Путешествие на Запад. Том 3

Были туфли узорные и бархатные штаны.
Пояс из самоцветов радугой играл,
Жаркой полосою стан его обвивал.
Крепко в руке держал он свой волшебный крючок,
Чье острие шевелилось, как пламени язычок.
Из-под бровей косматых прямо смотрел в упор,
Точно у феникса-птицы, яркий и ясный взор.
Цвет его уст спелый напоминал гранат,
Зубов его острых, белых виден был ровный ряд.
Медью и бронзой сияла рыжая борода,
Словно с лица стекала огненная вода…
Весь он, от звездной шапки до туфель из алой парчи,
Казался пронизан светом, словно костер в ночи.
Oн полководца Вэня напоминал собой,
С виду такой же свирепый, только в одежде иной.

Сунь У-кун сложил руки, поклонился отшельнику и смиренно произнес:

– Я – бедный монах и зовут меня Сунь У-кун.

Отшельник рассмеялся и спросил:

– Скажи по совести, ты настоящий Сунь У-кун или только прикрываешься его именем?

Сунь У-кун обиделся.

– Учитель, – проговорил он, – зачем ты так говоришь? Ты ведь знаешь изречение: «Достойный муж никогда не меняет ни имени, ни фамилии». Как это я, Сунь У-кун, стану выдавать себя за Сунь У-куна?

– А ты меня знаешь? – спросил отшельник.

– С того времени, как я вступил на путь Истины, – отвечал Сунь У-кун, – принял закон Будды и пустился в дальний путь, я отдалился от своих старых друзей. Но тебя я совсем не знаю. Лишь недавно я услыхал от жителей селения, расположенного западнее реки Матери и младенца, что зовут тебя Истинным отшельником – исполнителем желаний.

– У каждого из нас свой путь, – отвечал отшельник, – я посвятил свою жизнь познанию Истины. – Чего же ради ты явился ко мне?

– Я явился к тебе только потому, – молвил Сунь У-кун, – что мой наставник по неведению выпил воды из реки Матери и младенца, после чего в животе у него начались боли и завязался плод. Мне нужно получить у тебя всего лишь чашку родниковой воды, чтобы избавить моего наставника от беды.

Отшельник нахмурился и спросил:

– Верно ли, что твой учитель – Танский монах Сюань-цзан?

– Истинная правда, – отвечал Сунь У-кун.

Тут отшельник заскрежетал зубами и с яростью произнес:

– Не ты ли вместе с твоим учителем как-то повстречался с великим князем по прозванию Мудрый младенец?

– Да, верно, – отвечал Сунь У-кун, – это прозвище Красного младенца из пещеры Огненных облаков, что у горного потока Высохшей сосны на горе Воплей. А почему ты спрашиваешь о нем?

– Он – мой племянник, – сказал отшельник. – Я ведь прихожусь родным братом князю с головой быка – Ню Мо-вану. Недавно мне передали весть о том, что некий злой обидчик Сунь У-кун, последователь и старший ученик Танского монаха, погубил моего племянника. Я не знал, где мне найти тебя и отомстить за него. Но вот ты сам ко мне явился, да еще требуешь воды!

– Вы заблуждаетесь, – проговорил Сунь У-кун сквозь смех, а затем перешел на фамильярный тон. – Мы с твоим почтенным братом большие друзья. Мало того, в дни моей юности я побратался с ним и признал его своим седьмым братом. Ты прости, что я ни разу не засвидетельствовал тебе своего почтения. Я просто не знал, где ты живешь. Могу тебя обрадовать: твой уважаемый племянник ныне находится в услужении у бодисатвы Гуаньинь и получил прозвище Шаньцай. Нам теперь не дотянуться до него, так в чем же ты меня обвиняешь?

– Замолчи, негодная обезьяна! – крикнул отшельник. – Ты еще зубы мне заговариваешь своими хитрыми речами! Что, по-твоему, лучше: быть на положении раба в чьем-то услужении или быть князем в своих владениях? Негодяй ты! Вот я сейчас хвачу тебя своим крючком!

Но Великий Мудрец Сунь У-кун отразил удар своим посохом и продолжал примирительным тоном:

– Учитель! Зачем затевать драку? Дай мне набрать родниковой воды, и мы разойдемся подобру-поздорову.

– Вот еще чего захотел! Я тебе так всыплю, что своих не узнаешь! Выходи! Если устоишь против меня в трех схватках, то, так и быть, получишь воды. А нет, так я тебя всего изрублю на мелкие кусочки и хоть этим отомщу за своего племянника.

Тут Сунь У-кун вышел из себя и, ругая отшельника последними словами, крикнул:

– Ну, держись, негодяй, сейчас я с тобой разделаюсь, костей не соберешь. Гляди, какой у меня посох!

Отшельник замахнулся своим волшебным крючком, послушным всем его желаниям, и вот у Скита собора отшельников разгорелся бой. Что это был за бой!

Праведный Танский монах испил по ошибке воды,
От коей в утробе его завязался бесовский плод.
Страшный зародыш во чреве его растет,
Как же избавиться праведнику от беды?
Спутнику своему помочь Сунь У-кун решил:
К отшельнику за советом доверчиво он пошел,
Не зная, что тот отшельник оборотнем был:
Целебную воду он ревниво от всех хранил,
Чтоб страждущий никогда к ней доступа не нашел.
Если вначале учтиво повел Сунь У-кун разговор,
То вскоре он понял, какой пред ним собеседник стоял,
Гнев на волшебника злого тогда Сунь У-куна объял –
Оба противника тотчас вступили в жестокий спор:
Один за наставника жаждой отмщенья пылал,
Другой за племянника тут же врага проучить хотел.
Каждый из них был властен, телом силен и смел,
Каждый из них в сраженьях одни лишь победы знал.
Оборотень-отшельник не выпускал из рук
Свой, скорпиону подобный, остро отточенный крюк,
Но Сунь У-кун, железной палицей вооружен,
Грозным видом отшельника не был ничуть устрашен,
И, размахнувшись, с силой удар он нанес ему вдруг.
Тут борьба разыгралась невиданная досель,
Встретились в поединке быстрый посох и крюк!
Крюк в руке чародея сделал стремительный круг,
Как ядовитая гадина, жалит и жалит вновь,
Палица безотказная бьет, попадая в цель,
С каждым ее ударом враг проливает кровь.
Жизни своей решили противники не жалеть,
Жизни чужой решили противники не щадить.
Оборотень тщится недруга победить,
Царь обезьян старается недруга одолеть.

Противники схватывались уже раз двадцать, и отшельник, наконец, почувствовал, что ему не одолеть Сунь У-куна. Тут наш Великий Мудрец еще больше распалился и стал еще ожесточеннее бить отшельника посохом. Удары сыпались градом. Наконец отшельник обессилел и, волоча за собою волшебный крючок, бросился бежать.