2050. С (ов) мещённая реальность

Ну, конечно! Длинные ящики у разгрузочных пандусов – просто гробы.

Только вот почему… почему их тут так много?

Режимный объект?..

Макс, отключи-ка меня от Мира Пиратов.

Что значит – ты не хочешь отключать?

Пропущу самое интересное?

Хм… О-о, да!

Ты прав, эта туземочка чертовски хороша!

А ну, подойди ближе, краснокожая нереида, повернись-ка…

Эй, юнга, плесни мне рому и катись вон из каюты!

Уф-ф, как славно шаловливые губки щекочут мою шею! Клянусь, готов проглотить тебя, красотка, вместе с ними целиком…

Стоп!

Отключай, Макс! Отключай, тебе говорю!!!

Проклятье! Я не успел рассмотреть территорию объекта. Всё из-за твоих штучек, Киберадьютор безмозглый!

Ничего, источник бодрости найду и без твоей помощи. Отключай от Мира, приказываю!

Ну, наконец-то!

***

Так-та-ак… То есть ты, Макс, не можешь мне сказать ничего определённого ни по поводу этого «закрытого режимного объекта», ни по поводу высоченного забора с колючей проволокой вокруг него?

Угу, а эти грохочущие полуторатонные ворота, которые ожили лишь после доскональной проверки моего допуска, тебя не удивляют?

Ты вообще уверен, что это крематорий?

Понятно. Прикидываешься дурачком.

Ну давай, прикидывайся дальше. Сам как-нибудь разберусь.

О! Нормальная такая охрана!

Сразу с десяток видеокамер впились в мою тушку, чтобы зафиксировать каждый вдох. За сканирующей рамкой притаился вполне себе неслабый нейтрализатор.

Да не один! Два, четыре… Плюс заметные только опытному глазу блоки электротермических автоматов вдоль всего периметра.

Таким оружием можно остановить дивизион урук-хаев, если они вдруг решат нагрянуть из Мира Средиземья!

Очень это всё интересно…

И, конечно – ни души человеческой вокруг, как обычно…

Ну что, нейро-кибер-привратник или как тебя там, подмигиваешь мне в экран Совмещённой Реальности? Требуешь, чтобы я пополнил здешний арсенал своим крошечным личным нейтрализатором?

Так не стесняйся и скажи прямо, что хочешь вызвать во мне чувство глубокой неполноценности.

Куда, куда я должен обратиться?

Ты что, поленом прикидываешься? Кто из нас разумнее, ты или я?

Пусть Искусственный, но ты же – Интеллект!

Ладно, успокойся, приятель, шуток не понимаешь.

На, держи мой ствол. Только не забудь вернуть.

Слава Единому Храму Психоанализа! По стерильному бетону двора сюда катится спасательный круг в виде пухленького человекообразного биосоциального индивида на коротких ножках и с… м-мм… фаллопиевыми трубами, если дисплей моих очков не врёт.

Так и есть!

Благополучного утра, госпожа… госпожа Кох!

Да, я готов следовать за вашим белоснежным халатом хоть на край света. Признаюсь, это гораздо приятнее, чем быть облапанным радиоволнами доблестных кибернетических охранников сей цитадели.

Ничего, регламент, так регламент. Вы правы, не следует пренебрегать безопасностью.

Круглое розовощёкое личико, обращено ко мне откуда-то с уровня моих нижних рёбер. Пуговица носа под корпусом очков и сложенный бантиком рот, выглядели бы забавно, если б не ледяное выражение серо-голубых глаз, от которых, того и гляди, по полимеру визора разбегутся колючие морозные узоры.

– Если не ошибаюсь, лейтенант Хэйс, вы ищете биосоциальный индивид с фаллопиевыми трубами, 24-х лет, кожа светлая, волосы длинные светлые, рост 5.48 фута, вес 128 фунтов, без физических изъянов.

Звучит весьма привлекательно! Простите, я хотел сказать «убедительно».

Верно ли я понимаю, госпожа Кох, что описанное вами создание, каким-то непостижимым образом размозжившее себе личный биоидентификатор вместе с затылком, находится в одном из этих…

– Холодильников, лейтенант. Это индивидуальные консервационные холодильники.

Пройдите, пожалуйста, сюда, в лабораторию.

