Призрак

Харри застыл, молча глядя перед собой. Беата подняла руку, возможно для того, чтобы положить ему на плечо, но передумала и опустила ее.

– Ты поговорил с ним?

Харри покачал головой:

– Он вышвырнул меня за дверь.

– Ему стыдно.

– Ну конечно.

– Серьезно. Он всегда брал с тебя пример. И он чувствует себя униженным, представая перед тобой в таком виде.

– Униженным? Я утирал слезы и дул на царапины этого мальчишки. Прогонял троллей и разрешал спать со светом.

– Того мальчишки больше нет, Харри. Нынешний Олег не хочет, чтобы ты ему помогал, он хочет быть похожим на тебя.

Харри топнул ногой, глядя в стену.

– С меня не стоит брать пример, Беата. Именно это он и понял.

– Харри…

– Пойдем сходим к реке?

Сергей стоял с опущенными руками перед зеркалом. Он отодвинул крепление и нажал на кнопку. Лезвие ножа вылетело наружу и заблестело на солнце. Это был красивый нож, сибирский пружинный нож, или просто железо, как называли его урки – представители сибирского криминального клана. Лучшее колющее оружие в мире. Длинная тонкая рукоятка с длинным тонким лезвием. По традиции человек получал такой нож в подарок от старшего преступника в семье, когда у него появлялись заслуги. Однако традиции отходили в прошлое, и теперь такие ножи покупали или крали либо же делали левые копии. Но этот нож он получил от дяди. По словам Андрея, пока Сергей не получил нож, тот лежал под матрацем у атамана. Сергей вспомнил легенду о том, что, если положить железо под матрац больному, оно впитает в себя боль и страдания, которые потом передаст тому, в кого вонзится. Это был один из мифов, так любимых урками, как и тот, что если кто-нибудь завладеет твоим железом, то на него повалятся несчастья вплоть до смерти. Старинные суеверия и романтика, время которых уходит. Но тем не менее Сергей принял подарок с большой, возможно даже, преувеличенной почтительностью. А почему бы и нет? Дяде он обязан всем. Это дядя вытащил его из неприятностей, в которые Сергей вляпался; это дядя выправил ему документы для переезда в Норвегию и даже приготовил для него место уборщика в аэропорту Осло. Работа хорошо оплачивалась, но получить ее было нетрудно: на такие работы норвежцев заманить непросто, они предпочитают жить на пособие. А те несколько маленьких сроков, которые Сергей получил в России, не стали проблемой: дядя позаботился о том, чтобы подчистить его биографию. Поэтому, принимая подарок, Сергей поцеловал синий перстень своего благодетеля. И он должен признать, что нож, который он держал в руке, был очень красивым, с темно-коричневой рукояткой из рога благородного оленя, инкрустированной православным крестом из слоновой кости.

Сергей сделал выпад бедром, как его учили, почувствовал равновесие, выбросил нож вперед и вверх. Выпустил и спрятал лезвие. Еще и еще раз. Быстро, но не до такой степени, чтобы длинное лезвие не успевало каждый раз спрятаться полностью.

Это следовало проделать с помощью ножа, потому что человек, которого предстояло убить Сергею, был полицейским. А когда убивают полицейского, убийцу ищут очень активно, поэтому надо было оставить как можно меньше следов. Пуля способна указать на места, оружие, людей. Порез от гладкого чистого ножа ничего не расскажет. Удар не обладает такой анонимностью, он может дать информацию о длине и форме лезвия, поэтому Андрей посоветовал не бить в сердце, а перерезать сонную артерию полицейского. Сергей никогда раньше никому не резал горло, как, впрочем, и не бил ножом в сердце, только однажды воткнул нож в бедро грузину, который не сделал им ничего плохого, а просто был грузином. Поэтому он решил потренироваться на чем-нибудь живом. У соседа-пакистанца было три кота, и каждое утро, когда Сергей входил в подъезд, в нос ему ударял запах кошачьей мочи.

