Знание о сотворенном мире. Просветление и посвящение

Проза жизни пока прочно держит в своих железных объятиях хлипкую фигуру слабо отточенной мысли, вяло курсирующей между набившими оскомину житейскими проблемами в гавани общераспространенной риторики. Сознание разбуженной личности отличается рыхлостью и хаосом, но холод эгоистической отчужденности понемногу начинает таять под действием слабого огонька смутно ощущаемой потребности единения с миром.

Когда в течение ряда воплощений это пламя станет устойчивым, в естестве индивидуума произойдут соответствующие изменения: грубые частицы начнут замещаться более тонкими крупицами, вследствие чего ментальное вещество станет отвечать роящимся вокруг него вибрациям высших планов бытия.

Любопытство берет верх над равнодушием, преодолевая прежнюю инертность мышления и создавая исток будущей любознательности. Последняя есть движущая сила раскрытия умственных способностей, не позволяющая пребывать в спячке самоуспокоенности, постоянно раздвигающая горизонты осведомленности о сущем и способствующая возникновению новых интересов. Она же заставляет индивида критически относиться к суждениям других людей, подвергать скептической оценке их мнение и ему оппонировать, изыскивая аргументы, почерпнутые уже не из чужого, а из собственного опыта.

Именно любознательность ведет по жизни индивида, помогает ему освоить новые рубежи ментального пространства, освободиться от оков узкоутилитарного воззрения на окружающую действительность, лучше воспринимать все необычное и пока еще труднообъяснимое в бытии, получать удовольствие от преодоления умственной лени и маленьких побед над косностью мышления.

Знания пока бессистемны, плохо оформлены и структурированы, мысли хаотичны и не подчинены волевому началу, астральный сумбур превалирует над ментальной стройностью, а воззрения имеют по-прежнему материалистическую направленность.

То зажигаясь очередной идеей, то всецело разочаровываясь в ней, то наполняясь энтузиазмом, то впадая в апатию, то приближаясь к истине, то отдаляясь от нее, индивид судорожно ищет путеводную звезду, чтобы обрести себя.

Его сознание активировано всплеском умственной деятельности, но затуманено метафизической и трансцендентной предубежденностью.

Однако из возникшей в низшем уме склонности к определенному роду деятельности стала зарождаться способность, которая принимает более четкие очертания во время пребывания Сути на тонких планах бытия.

Эта крепнущая сила проявляется у субъектов по-разному и накладывает неизгладимый отпечаток на индивидуальный характер, внося в него элементы мечтательности или деловитости, педантичности или одержимости, терпеливости или возбужденности и т. п.

Образовавшаяся отдушина для ума и сердца приносит истинное наслаждение, индивидуум все больше времени уделяет своему досугу, который в дальнейшем превращается в полигон интеллектуальных экспериментов. Но достигнутый прогресс мало что меняет в душевном облике личности, которая по-прежнему неуемна в эгоистических проявлениях своей натуры, жадна до чувственных удовольствий и упорно коллекционирует пороки.

Абсурд существования, в котором добрые дела, бескорыстные поступки и жертвенные порывы не получают адекватного завершения, а накопленный позитивный опыт ума и сердца не востребован, Суть не в силах объяснить даже себе самой.

Умственная разборчивость легко уживается у нее с нравственным безрассудством.

У индивида из третьей группы релятивистов процесс накопления знаний идет по нарастающей, и для того, чтобы должным образом переварить их увеличивающийся объем, он обретает привычку к систематизации исходного материала, акцентируя внимание на главном и не затрачивая лишнего времени на второстепенное.

Первое формирует фундамент, на котором в будущем будут строиться более совершенные ментальные конструкции, а второе уходит в подсознание, всплывая в голове, когда нужно, чтобы детальнее и рельефнее очертить тот или иной предмет размышлений.

Невозможно охватить необъятное, поэтому Суть концентрируется на тех областях знаний, которые более всего ее привлекают.

Так начинается созревание индивидуальности, которая в будущих воплощениях станет проявляться более рельефно, способствуя достижению весомых интеллектуальных свершений.