Нет, не этот холодильник, дальше.

Несколько недоумеваю, заглянув в один из ящиков.

Замороженный труп лежит там отдельно от собственных конечностей.

Мельком бросаю взгляд в соседний – и на сетчатке глаз фиксируется посиневшее до черноты тело, с ног до головы, как чулком, обтянутое колючей проволокой. Какой абсурд!

Разумеется, мне это только померещилось!

Пытаюсь обернуться, но кругленькая госпожа Кох уже укатилась вперёд и настойчиво зовёт меня к себе.

Боюсь даже подумать, что представится сейчас моему взору!

Но нет. На сей раз это – всего лишь очень печальное зрелище.

Мда-а… В расцвете лет…

Золотистого оттенка волосы пропитаны засохшей кровью и припорошены кристаллами изморози. На фарфоровом лице резко выделяются тёмные круги впавших глазниц. Светлые брови и ресницы стали совсем белыми от инея.

Можно познакомится с делом?

Упала с крыши жилого блока. Вот как.

Кто-то ей помог? Нет, сама?

Самоубийца, значит. Из Пользователей…

Если уж ей так захотелось свести счёты с жизнью, почему она не выбрала легальную добровольную эвтаназию?

Да, разумеется, вы не знаете.

И много у вас таких?

Ну, таких… без рук, без ног, с раскрошенным черепом?

Понял. Свободные жители Объединённого Союза свободны во всём. В том числе – и в выборе способа и времени ухода из жизни. Это предусмотрено режимом Гарантированной Радости и Благополучия…

Что, простите?

Ах да, конечно, вы правы, я должен срочно считать биочип…

Да, конечно! Мне понадобится минут десять.

***

Госпожа Кох!.. Ау-у!

Кажется, её что-то отвлекло.

Ничего. Думаю, мы сами найдём выход, правда, Макс?

Брось, Макс! Вовсе нет необходимости торчать в лаборатории без дела. Да и не жарко тут, знаешь ли, возле холодильников. Несмотря на то, что они все теперь предусмотрительно закрыты.

Сдаётся мне, госпожа Кох чего-то не договаривает.

За свободный полёт с крыши не знаю, но расчленять себя – вряд ли приятное занятие. Наверняка, это происходит с трупами уже здесь, на месте.

А ты, Макс, разумеется, понятия не имеешь, зачем в крематории расчленёнка.

У них что, печка маленькая?

Я так и думал, что не знаешь.

Тогда успокойся и перестань верещать мне в ухо. Я не хуже тебя помню, как пройти к воротам. Только… А ну, погоди-ка, Макс, помолчи…

Да-да, я в курсе, что выход направо.

Да заткнись же, попугай бесхвостый! И дай мне глянуть, что там за мощная лифтовая шахта для здания в пару этажей.

Ого! Да ты только глянь, Макс, лаборатория-то у нас вся под землёй!

Вот дела…

Ну, и на какой этаж мы поедем?

Макс, перестань паниковать сейчас же и назови цифру от одного до пятнадцати. Не хочешь?

Ладно, тогда едем на минус девятый.

То ли от протестов Макса, то ли от гула в кабине как-то не по-детски ломит череп. Уфф, жёстко!

Видимо, меня сильно расстроил вид этой несчастной девушки. Не думал, что я так впечатлителен, но мой собственный затылок готов треснуть как ореховая скорлу…

Ах ты, ржавый якорь мне в глаз!

Что это за инкубатор, сразу за стеклянной перегородкой?

И верно – инкубатор!

Ровненькие такие аккуратные рядочки прозрачных саркофагов с проводами и трубками. Обитатели этих сосудов слишком похожи на плавающие в физрастворе человеческие эмбрионы, чтобы быть чем-то иным!

Над бессчётными рядами то здесь, то там вздымаются глыбы многоруких автоматов, накопители с жидкостями, приборные стойки, аккумуляторные станции. И ни одной живой души. Похоже, здесь так же, как и на любом другом предприятии Объединённого Союза, человеческий труд не в цене.

Макс, закрой рот! Я просто хочу подойти немного ближе и рассмотреть…

Ах, это вы, госпожа Кох!

Не представляете, как я рад вас видеть!

