год назад. Надо. Что-то. Менять.
Обедаю и одновременно думаю: на работу возвращаться нет никакого желания, талантов для самореализации у меня нет, прислушиваться к советам, разного рода гуру, друзьям и прочим – я не могу. Остается либо давить себя прошлым, либо двигаться вперед. Хмм… Когда я был маленьким, мне казалось, нет ничего невозможного – если ты взрослый. Маленьким?! Точно, маленьким. Нужно срочно в магазин.
Наступило утро следующего дня.
У меня есть талант! Ну, или задатки к нему. Маленьким, пять лет мучал себя отвращением, скукой и неприязнью к делу, делу, что поможет мне изменить свою суть. Взрослые заставляли учиться художественному ремеслу, пришло время проучить самих «взрослых».
Холсты, краски, кисти, баночки, растворители – закуплены. Осталось отдаться делу, дисциплинировать себя – успех все оправдает.
Наступило утро следующего дня.
Конечно, это далеко не высший уровень живописи. Мои картины вряд ли останутся в истории. Но кто знает, что будет завтра?
Наступило утро следующего дня.
Я рисую и только злюсь на себя. Каждая новая работа – отвратительной предыдущей. Надо просто продолжать.
Наступило утро следующего дня.
Меня тошнит от всех цветов радуги. Эти мазки кистью – словно я полосую себя ножом. Терпеть, становиться невыносимо.
Наступило утро следующего дня.
Заходила Анна. За день до нее, еще пара друзей. Все как один заявили, что это талант, и мне нужно срочно показать свои шедевры массам. Все чаще задаюсь вопросом – зачем я это делаю?
Наступило утро следующего дня.
Пока я занят работой – чувствую, что двигаюсь. Но понимание конечной цели все больше размываться. Я ведь не люблю рисовать. Ни тогда, ни сейчас. И если я даже получу общее признание, оно будет что-то значить? Или до конца жизни, мне твердить себе – этого недостаточно!?
Наступило утро следующего месяца.
Хорошо, Пора узнать, что из этого вышло.
Первый: – Алло, регион «H»? Это регион «F». На вашем участке находится подконтрольный выставочный центр?
Н: – Да, у нас. В чем дело?
Первый: – У меня есть заказ на проведение выставки. Картины, не более. Нужна неделя. Есть свободное место?
Н: – Есть следующая неделя. Назовите имя клиента.
Первый: – Он останется анонимным.
Н: – Вы же знаете, так не положено.
Первый: – На правах главы региона «F» я могу это позволить, директор не против.
Н: – Хорошо, организацией займетесь сами?
Первый: – Только доставкой и размещением полотен. Запустите рекламу, по улицам, радио и телевиденью. Текст пришлю позже.
Н: – Понял вас.
Время икс. Скоро, я либо выйду из тени, либо останусь никем. Таким преисполненным восторга и трепета, я еще не был. Даже наплевал на все правила, и воспользовался своим положением. Если все вскроется наружу, скорей всего меня уволят. Пускай.
Наступило утро следующего дня.
6.
Сам себе рассмеялся в зеркале. Последний раз я надевал смокинг… Да никогда я его не надевал. Мне бы приставку аристократичную к имени заиметь: барон «фон», господин «де». Нелепость. Похер, раз этого требует общество нравов, пусть будет.
До выхода оставалось еще пара часов. Я в рубашке, но без штанов, потягивал пиво, ухмыляясь в кухонную тишину. Сама выставка шла уже четыре дня. Изолировал себя от всех слухов, рецензий, соцсетей и прочего. Сегодня главная презентация. Сегодня – время сыграть, во что задумал. У меня оставалась полная анонимность: никто не знал кто автор, никто не знал кто организатор. Удивительно, чего можно добиться всего за месяц плотной работы, и одним телефонным звонком. Хотя до конца удовлетворенным, я почему-то себя не чувствую.
****
Вспышка камеры. Еще вспышка. Я уже знаменитость? Нет, пока нет. Никто не в курсе меня – так нужно. Нужно выяснить, правильно ли я сыграл. Вечерние платья, ебаный бомонд, шавки в руках у престарелых дам. Тут даже канапешки всех видов. О таком обществе, я думал, начиная?
Людей было много, очень. Вдвое больше, чем я ожидал. Многие были мне знакомы. Люди, чьи грязные дела мы фильтровали. Чуть ли не у половины, руки по локоть в дерьме. Но сегодня они улыбаются, и пожимают те самые руки, друг другу.
Анна: –Первый! А ну, иди сюда!
Черт! А она что здесь делает? Хотя не важно. Анна куда лучше этого, она поймет.
Анна: – Нигде не указанно авторство. Ни в заголовках, ни в самих работах. Никто не знает чьи это картины. Они же твои! Я видела половину из них, у тебя дома. Как ты все это объяснишь? Что ты задумал?
Бог мой. Может я и слегка хмельной, после четырех банок на кухне, но никого прекрасней я в свой жизни не видел. Черное облегающее платье, ее светлые волосы, запах бури. И больше, ничего лишнего. Все остальное, за тебя делает воображение. Эти сексуальность и желанность, кажется не просто осязаемы – они абсолют.
Анна: – Ау?! Я рада, что ты оценил мое платье, своим замершим взглядом, но может скажешь, что тут происходит?
Первый: – А, да. Что ты тут делаешь?
Анна: – Шутишь? У тебя рекламная компания крупней, чем в президентские выборы. Трудно не заметить постеры и плакаты. Ты видел сколько народу снаружи?
Первый: – Я со служебного входа зашел.
Анна: – Ты как затворник пишешь картины. Вдруг из каждого угла начинают трубить о загадочной выставке. Ты не выходишь на связь уже который день. Так и знала, что сегодня ты точно появишься.