Земля Жанэ

Неподалеку от их дома были город с королевским замком и деревня с большой площадью. Официально Адам работал в городе экскурсоводом, неофициально – главным волшебником королевства.

Что касается Евы, она тоже работала – продавала на деревенской ярмарке свое рукоделие: расписных матрешек и кукол-неваляшек, вязаные шапочки и варежки.

Так жили они и жили день за днем, год за годом, а детей все нет и нет. Затосковала Ева. Опечалился, приуныл Адам. Соседи и знакомые, королевские интриганы и завистники, начали шептаться за спиной Адама и даже насмехаться.

– Какой же он главный волшебник? – говорили они, – Другим помогает, а в собственной семье совершить чуда не может.

Однажды, в канун Рождества, в дом нашей пары постучала горбатая старуха-бродяжка.

– Пустите переночевать, – попросила она.

Адам и Ева, конечно, тут же пустили бродяжку. Каждый знает, нельзя отказывать усталому путнику в зимнюю ночь, тем более перед Рождеством.

Зашла старуха внутрь, и хозяева увидели, что не горб за спиной у бродяжки, а плетеная корзина с крышечкой. Взял Адам корзину бродяжки и поставил в углу прихожей, в сенях.

Старуха тем временем сняла с головы большой мокрый платок.

Почему ее платок мокрый? На улице не просто мороз, а настоящая стужа, подумала Ева, но вежливо промолчала.

Бродяжка между тем уже сняла тулупчик, затем кофточку, потом юбку и еще платье; следом сняла жилетку, потом еще много всяких вещей и еще один платок.

Сколько же на ней надето и все мокрое, удивлялась Ева, молча складывая одежду ночной гостьи рядом с корзиной.

Когда раздевания закончились, предстала бродяжка перед Адамом и Евой в одной белой сорочке. Оказалось, это вовсе не старуха, а худенькая и глазастая молодая смуглянка с длинными косами.

Причем волосы не только длинные-предлинные и прекрасные-распрекрасные, но и мокрые-премокрые. И вода с них все бежит и бежит.

Ева с Адамом стали выжимать волосы смуглянки; крутят их как белье, когда стирают вместе у реки, но вода все стекает и не заканчивается. Подставила Ева корыто – оно тут же наполнилось. Адам вынес воду во двор, вернулся в дом и вновь подставил корыто.

Раз за разом опустошал Адам корыто. Но вода с волос все лилась и лилась. Устала стоять, измучилась бедная бродяжка. Усадили ее на табурет и продолжили косы выжимать, а не выжимаются – вода уже начала заливать пол.

– Что делать, дорогая, как нам справиться с этой бедой? – спросил Адам Еву. – Так и нас совсем зальет, и девушке не поможем.

Призадумалась Ева. Затем взяла ножницы и отрезала косы бедняжки бродяжки под самый корень, налысо. Отрезала и вышвырнула поскорее вон, за дверь.

– Ох, – не то облегченно, не то устало вымолвила ночная гостья и лишилась чувств.

Поднял ее на руки Адам – легкую как пушинка – и уложил в постель.

А наутро гостья умерла.

Только испустила бедняжка дух, как в сенях, где лежали ее вещи, раздался писк. Ева с Адамом не успели опомниться от случившегося несчастья, как дом наполнился детским криком – да таким громким и призывным!

Супруги услышали плач и бегом в сени. Разворошили они вещи ночной гостьи, сняли с корзины крышку и открыли от удивления рты – в корзине бродяжки лежал малыш!

Увидел малыш их изумленные лица – а это был мальчик, карапуз с чудесными складочками – заиграл ручками, ножками, заулыбался и засиял так, что вместе с ним засиял новыми красками весь мир: сени и горница, паучок и собачка, кошка и мышка; на рождественской елке зажглись свечи, на подоконнике распустились цветы и даже кукушка выскочила из часов.

– С Рождеством, дорогая! – только и сказал Адам.