Да, вы правы, пожалуй, я немного заблудился. Но, вы вновь меня спасли!

Конечно, я послушно последую за вами, как неопытный цыплёнок за мудрой наседкой.

Обратно наверх? Хорошо, как скажете, госпожа Кох!

А скажите, многоуважаемая госпожа Кох…

Не показалось ли мне, что сосуды, выстроившиеся несметными рядами на нижних этажах, это искусственные матки? Утробы, так сказать, для взращивания человеческих эмбрионов?

Боюсь, что вы не просто можете, а должны ответить мне на несколько вопросов служебного характера. Уровень моего допуска на вашем виртуальном экране. К тому же, госпожа Кох, будучи Кающейся, вы не должны забывать про субординацию. Ваш долг – не расстраивать меня.

Хорошо, тогда давайте не будем ничего усложнять, просто ответьте на мои вопросы.

– Лейтенант Хэйс, всё, что я могу сказать вам в рамках своей и вашей компетенции, это то, что здесь, как вы убедились, проводятся процедуры по искусственному оплодотворению и выращиванию в синтетических матках генетически очищенных и более устойчивых к неблагоприятным факторам человеческих особей. Девятимесячный срок созревания плода сокращён до пяти месяцев, чем мы особенно гордимся.

Где младенцев выращивают далее, я точно не могу сказать. Знаю, что многих из тех, кто прошёл контроль качества, отправляют в северные провинции на воспитание и обучение.

Что делают с некондиционными экземплярами? Разумеется, демонтируют на органы. Предварительно вырастив до необходимого состояния организма. Оставшийся материал возвращается в эмбриоинкубатор в качестве сырья.

Это, практически, безотходное производство.

Как вы, лейтенант Хэйс, изволили выразиться, «расчленёнка» замеченная вами в лабораториях надземных этажей – то же самое сырьё: кровь, некоторые ткани, незаменимые микроэлементы, которые мы изымаем у скончавшихся индивидов, чьи родственники не потребовали иного способа захоронения.

Мгновенная фиксация смерти в Глобальной Кибернейронной Сети позволяет оперативно поместить тело в консервационную ёмкость. Затем, по истечении отведённого законом двухдневного срока, Муниципалитет может распорядиться организмом умершего по своему усмотрению. Полагаю, в этом нет ничего нового для вас, лейтенант Хэйс?

Что? Вы шутите, лейтенант Хэйс? Я вас не понимаю. К каннибализму это не имеет никакого отношения.

Нет, конечно, Сенат ничего не скрывает от жителей Объединённого Союза!

Как вы только могли такое подумать?!

Разве вы не слышали в новостях подробные сводки о средствах, потраченных на эмбриологические исследования или на разработку программ для биохимической коррекции функций внеклеточного матрикса?

На общественных Конференциях заслушиваются доклады об успехах в области кибернейронной и ксеногенной инженерии наравне с работами по эффективной инвентаризации населения. Обратите внимание – вся информация абсолютно доступна!

Другое дело, что она никого не интересует.

Все порядочные жители увлечены более насущными заботами. Такими как повышение социальных рейтингов или получение Гарантированной Радости в Мирах.

Простите, я не имела в виду вас, лейтенант Хэйс!

Да, мы не украшаем наши эмбриоинкубаторы яркими вывесками, но ничего и не скрываем. Это бессмысленно.

Вы спрашиваете, как используются усовершенствованные индивиды, получившие образование?

О, это очень ценный интеллектуальный биоматериал.

Ведь зачатые и выращенные искусственным способом особи намного здоровее обычных индивидов, не имеют наследственных болезней, гораздо менее подвержены таким порокам, как сомнение, сопереживание, коллективизм или творчество.

Так вот, все они – среди нас!

Они становятся военными, чиновниками, судьями, врачами, педагогами, Кураторами. То есть самыми ответственными блюстителями Режима Гарантированной Радости и Благополучия и надёжными слугами общества Объединённого Союза.

Что с вами, лейтенант Хэйс? Вы, кажется, побледнели…

Нет, всё в порядке, госпожа Кох.

Покорнейше благодарю вас за беседу…

А, искомый индивид!

Нет, это не она.

Можете скормить какому-нибудь будущему школьному учителю…

***

Кайс, Арно, приветствую!

