«…И вы будете как боги, знающие добро и зло». В поисках генетического кода общественного развития. Идеология общества счастья и доброжелательности. В 3 книгах. Книга I. Философия продвинутого материал

Второй пример – Великая французская революция 1789–1793 годов. Ей тоже было суждено потерпеть поражение. Но разве сегодня весь мир не живет по Декларации прав человека, рожденной этой революцией?

Как появляются и откуда берутся движущие силы? В своей предыдущей книге «Основы предсказуемой экономики»[4 - Гельцер Ю. Г. Основы предсказуемой экономики. Экономика в свете Общей теории систем. М.: ЛЕНАНД, 2015. Меня очень удивил 2015 год, стоящий в выходных данных, так как текст книги, которую вы держите в руках, я писал в октябре 2014 года, а в продаже «Основы…», о которых идет речь, появились в сентябре, в издательство же она была сдана еще в мае 2014 года. Искажая дату издания, издательство из маркетинговых соображений преследует цель как можно дольше сохранить для читателей новизну книги. Но автора такой ход в данном случае ставит в крайне неудобное положение, так как в его книге на основе проделанного анализа опубликованы выводы о высшей степени вероятности наступления в декабре 2014 года судьбоносных событий. Будущий читатель, основываясь на сфальсифицированных выходных данных, может обвинить меня в том, что произошедшие события я задним числом выдаю за спрогнозированные, что, конечно же, не соответствует действительности. Впрочем, в этом можно легко убедиться, отыскав мою статью «2014 год – начало больших перемен в России», вышедшую в качестве анонса книги в нескольких журналах и опубликованную в интернете на русском и английском языках в начале 2014 года.] я даю понятие и перечень элементов экономики, ее границы и описание окружающей среды. Я отвергаю Марксов экономический детерминизм и определяющее влияние производительных сил на производственные отношения. Маркс ошибался, но для того уровня науки эта ошибка имела определенное прогрессивное значение.

Однако, отвергнув эти марксистские постулаты, мы должны сказать, что среди элементов экономики и элементов ее окружения есть доминанты. Безусловно, в центре всего находится человек. Он не элемент, он – субъект системы. На второе место мы ставим общественные ценности. Они – за пределами экономической системы, но они являются критериальными гранями правильности развития. Динамику же развития обеспечивает такой элемент, как знание и его носители. Системообразующим фактором системы является ее предназначение, находящее свое отражение в целях, которые человечество формирует исходя из общественно-исторического понимания своего предназначения (это утверждение нами будет разобрано в тексте книги).

Если технические знания обеспечивают промышленные и информационные революции, то общественные знания – источник понимания и инициативы будущих социальных революций и общественных перемен. Я нисколько не сомневаюсь в том, что без французских философов не было бы ни Французской революции, ни Соединенных Штатов Америки в нынешнем их виде; без Карла Маркса и Фридриха Энгельса не было бы русских революций и социальной политики современных развитых государств.

Идеи, овладевая массами, организуют те необходимые движущие силы, которые обеспечивают нам эволюционное развитие.

Второе название книги предполагает разговор о генетическом коде развития общества. Этот термин вводится в оборот мною впервые. Что это? Существует ли такой код?

Всё известное нам живое таким кодом обладает. Но обладает как нечто индивидуальное. Может ли таким кодом обладать общество? Даже многие деревья способны жить и развиваться только в лесу. В степных или городских условиях они погибают. Человек – существо общественное. Человека, выросшего в других условиях, вряд ли можно назвать человеком. В отличие от живущих в стаде или стае животных, человек обладает более развитым разумом, развитой способностью к трудовой деятельности, способностями к разговорному общению. Все это тоже обусловлено в значительной степени генетически. Самореализоваться человек может только в обществе, отражаясь в нем как в зеркале, получая от него положительные и отрицательные сигналы. Но и само общество функционирует при этом как единый организм. Общественный труд, общественные средства производства, единая база знаний, единые законы смены экономических формаций… Генетический код развития общества – это последовательная цепочка состояний общества, обусловленная развитием человека как личности, но через формы общественного познания мира. Это познание происходит через трудовую деятельность, через создание орудий производства и науки, в военных битвах и в контактах с окружающей средой.