– С Рождеством, дорогая! – повторил, смеясь, карапуз.

Удивились Адам и Ева и обрадовались, что волшебства в их королевстве прибавилось. Но не знали они, что волшебное время только начиналось.

Вот вышла Ева во двор и ахнула. Зимняя стужа сменилась летним теплом, а волосы ночной гостьи, выброшенные за дверь, превратились в невиданное растение с завитками-усиками, лепестками и гроздьями диковинных ягод. Живой изгородью оплели лозы двор. Так и назвала Ева растение – Живая Изгородь.

Но позже, научившись делать из него вино, переименовала в… виноград.

Едва опомнились Адам и Ева от увиденного, пошли в комнату, где лежало тело бродяжки. Но вместо него на белых простынях сияла голубая роза, прекрасней которой нет в целом свете…

Вскоре специальным указом королевства малышу дали имя Ян. Адама и Еву тем же указом назначили родителями, а миссис Карлсон опекуншей…

Эта история только началась, потому мы еще не успели рассказать о том, что королевство, в котором жило семейство, с древнейших времен отличалось особым отношением к детям.

Король и подданные трудились с убеждением, что в детях будущее Северного Королевства. Белым по черному вписали они в свои законы: дети – наше будущее, дети – наше богатство, дети – цветы жизни.

Законы королевства были так хороши, так благородны и благостны, что их учили наизусть и декламировали наряду со стихами и обычной прозой.

Один из самых популярных законов предусматривал назначение опекуна каждому ребенку без исключения, на всякий случай – мало ли какие родители попадутся; родителей-то не выбирают.

Но, как мы убедимся позже и с опекунами не все так просто.

Ох, и сложная же эта жизнь – нет единых правил на все ее случаи…

Итак, Яну назначили опекуншу.

Само собой, после появления в доме маленького Яна жизнь семьи изменилась. Адам больше работал в городе и дольше отсутствовал, а Ева напротив, оставалась дома, с Яном и миссис Карлсон.

Опекунша Яна, миссис Карлсон, пожилая дама, давно раздувшаяся на ложном толковании законов, обладала всеми возможными регалиями, начинавшимися со слов «заслуженный», «почетный», «главный», потому жила в убеждении, что знает ответ на все вопросы.

Вот только туркужинский язык мира, любви и согласия никак не могла выучить наша миссис. Потому, наверно, она даже на словах не возносилась и не светила, а как мы уже отметили – раздувалась.

Для мальчика, прекрасно повторявшего чужие слова с рождения, «заслуженная» миссис была, пожалуй, не лучшим кандидатом в опекуны. Ян только и делал, что ходил за своей опекуншей хвостиком и… повторушкой. А миссис Карлсон словно того и надо – она все раздувается и раздувается, то ли от чувства собственной важности, то ли еще от чего не очень хорошего.

Миссис Карлсон раздувается, а вместе с ней раздувается и наш повторушка Ян. Что делать? Ева беспокоится о сыне, а спросить совета не у кого – Адам работает в городе; соседи далеко, потому что дом на опушке.

И вот однажды, когда Ева работала в саду, подошли к ней миссис Карлсон с Яном, и мальчик как не расповторяется на Еву:

– Глупая, ленивая, у-у-родина!…

– Ох, – только и вымолвила Ева, лишаясь чувств.

В это самое время отворилась калитка – с работы вернулся Адам.

Он сразу понял, что происходит, потому что уже тогда слыл большим специалистам по старым ведьмам и плохим опекуншам.

Адам прошел по тропинке в сад, подошел к миссис Карлсон как можно ближе и, без лишних вопросов, а также всяких там волшебных палочек, тихо и спокойно, на родном туркужинском языке, естественно, произнес короткое заклинанье:

– ХъумпIэцIэджьым и кIуэдыжыгъуэм дамэ къыточIэ! У муравья перед концом отрастают крылья!