Заждались, а, парни?.. Ну, то есть, коллеги.

Согласен, мало приятного здесь находиться. Трущобы Покинутого Города нагоняют жуткую тоску.

Надеюсь, долго не задержимся.

Кайс, ты, как Персонаж, бери внешний периметр. Следи за окнами, пожарными лестницами и выходами из здания. Похоже, у объекта ослаблен сигнал биографенового идентификатора, то есть электромагнитные считыватели могут не сработать. Поэтому поднажми на визуальный контроль, пусть на тебя работают все камеры в зоне локации.

Ещё раз, объект – симпатичная светлокожая, светловолосая девчонка, не побоюсь этого слова, хе-хе!

Видеопортрет индивида, поведенческая матрица, необходимые данные – на ваших экранах.

Надеюсь, тебе, Кайс, повезёт больше, чем мне сегодня утром, и представится шанс немного побегать за нашей потеряшкой. Заодно растрясёшь свой цифровой жирок.

Ладно-ладно, не куксись, хорошего человека должно быть много. Но можешь передать своему оператору, чтобы не налегал на ксенобургеры, если ты – его проекция, ха!

Ну всё, хорош! Шуточки отставить.

Кайс, приступай к выполнению. Остаёмся в нейронном контакте.

Арно, идёшь со мной внутрь. Тебе лучше отключиться от Миров, не думаешь?

Неважно себя чувствуешь в этом дрянном месте без погружения?

Хорошо, как знаешь, главное – не теряй бдительности.

Пошли!

Самого передёргивает…

Крайне нездоровая атмосфера.

Облезлые стены, выбитые ступени, ржавая арматура. Каждый шаг хрустит стеклом и бетонной крошкой.

Удушливый запах плесени сменяется чем-то ещё более гадким.

Это похоже… ну, конечно, похоже на подогретый животный жир!

Как в Мире Берсерков, когда воины в звериных шкурах жарят на костре кабанью тушу.

Варвары! Откуда же им было знать, что натуральный белок разрушает пищеварительную систему и мозги человека?

Ну вот, уже начало подташнивать!

Эй, Арно, ты в норме?

С тебя – подвал и чердак. Чем быстрее найдём её, тем быстрее свалим отсюда. Но будь осторожней, гнилые перекрытия не внушают мне доверия.

Так, похоже, эта дверь.

Макс, ну?..

А, чёрт! Забыл, что электронный замок здесь не сработает, потому что… его тут попросту нет!

То есть мне надо позвонить в этот примитивный колокольчик?

Хм… где-то были антибактериальные салфетки.

Ага, вот они.

Да, перчатки тоже не помешают.

Надо же! Какой приятный звук у этого медного артефакта…

София Кински?

Киберрозыск по поводу вашей племянницы Анны. Можно войти?

Щель между пёстрым от граффити полотном двери и отошедшим от стены наличником пульсирует несколько секунд.

Наконец, торопливые, толстые как сардельки пальцы справляются с дверной цепочкой с той стороны, и в ноздри мне ударяет тугой запах жареной еды, пара и человеческого пота. Несколько раз усиленно моргаю, чтобы сбить навернувшуюся слезу.

Сильно раздавшееся, далеко не молодое женское тело в выцветшем платье допотопного фасона пытается слиться со стеной, уступая мне дорогу.

В тесном проходе неприятно обдаёт жаром обширной плоти. Свистящая одышка дамы источает запах немодифицированной пищи.

Стойко стараюсь сдержать рвотный рефлекс.

Пытаюсь наблюдать. Как учили.

Сразу отмечаю, что София Кински без симуляционных очков. Что ж, в своём жилище имеет право. Щёлочки оплывших век без ресниц глядят, скорее, с любопытством, чем с тревогой.

Ах ты! Что за…

Едва не теряю равновесие!

Из-под ноги выкатывается, оглушительно гремя, миска с остатками чего-то белого и жидкого.

Вот же досада! Запачкал какой-то гадостью ботинок.

Что это, молоко?

У вас что, домашнее животное, госпожа Кински?

Как Пользователю, вам запрещено держать детей и животных, так как они могут отвлечь вас от тестирования Миров. Разве вы не знаете об этом?

Ну да, разумеется, просто забыли блюдце на полу.