Мы всего лишь структурная часть мироздания. И наш код развития не может противоречить законам развития мира. Накапливая познания о нашей истории, анализируя ее поступательный (иногда поступательно-возвратный) характер состояний, мы можем понять, чего от нас требует мировая система.

Мы используем здесь различные термины, такие как «мироздание», «мир», «мировая система», как тождественные для обозначения материального мира, доступного нам в ощущениях, измеряемого и наблюдаемого с помощью приборов, теоретически познаваемого с помощью гипотез. Мы исходим из его пространственной и временной конечности, о чем речь у нас пойдет ниже. При этом мы избегаем такого термина, как «объективная реальность», получившего совсем иные трактовки в диалектическом материализме, что мы также рассмотрим в ходе дальнейшего изложения.

Что касается определения, то в предыдущей своей книге[5 - Гельцер Ю. Г. Основы предсказуемой экономики… С. 213.] мы высказались по этому поводу в том смысле, что мы придерживаемся в этом вопросе формулировки американского ученого М. А. Гайдеса: «Нашим миром является та наибольшая и всеохватывающая система, в которой по законам иерархии существуют все объекты в качестве ее подсистем (систем n-го порядка), известные и неизвестные нам, которые могут взаимодействовать между собой, не входя в противоречие с законами сохранения и причинно-следственных ограничений»[6 - Гайдес М. А. Общая теория систем (системы и системный анализ). 2-е изд., испр. М.: Глобус-Пресс, 2005. С. 127.].

В чем заключается наш эволюционный код развития? В прошлом лежит понимание нашего будущего. Оно лежит также в понимании объективных законов развития. И тогда оно предстает перед нами не как блуждание в потемках, не как прозрение отдельных гениальных ученых или политиков, а как цель. И эта цель, как лучезарная звезда, как горящее сердце Данко, способна объединить всех людей. Я же не заглядываю так далеко. Я хочу понять лишь тенденции развития ближайшего будущего поколения. Поколения, которому в 2040 году будет от 20 до 50 лет. Но я хочу, чтобы к этой дате это поколение пришло вооруженным новой идеологией, новым пониманием окружающего нас мира. Для этого я хочу рассказать вам о прошлом не в том методологическом порядке, который предполагает хронологию того, кто о чем думал, и кто чего хотел, и что из всего этого получилось. Нет, для нас важно только то, что получилось, какое состояние продиктовано эволюцией. Идеи и желания здесь лишь фон человеческих прозрений и заблуждений.

Но это не значит, что будущее наступает автоматически. Как раз наоборот. Заблуждения, отсутствие понимания исторической необходимости приводят к тому, что эволюция отбрасывает нас назад, в некую исходную точку, откуда мы должны возобновить свой процесс познания на новом уровне. Ошибочность действий иногда приводит и к самоуничтожению отдельных обществ и государств. Очень не хотелось бы, чтобы когда-нибудь эта участь постигла всё мировое сообщество.

Не воля Всевышнего (даже если таковая имеет место быть), а саморазвитие, и только оно способно привести нас к прогрессу. Вот почему идеология, содержащая плодотворное зерно будущего, так необходима. Предназначение же не есть фатальное предписание. Оно выступает как элемент познания объективной реальности и себя в ней. Это лишь маяк, указывающий, куда должно быть направлено саморазвитие.

В то же время это исследование не является историческим исследованием в том смысле, как это принято понимать. И свои исторические примеры мы по возможности ограничиваем XX веком и началом XXI. Но именно в этот период началась глобальная история человечества. История глобальных свершений и преступлений. Такова преамбула нашего детектива.

Существуют ли закономерности общественного развития? Воспитанный на основе марксистско-ленинской философии, я был убежден, что этот вопрос был решен наукой в середине XIX века и возвращение к его обсуждению было бы излишним или безосновательным. Ан нет! Когда уже была написана значительная часть этой книги, мне довелось ознакомиться с книгой Ю. Н. Харари «Sapiens. Краткая история человечества»[7 - Харари Ю. Н. Sapiens. Краткая история человечества. М: Синдбад, 2017.], которая в научном мире получила достаточно широкую популярность. По своей структуре книга в некоторой степени совпадает с нашей работой, и автор также пытается спрогнозировать будущее, хотя и считает это делом бессмысленным и бесполезным.

Общественное сознание автором этой книги трактуется как результат воображения, плод массового заблуждения, навязанный человечеству либо случайными историческими событиями, либо в результате навязывания всем чьих-то собственных заблуждений.