Прогрессируя, человек не замыкается в рамках приоритетного направления, его интересы разносторонни и касаются достаточно широкого спектра приложения жизненной энергии. Главной отличительной чертой этого этапа развития (последнего под знаком самодовлеющего эмпиризма) является то, что личность стала просвещенной.

Индивидууму удалось преодолеть аморфность сознания, которое приобрело необходимые концентрацию и четкость, взяло в свои руки бразды правления над умственной деятельностью и во многом определяет ее темп и ритм.

Мысли стали гораздо лучше ментально очерчены, в мозгу все чаще возникают абстрактные образы, нарушающие привычную картину праздных размышлений, хаотичного чередования случайных видений и обрывочных впечатлений.

Работа ума по большей части все еще связана с профессиональной деятельностью, но размышления о смысле жизни и ее истоках заставляют человека задумываться о собственном предназначении.

Он с удовольствием погружается в таинственную страну природы, ему стали близки альтруистические порывы души и гуманистические идеалы, а политическая атмосфера общества и экономические перипетии жизни, ранее занимавшие воображение, наоборот, поблекли и отступили на второй план.

С каждым новым воплощением субъект интеллектуально прогрессирует, увлекается самообразованием, стремится докопаться до сути любого вопроса, ощущает потребность в творчестве, его мышление становится сильнее, а память – устойчивее.

С определенного момента ему уже не требуются сторонние раздражители для ускорения ментальных действий, которые совершаются вполне осмысленно: рассудок подчинил себе низшую природу, а тяга к абстрактному мышлению перевесила привычку отдаться потоку праздных мыслей.

Вплотную подойдя к порогу позитивистского мировоззрения, личность держит экзамен творческого реализма, в ходе которого освобождается от гипноза чужого авторитета, учится формировать и отстаивать собственное мнение, лишенное пристрастий властителей канонизированных дум.

Для того, чтобы рождать и формулировать оригинальные мысли, а затем материализовывать их в объектах интеллектуального самовыражения, субъекту приходится много времени посвящать серьезным размышлениям о смысле жизни и ее истинных ценностях, критическому анализу перипетий общественного уклада, воочию наблюдаемых драм, трагедий и комедий, изучению менталитета окружающих людей для понимания особенностей их характера, темперамента, взаимоотношений с противоположным полом, родственниками, друзьями, знакомыми и т. п.

Собранные воедино впечатления дают богатую умственную пищу, чье усвоение рождает в голове образы, которые затем проецируются на страницы литературных произведений, перелагаются на музыку, изображаются на картинах и воплощаются в скульптурах.

Внешние импульсы к развитию утратили свою актуальность, Суть учится творчеству, прогрессирует органично, изливает силы из собственного естества, т. е. полностью самостоятельно.

Как ни странно, достигнутые успехи в когнитивной деятельности мало способствуют обогащению внутреннего мира индивида. Только после того, как ему минует сороковой год, в сознание потихоньку закрадывается смутная догадка о собственной неполноценности, пагубности того тупика, в который он вверг себя сам, променяв истинное онтологическое богатство жизни на ее мнимые плотские удовольствия и сиюминутные выгоды, с течением времени рассеявшиеся, как дым.

Нравственные качества мало востребованы обществом, поскольку не ведут к улучшению материального благосостояния и не способствуют карьерному росту.

Изжить внутреннюю непорядочность, перебороть собственнические инстинкты, не брать от жизни все, как на том настаивает незрелое Ego, а с радостью отдавать принадлежащее – на это требуется несравненно больше усилий, чем для тренировки ума.

Медленно и нехотя Суть избавляется от свивших гнездо в душе пороков, слабостей и изъянов, но не поспевает за развитием интеллекта.

Миновав зарю своей эволюции, личность освободилась от диктата тела, но оказалась в некоторой растерянности: подмена истины материализмом противна ее нравственному нутру, а из-за неравновесия ума и сердца жить в согласии с сущим она еще не научилась.