Считаю своей обязанностью вызвать Санитарный Патруль для проверки и дезинфекции. Чтобы принять уведомление, оденьте, пожалуйста, симуляционные очки.

Готово.

Мне нужно осмотреть вашу квартиру.

Мокрое тряпьё на провисших верёвках в кухне снова провоцирует позыв к рвоте. Держусь, как могу.

Остальные три комнаты также завалены жуткой рухлядью. Особенно гостиная, куда забилась жирная Кински после моего строгого выговора.

Анны нигде нет.

Зачем людям столько места и вещей?

Похоже на то, что здесь обитают не биосоциальные индивиды, а шкафы, диваны, столы, кресла, стулья, лампы, скатерти, безделушки, горы книг и посуды. И все они… настоящие!

Каждый предмет источает свой цвет, запах, стремится овладеть твоим вниманием или ухватиться за край твоей одежды.

Вещи наблюдают за тобой сотнями мерцающих в полутьме глаз и словно шепчутся между собой, обсуждая вторжение чужака в их пыльное царство. В любую секунду они готовы обрушиться на незнакомца при малейшем неосторожном его движении.

Полки, провисшие под тяжестью разнородного хлама, фотографии и афиши поверх отслоившихся обоев, географическая карта полушарий с уже несуществующими странами. Несвежая одежда, накинутая на осклабившуюся поролоном мебельную обивку. Абажур с бахромой над обеденным столом. Обугленная сковорода поверх разбегающихся из-под неё по скатерти пятен.

Пожалуй, Арно был прав, что не стал отключаться от Миров. Я бы с удовольствием стёр с дисплея весь этот тошнотворный мусор и заменил его на цветущую лужайку, например. Или на стерильную атмосферу привычных, снабжённых только самым необходимым, апартаментов.

Но, ради дела придётся ещё потерпеть. Только надо бы глотнуть сомабису…

Не может быть!

Э-эх, похоже, выронил или забыл взять с собой. Проклятье!

Не просить же у Арно, который, похоже, уже закончил обыск и спускается с чердака.

Арно, что, готово?

Да, я так и понял, что объект не найден. Ты, как всегда, грамотно транслировал видеозапись и свои мыслеформы. Хорошая работа.

У Кайса тоже пока ничего.

Да, просто толкни дверь, она не заперта. И проходи сразу в гостиную. Первая дверь направо.

Сюда-сюда, Арно, заходи смелей. Ты что-то очень бледен, дружище!

Правильно, попробуй открыть окно. Только постарайся стряхнуть поменьше пыли с этих… как бишь их? Да, с занавесок.

Кайс, слышишь меня?

Наверху всё чисто. Объект не обнаружен. Как дела у тебя?

Понял. Тогда слушай сюда.

Мы с Арно займёмся допросом, твоя задача – расширить радиус и продолжать поиск сигнала идентификатора. Запроси у Департамента контрдифракционный диапазон для обнаружения под массивными конструкциями, водой, углеродосодержащими слоями. Ну, сам знаешь.

В общем, пусть предоставят обещанные нам ресурсы, от которых ещё ни одна мышь не ускользала.

Удачи!

Арно, ты уже подключил детектор лжи к шлему допрашиваемой?

Отлично. Следи за параметрами.

И прими-ка сомабису. У тебя руки дрожат. Видимо, от всей этой обстановочки.

Госпожа Кински, прошу вас расположиться в вашем симуляционном кресле и одеть шлем.

Благодарю.

Итак, вы знаете, где ваша племянница?

– Ах, офицер! Я ведь говорю вам, никакая Анечка мне не племянница. То есть можно сказать, что племянница, если по сводной сестре троюродного брата моей…

Ах, это не важно? Хорошо, офицер, как скажете!

Я только хотела, чтоб вы поняли, что это не тот троюродный брат, который женился на дочери бывшего почтальона, а тот, кото…

Да, хорошо, хорошо, офицер!

Конечно, Анечка и раньше, бывало, уходила на день или на несколько дней и не соединялась со мной. Поэтому я даже не думала, что она…

Ах, боже мой!

Простите, офицер… это так неожиданно! Где-то тут был мой носовой платок…

Ах, простите, господа!

Ну, куда? К приятельницам… по делам каким-то, наверное… она ведь уже взрослая девушка, и это не запрещено, правда, офицер?