Харари сравнивает Кодекс вавилонского царя Хаммурапи, принятый в 1776 году до н. э., основанный на сословном расслоении общества, и Декларацию независимости США, провозглашенную 4 июля 1776 года н. э., ратующую за всеобщее равенство. И вот его выводы: «И хотя Хаммурапи и американские отцы-основатели представляли себе мир, где правят всеобщие и неизменные принципы справедливости (относительно Хаммурапи, возможно, с этим можно согласиться, но отцы-основатели сознавали революционность своих воззрений, и тут нам стоит усомниться в таком утверждении. – Ю. Г.), будь то принцип равенства или иерархии. Но эти принципы существуют исключительно в богатом воображении сапиенсов, в тех мифах, которые люди сочиняют и рассказывают друг другу. Объективной истиной эти принципы не являются.

Нам не трудно согласиться с тем, что разделение на аристократов и простолюдинов – всего-навсего выдумка (ничего себе выдумка, просуществовавшая на Земле в реальности тысячи лет! – Ю. Г.). Однако и вера во всеобщее равенство – такой же миф»[8 - Там же. С. 135–136.].

Далее автор «Sapiens» в качестве критики переводит фразу из декларации о равенстве на биологический язык. Неудивительно, что при этом фраза приобретает несколько циничный и абстрактный смысл. Харари совершенно не понимает, что допустимо в человеческих поступках искать биологическую основу, но рассматривать человека исключительно как биологическое существо означает существенную методологическую ошибку. Без социального аспекта sapiens даже не обезьяны (последние тоже живут определенными сообществами), а одиночные одичавшие животные.

Итак, здесь мы вновь сталкиваемся с теорией случайного развития, которую мы уже критиковали относительно физических явлений в своей книге[9 - Гельцер Ю. Г. Основы предсказуемой экономики… С. 112–119.]. Но если в том случае физики доказывали нам, что за событием не обязательно должна стоять причина, вызвавшая это событие, то здесь нам пытаются доказать, что мир движется по цепочке случайных событий.

Но Харари сам себя разоблачает. На странице 205 своей книги он вопрошает: «…Есть ли у истории определенный вектор развития?» – и дальше пишет: «Да, есть». В качестве такого вектора Харари видит процесс глобализации. Мир становится все крупнее и сложнее.

Способствуют этому, по Харари, три миропорядка – экономический, политический и религиозный. Мы не будем сейчас вдаваться в подробности изложения им этих факторов, особенно экономического, изложенного, на наш взгляд, немного шиворот-навыворот, то есть следствия выдаются за причину и наоборот. Удовлетворимся тем, что автор вынужден считаться, хоть он этого и не желает, и с объективностью общественного развития, и с зависимостью от него общественного сознания. В общем, подобные методологические ошибки оставляют негативное впечатление от прочитанного материала.

Более того, изложив свое видение закономерностей общественного развития, Харари вновь возвращается к своим утверждениям. Из того факта, что существует всегда вариативность конкретного развития событий, он делает вывод о непредсказуемости развития вообще: «В октябре 1913 года большевики в России представляли собой маленькую радикальную партию. Ни один здравомыслящий человек не предположил бы, что через четыре года они завладеют страной. В 600 г. н. э. еще более нелепым показалось бы пророчество, что группы кочующих по пустыне арабов вскоре захватят территории от Атлантического океана до Индии»[10 - Харари Ю. Н. Sapiens… С. 292.].

Между приходом к власти большевиков и обозначенной датой пролегает отрезок в четыре года. Именно их приход к власти, пожалуй, действительно нельзя было предсказать. Но многое из произошедших событий можно было разглядеть, и вполне четко предсказывалось современниками.

Было видно, что борьба развитых стран «за место под солнцем», то есть за обладание колониями, ведет мир к крупномасштабной войне между ними. Было очевидно даже малообразованному мужику Распутину, что война вызовет революционное брожение. Англия, Франция, США к началу ХХ века показали, что господство абсолютных монархий прошло. В России эта проблема была переведена в практическую плоскость с декабря 1825 года.

Было также видно, что в ходе революционных событий социал-демократическое движение займет лидирующие политические позиции. Это стало очевидно уже по революционным событиям 1905–1907 годов. История всегда создает своих предвестников. Наметки Великой Октябрьской революции можно было увидеть еще в Парижской коммуне 1871 года.