С этих пор ее будут постоянно преследовать угрызения совести, отравляя ядом сомнения любые, даже самые благоприятные происходящие в судьбе события.

На данной стадии своего развития индивидуум обрел интеллектуальное раскрепощение, которое, к сожалению, отягощается душевным самоедством.

Материалистическое мировоззрение препятствует формированию абсолютных добродетелей, более существенный умственный прогресс по сравнению с нравственным ростом релятивистов вполне закономерен.

Суеверие – первый опыт погружения сознания в метафизическую атмосферу бытия. Он приобретается как невежественным человеком, так и релятивистом в результате неясного, смутного душевного брожения, нарушающего выработанный годами строй мыслей и привычную статику мировоззрения, побуждающего к поиску альтернативы монотонному ритму жизни.

Движимая любопытством, Суть однажды оказывается в церкви, где испытывает настоящее потрясение от чувства торжественного благоговения перед грандиозно величественным, не укладывающимся в рамки обыденности событием.

Глядя на совершаемые в храме ритуалы, слушая церковный хор, разглядывая роспись стен и куполов, индивид понемногу начинает понимать, что существует и другой мир, который в корне отличается от того, где он постоянно пребывает. Вера в Бога завораживает и притягивает, но еще не пробуждает зов к внутреннему преображению. Личность может только пассивно внимать проповеди священника и слепо копировать поведение прихожан, испытывая, тем не менее, внутреннее ликование.

Религиозное переживание является еще не продуктом глубокого осмысления жизни и мотивом поиска истины, а средством вымещения накопившейся тоски от разъединенности с Богом.

Вера в торжество духа над плотью импульсивна и поверхностна, не зиждется на структурированном знании мистических и анимистических законов Мироздания, а проистекает из разрозненных, слабо связанных между собой наблюдений, фиксирующих преходящий характер и ущербность страстей и желаний, убогость эгоистических стремлений и безликость совершаемых деяний.

Начальный набожный трепет эволюционно незрелой души всегда выражается в предрассудке, сводящем разнообразие и богатство нематериального спектра жизни к заучиванию молитв и механистическому повторению нехитрых церковных ритуалов.

Как релятивизм не превращает индивидуума во вполне образованную личность, так и вера не искореняет в ней конвенциальное мировоззрение.

Человек зависает и всю жизнь мечется между предметным и метафизическим полюсами бытия, поочередно склоняясь то к одному, то к другому, и превращается в полуатеиста или полуверующего.

Вера слаба и легко поддается сомнению, основывается не на стойком внутреннем убеждении, а в большей степени на приобретенном извне внушении; в онтологическом, гносеологическом и аксиологическом смысле она, образно говоря, «сырая». Суеверие не вносит в сознание душевный покой и умиротворение, а прививает двойную мораль, заставляя то мучиться угрызениями совести после совершения неблаговидных поступков, то оправдывать их драматическим стечением обстоятельств.

Религиозный догматик питается страхом смерти, а не жаждой жизни, простирающейся в его понимании только на физический мир, за порогом которого притаилась неизвестность.

Первоначальный восторг от погружения в непривычную и загадочную атмосферу трансцендентного бытия, ощущения причастности к тайне божественного присутствия, возвышения Ego над пустотой повседневной рутины по прошествии определенного времени постепенно испаряется.

Но это происходит не от пресыщения незнакомыми эмоциями и не из опасения за последствия крутого излома судьбы, а в результате полного разочарования в вере, которая в таком виде не оправдывает возлагавшихся на нее надежд и ничем не может помочь в поиске смысла жизни.

Человек почувствовал нотки фальши и неискренность тональности в мелодии веры, обнаружил прикрываемую внешним лоском бедность ее внутреннего содержания, уловил двуличие служителей культа, разглядел догматизм церковного учения и понял, что религиозного фанатика из него не получится.

Как релятивизм, так и суеверие не могут быть причислены к знанию, т. к. пропитаны ядом преклонения перед внешним авторитетом.

В первом случае под ним понимается коллективный человеческий разум, а во втором – богословский теизм.