Не в своей шкуре

– Любимая?

Женщина чуть откинула одеяло. Она была в одних стрингах. Её большая грудь висела над его лицом.

– Как ты чудесно выглядишь, – сказал Секретов.

– С тобой всё в порядке, Авдей?

Она дотронулась пальцами нечаянно его естества, которое тут же начало набухать до не приличных размеров. Секретов потрогал её грудь нежно и аккуратно.

– Ну, что ты творишь, проказник.

Женщина чуть подалась назад.

– Мне надо одеться.

– Успеешь ещё.

И Секретов притянул её к себе. Он принялся целовать и ласкать её, а потом долго занимался с ней, тем чем не занимался уже в своей жизни уже не одно десятилетие. Они наслаждались друг другом, будто совсем юные любовники, дорвавшиеся друг до друга после долгого вожделения и жажды страсти.

Потом они откинулись на спины, прикрыв одеялом только интимные места и ноги.

– Ну ты даёшь, Авдей, – сказала женщина.

– В смысле? – Секретов не понимал, что она имела в виду.

– Тебя как будто подменили.

– То есть?

– Это будто не ты.

– Но почему?

– Ты же никогда не спал со мной.

– Как не спал?

– Вернее спал, конечно, но только первые месяцы нашей совместной жизни.

– А потом?

– Ты дурак что ли?

– Ну да, не спал с тобой, потому что сильно уставал на работе.

– Опять эти твои гнилые отмазки. Знаю, как ты работал и чем.

Следователь Рудаков энергично что-то писал авторучкой на листе бумаге уже несколько минут, не обращая внимания на Авдея в теле Секретова, сидевшего напротив него на табуретке. На руках Авдея были нацеплены наручники. Они находились в маленькой комнате с салатового цвета стенами. На письменном столе горела старомодная лампа. Из-за маленького зарешёченного окна струился слабый серый свет. Рудаков был среднего возраста, пухлый со светлыми волосами, зачёсанными на бок. Зазвонил его мобильный телефон. Он ответил:

– Маш, ну что ты, как клуша, честное слово. Какой на фиг борщ? Борщ был уже недавно. Давай сочини что-нибудь новенькое, прояви фантазию. Я не люблю однообразие, будь умничкой. А чуть не забыл: ты соус купила? Армянский? Ну ладно, давай, я занят. Много очень работы, как обычно.

И Рудаков снова принялся писать.

– Почему вы меня ничего не спрашиваете? – поинтересовался у него Авдей.

Рудаков оторвался от своей писанины и посмотрел на задержанного.

– А зачем?

– Как зачем?

– Допрос должен же быть.

– Допрос? Зачем? И так всё с вами понятно: вы же не отрицаете своей вины?

Авдей задумался.

– Какой вины?

– Вы украли велосипед гражданина Громова?

– Я не украл, я только хотел им попользоваться временно.

Рудаков усмехнулся.

– Отлично, я могу так и записать в ваших показаниях: хотел попользоваться временно, но…

Следователь сделал театральную паузу.

– Что но? – заволновался Авдей.

– Тогда пеняйте на себя – тогда вы наверняка получите по-полной.

– По-полной – это что значит?

– Двушечка. Впрочем, это не так много. На общем режиме время тянется не так долго, как на строгаче.

– Какая двушечка? Я уже по яйца в могиле погряз – я могу не дожить до освобождения! Вы спятили?! За велосипед!

– А как вы хотели? Есть преступление, значит, за него должно быть наказание. Логично?

– Но не двушка, вашу мать!

– Если всё признаете, не будете ломаться – можете отделаться годом.

– Да, я возмещу ущерб, в тройном размере, только не сажайте. Где потерпевший?

– Потерпевший уже значения не имеет.