То есть не всё, но очень многое предугадывалось. Возможно, что с помощью сценарного прогнозирования в одном из вариантов мы могли бы разглядеть и приход к власти крайне левых, таких, какой была большевистская партия. Однако построение прогнозов для человечества – дело достаточно новое и, если не брать во внимание опыт Советского Союза, остается уделом одиночек. Но, по нашему убеждению, такая деятельность требует своей инфраструктуры.

Между 600 годом и началом завоевательных войн лежат 32 года, охвативших возникновение и становление ислама. В 600 году трудно было бы даже представить его объединительную и вдохновляющую силу. Большое значение имели и первые военные успехи. Но не это главное…

Если представить историю Земли напечатанной на бумаге, где каждому временному периоду в 200 тысяч лет будет посвящена одна страница, то это будет 20-томное издание по 1000 страниц в каждом томе. При этом вся история человечества уместится на одной последней странице. Но и в этом случае на 95 % эта страница окажется чиста, а остальные 5 % займут преимущественно гипотезы, версии и догадки. Мы располагаем слишком малым документальным материалом для выявления полноценных закономерностей. Но даже то, чем мы располагаем, позволяет не только утверждать, что эти закономерности существуют, но и выявлять их по мере необходимости. Быть может, данный труд позволит продвинуться в этом направлении несколько дальше того, чем располагала наука до его появления. Сегодня мы осознаем, что механизмы развития общества, его история формируются сложнее, чем предполагал К. Маркс, что экономика является не единственной, а зачастую и не главной причиной происходящих перемен. Но сложность движения не тождественна понятию хаотичности. Даже хаос обладает закономерностью рано или поздно приходить к равновесию. Сложность же движения позволяет выявить приоритетность тех или иных причин, их взаимосвязь, цикличность повторения во времени. Знание и понимание этих сложностей развития может позволить человечеству целенаправленно управлять этим развитием в свою пользу, на пользу всех и каждого.

На протяжении тысячелетий человечество развивается апокалиптически. Культурные и экономические подъемы сменяются веками деградации. В ХХ веке техническое развитие, достигнутое людьми, создало опасность возможности самоуничтожения человечества. Но образовалась и другая возможность – возможность планомерного целенаправленного гуманистического развития. Какая из возможностей возьмет верх, зависит в той или иной степени от каждого жителя планеты Земля. И особая роль принадлежит здесь деятелям науки.

Харари утверждает, что «история разворачивается внутри заданных биологией рамок»[11 - Харари Ю. Н. Sapiens… С. 50.]. Но это не стыкуется с существующей реальностью. Человек давно раздвинул рамки своего биологического существования, летая в космос или опускаясь в большие глубины океана. Он научился передвигаться на высоких скоростях. Человек способен подавлять в себе биологические желания, страх смерти, животные инстинкты. Социальная жизнь все в большей степени формирует рамки биологического существования. И именно это убеждение вдохновило меня на написание данной книги.

Глава I

Основные понятия об обществе и его развитии

§ 1. Обществоведение. О чем эта наука?

Казалось бы, ответ на этот вопрос, поставленный в названии параграфа, очевиден: о нас с вами, о наших предках – отцах и дедах, о наших детях, о тех, кто нас окружает, о законах нашего развития и бытия. А если коротко – наука об обществе.

Возможность и необходимость такой науки близка и понятна русскому человеку, воспитанному на протяжении тысячелетия на культуре служения Отечеству. Огромные территории, постоянно подвергающиеся внешним нашествиям, испытаниям на прочность со стороны окраин, не могли не породить состояния общности на фоне возникающих угроз. Идеология панславизма порождала ответственность за все славянские народы. И хоть часто эта ответственность превращалась либо в завоевательные походы, либо отплачивалась черной неблагодарностью со стороны действительно освобожденных народов, но и сегодня Россия не может взирать с безразличием на судьбы народов Украины, Югославии, Болгарии и даже Польши. Мы сейчас не даем оценку этой заинтересованности, понимая, что многими она воспринимается исключительно с позиций имперских амбиций России.

Военная мощь России часто использовалась мировым сообществом для защиты своей свободы от слишком опасных агрессоров: татаро-монгольского нашествия, войск Наполеона, в защите от фашистской Германии и милитаристской Японии. Использовалась она и в реакционных целях, в целях сдерживания революционного движения в Европе.