Сергей опустил нож, склонил голову и посмотрел на свое отражение в зеркале. Он хорошо выглядел: тренированный, несущий угрозу, опасный, готовый. Как будто сошел с киноафиши. По его наколке будет понятно, что он убил полицейского.

Он остановится позади полицейского. Сделает шаг вперед. Левой рукой схватит его за волосы и откинет голову назад. Приставит острие ножа к его горлу с левой стороны, прорежет кожу и сделает разрез на горле в форме полумесяца. Вот так.

Сердце выбросит фонтан крови, три удара – и поток крови уменьшится. Мозг полицейского к тому времени уже умрет.

Сложить нож, опустить его в карман, уходить быстро, но не слишком, никому не глядя в глаза, в случае если там будут люди. Уйти и стать свободным.

Он шагнул назад. Снова выпрямился и сделал вдох. Визуализация. Выдох. Шаг вперед. Лезвие ножа блеснуло тускло и прекрасно, как дорогое украшение.

Глава 6

Беата и Харри вышли на улицу Хаусманна, повернули налево, обогнули дом и прошли через пожарище, где все еще валялись закопченные осколки стекла и обгоревшие кирпичи. За пожарищем находился заросший склон, ведущий к берегу реки. Харри отметил, что с задней стороны дома не было никаких дверей и, поскольку запасного выхода не имелось, с верхнего этажа вниз вела узкая пожарная лестница.

– Кто живет в соседней квартире на том же этаже? – спросил Харри.

– Никто, – ответила Беата. – Там пустые офисы. Помещения «Анархиста», маленького журнала…

– Знаю. Неплохой был журнальчик. Эти ребята теперь работают в отделах культуры крупных газет. А помещения были заперты?

– Взломаны. Наверняка долго простояли незапертыми.

Харри посмотрел на Беату, и она кивнула, подтверждая его невысказанное предположение: кто-то мог находиться в квартире Олега и незаметно выйти этим путем. Соломинка.

Они спустились к тропинке, идущей по берегу Акерсельвы. Харри убедился, что река не настолько широкая, чтобы мальчишка с хорошим замахом не сумел перебросить пистолет на другой берег.

– До тех пор, пока вы не найдете орудие убийства… – начал он.

– Обвинению не требуется пистолет, Харри.

Он кивнул. Следы пороха на руке. Свидетели, которым он показывал пистолет. ДНК на убитом.

Стоявшие у зеленой железной скамейки два белых парня в куртках на молниях посмотрели на них, разом кивнули и побрели прочь по тропинке, подволакивая ноги.

– Дилеры по-прежнему чуют в тебе полицейского, Харри.

– Ммм. Я думал, здесь только марокканцы толкают хэш.

– У них появились конкуренты. Косовские албанцы, сомалийцы, восточные европейцы. Беженцы, торгующие полным ассортиментом: спид, метамфетамин, экстези, морфин.

– Героин.

– Сомневаюсь. В Осло практически невозможно найти обычный героин. Здесь царит «скрипка», а ее можно достать только в районе Платы. Если, конечно, ты не захочешь съездить в Гётеборг или Копенгаген, где она тоже появилась в последнее время.

– Я то и дело слышу о «скрипке». А что это?

– Новый синтетический наркотик. От него не так захватывает дух, как от обычного героина, и поэтому от него реже случаются передозировки, хотя он и ломает жизни. Вызывает мгновенное привыкание: каждый, кто попробовал, хочет еще. Но он такой дорогой, что самые бедные не могут его себе позволить.

– И поэтому покупают другие наркотики?

– Это золотое дно.

– Куда ни ступи, что вперед, что назад[15 - Цитата из пьесы «Пер Гюнт» Г. Ибсена.].

Беата покачала головой:

– Все дело в борьбе против героина. И ее он выиграл.

– Бельман?

– Ты уже слышал?

– Хаген сказал, что он разгромил большинство героиновых банд.

– Пакистанских, да. И вьетнамских. Газета «Дагбладет» назвала его генералом Роммелем, после того как он разоблачил огромную североафриканскую сеть. И банду байкеров из Алнабру. Они все за решеткой.

– Байкеры? В мое время байкеры боялись героина, как чумы.