Хотя я, конечно, не думаю, что ходить куда-то удобнее, чем встречаться в Мирах. Но, может, она не с подружками встречалась… Ну, вы понимаете о чём я?

Нет-нет, ничегошеньки не рассказывала.

Нет, боже упаси! Никаких странностей я не замечала.

Допрашиваемая машет шариками рук перед своим лицом, и складки её студенистого тела колышутся под тонкой тканью платья. Дряблые щёки свисают из-под шлема и тоже вздрагивают, оплетённые сеткой кровеносных сосудов и прядями прилипших к пятнисто-розовой коже волос.

Голос неровный, меняющий тональность. Дышит часто, что не удивительно при её комплекции. Снова ощущается острый запах пота, но сигналы датчиков свидетельствуют об искренности её незамысловатого интеллекта.

Занятно, что она так хорошо помнит своих родичей. Теперь это редкость. Ну да ладно, к делу это не имеет никакого отношения.

София Кински погружает сильно покрасневший нос в мятый платок, смачно сморкается и этим же платком пытается утереть слёзы, просунув его в щель приподнятого визора.

– Ах, простите! Это так неожиданно…

Хоть она, то есть Анечка, и дальняя родня, но не чужая. Не отдала я её, Анечку-то, в воспитательный дом, когда её родители в Последнюю Войну пропали где-то за Остзейскими провинциями.

Воо-от такой малышкой взяла. Тогда я ещё не была Пользователем и могла о ней позаботиться. Вот и взяла.

Я, конечно, не хочу сказать, офицер, что в воспитательном доме ей было бы хуже. Конечно, нет! Вы сами знаете, как у нас в Объединённом Союзе о детишках беспокоятся. Да что о детишках!

Знали бы вы, офицер, как возится со мной мой добрый Куратор!

Со старой больной женщиной!

И медицинское обслуживание назначит. И проверит, чтобы балловый доход регулярно начислялся. И про эти, как их… слушания и опросы напомнит. А как же? Мы же там, кажется, решаем что-то очень-очень важное.

В общем, квохчет мой милый Куратор надо мной, из сил выбивается…

Да-да, офицер, не нужно отвлекаться, конечно!

Приходил ли к ней кто-нибудь?..

Ах, да-да, приходил!

Приходил один молодой человек, то есть как это нужно говорить… биосоциальный индивид с этой… да-да, так проще – молодой человек.

Раза два приходил.

Да, два раза. Незадолго до того, как Анечка…

Ах, где же мой носовой платок?

Простите!

Так я говорю, мастер приходил, да, молодой человек, мастер из Корпорации. Настраивал что-то в анечкином симуляционном кресле.

Вот оно, стоит сейчас пустое…

Ах, простите! Мне так трудно говорить об этом! Ведь она найдётся, Анечка-то?

Ведь найдётся, правда, господин офицер?

Ах, бедняжка!

Не знаю… Нет, не знаю, что настраивал, может, ломалось что-то.

Как звали?

Славный такой молодой человек, и имя такое забавное…

Нил! Да, Нил Божич…

Правда, грандма, помните, его ведь так звали?

Ах, простите! Но я её так называю, по старинке – гранд маман…

Что это?!

От неожиданности мои пальцы вздрагивают, готовые схватить нейтрализатор!

В углу сама собой зашевелилась куча тряпья, и в солнечном луче, преодолевшем мутное оконное стекло, вспыхнуло пятно человеческого глаза.

Исчезло.

Снова появилось. За взвесью ярких пылинок.

Снова исчезло.

В такт скрипу прогнивших половиц под старинным креслом-качалкой.

А, это же старуха! Сумасшедшая. С таких не берут показаний, и я совсем забыл о ней.

Вот снова в луче света появились заплывшие бельмами глаза. Теперь оба.

Остальное лицо и фигура поглощены глубокой тенью.

Жутковатое зрелище.

Два незрячих пятна и клок прозрачных как паутина волос обращены в сторону толстухи в шлеме, её правнучки или, скорее даже, пра-правнучки. Что-то недовольное и, будто даже… предостерегающее чувствуется в этом повороте головы.

Скрип утихает, обнажив повисшую в комнате тишину.

Примечания