Для России характерна религиозная солидарность, не раз проявившаяся в защите Грузии, Армении, Греции, Сербии.

Но Россия в этом направлении пережила и то, что неведомо практически другим странам мира, – пролетарский интернационализм. Социалистическая эпоха породила в народе ответственность за угнетенные массы независимо от их географического местоположения – будь то Корея, Вьетнам, страны Африки, Европы или Америки. Мы вовсе не отрицаем и не закрываем глаза на то, что политическая верхушка нещадно эксплуатировала эту ответственность в своих идеологических целях и зачастую эта ответственность обретала реакционный характер. Но нельзя отрицать, что события в Венгрии 1956 года, в Чехословакии 1968 года, в Афганистане с 1978 по 1989 год базировались на искренней вере советского народа в благородство помыслов своих вождей.

Пока мы затрагиваем только один из элементов общественной организации – безопасность, которая так или иначе касается любого общества. Но даже этот элемент не убеждает некоторых далеко не глупых людей в существовании общества как некой объективной реальности, подлежащей изучению.

Вот позиция бывшего британского премьер-министра М. Тэтчер: «There is no such thing as society. There are individual men and women, and there are families» («Общества как такового не существует. Есть отдельные мужчины и женщины, и еще есть семьи»)[12 - Thatcher M. Speech to Conservative Council. 1986. Mar. 15. Margaret Thatcher Foundation (URL: http://www.margaretthatcher.org/document/106348); Thatcher M. Interview for Woman’s Own («no such thing as society») (URL: http://www.margaretthatcher.org/document/106689). Дата обращения 14.07.2022.].

В 80-е годы воинствующий индивидуализм еще с трудом вспоминал о семьях. С тех пор само понятие семьи претерпело на Западе значительную трансформацию, а ювенальная юстиция, похоже, воспринимает это общественное формирование как некий рудимент, как пережиток, доставшийся нам из прошлого.

Поэтому вопрос о том, что такое общество, каковы его критерии, определяющие принципы, вызван далеко не праздным любопытством. Наличие общества для многих не аксиома, а теорема, требующая доказательств.

А ведь и правда, что такое общество? Большое скопление людей на определенной территории? А что значит большое? И какая территория имеется в виду? А отдельная семья – это общество? Или есть какие-то количественные и качественные рамки, за которыми кончаются понятия «семья», «род», «клан» и т. п. и начинается понятие «общество»?

Эти и подобные им вопросы волнуют человечество с давних времен. В документально дошедших до нас источниках отражение этих проблем мы находим уже у Платона и Аристотеля.

У обоих древнегреческих ученых общество отождествляется с государством. По Платону, общество (государство) возникает благодаря тому, что для удовлетворения своих потребностей люди нуждаются друг в друге. Аристотель общественные связи объясняет врожденным социальным инстинктом. Поэтому общество (государство) выступает у него как «творение природы».

Наука XVIII–XIX веков сосредоточилась на разделении понятий «общество» и «государство», но постоянно их противопоставляя. Мы обязательно вернемся к этому вопросу, тем более что понимание общества и в XXI веке во многих философских работах опирается на противопоставление его государству и поиск причин общности.

Но государство есть плод уже развитого общества, отличительной чертой которого является сформировавшийся аппарат насилия. Нам же хотелось отыскать его (общества) истоки, в том числе и генетические.

Общественные формы существования присущи не только человеку. Мы находим их и у насекомых (например, у муравьев и пчел), и у рыб, птиц и млекопитающих (слоны, волки, львы и т. д.). Поэтому выражение «человек – это общественное животное» абсолютно не вычленяет человека из животного мира, а самое главное, не дает никакого понимания общества. Поэтому достичь понимания общества без понимания человеческих особенностей, выделяющих его из животного мира, невозможно.

Так что же делает человека человеком? Отвечая на этот вопрос, ученые выдвигают на первое место разум, или более развитую мозговую деятельность, применение орудий труда в своей деятельности, речь и т. д. Все это невозможно, да и нет необходимости отрицать. На наш взгляд, никакой из этих элементов, взятый в отдельности, не выделяет значимо человека из животного мира. Те или иные качества мы можем обнаружить и у приматов, и у других представителей фауны.