Нож

– Маму, – сказала Дагни и посмотрела на могильную плиту: «Валентин Йертсен». Вроде бы она уже где-то слышала это имя.

– Значит, ты не вдова. Потому что такая к-красивая женщина, как ты, конечно же, в юности вышла з-замуж и родила детей?

– Спасибо за комплимент, но на оба вопроса ответ «нет», – рассмеялась Дагни, и в голове у нее промелькнуло видение: ребенок с ее светлыми кудряшками и уверенной улыбкой Гуннара – и это заставило ее улыбнуться еще шире.

– Как красиво, – заметила она, указывая на какой-то искусно выполненный металлический предмет, воткнутый в землю у могилы. – А что это за символ?

Мужчина вынул предмет из земли и поднял вверх. Он был похож на изогнувшуюся змею и заканчивался острием.

– Это символ смерти. В твоей семье были с-сумасшедшие?

– Э-э-э… Мне об этом ничего не известно.

Он приподнял рукав фланелевой рубашки, чтобы посмотреть на часы.

– Четверть третьего, – сказала Дагни.

Он снисходительно улыбнулся, словно бы не нуждался в ее пояснениях, нажал на кнопку сбоку на часах, поднял на нее глаза и объявил:

– Две с половиной м-минуты.

Он рассчитывает для чего-то время?

Внезапно мужчина сделал два широких шага и оказался прямо перед ней. От него пахло костром.

И, словно бы вновь прочитав ее мысли, он произнес:

– Я могу пахнуть и тобой. Я пах тобой, когда ты еще только шла сюда. – Губы его увлажнились, когда он говорил, они извивались, как угри на крючке. – У тебя овуляция.

Дагни уже пожалела, что остановилась, и все же продолжала стоять, словно взгляд этого странного типа пригвоздил ее к месту.

– Если ты не будешь противиться, все закончится быстро, – прошептал он.

А потом Дагни словно бы пришла в себя и развернулась, чтобы убежать. Но быстрая рука проскользнула под ее короткую куртку, крепко цапнула за ремень и потянула назад. Она успела вскрикнуть и бросить взгляд на пустое кладбище, прежде чем ее швырнули в кустарник, росший у ограды вдоль улицы Уллеволсвейен. Две сильные руки обхватили ее грудь и сжали как тисками. Она умудрилась втянуть в себя немного воздуха, чтобы закричать, но, казалось, незнакомец именно этого и ждал, потому что, как только она на выдохе начала издавать крик, его руки стиснули ее еще крепче, буквально выдавливая воздух из ее легких. Она заметила, что в одной руке мужчина до сих пор держал изогнутую железку. Другая рука переместилась к ее горлу и стиснула его. У нее потемнело в глазах, и, хотя рука на груди внезапно ослабила хватку, Дагни почувствовала, что тело ее расслабилось и отяжелело.

«Этого не произойдет, – думала она, в то время как его рука шарила сзади между ее бедрами. Она почувствовала, как что-то острое прикоснулось к животу под пряжкой ремня, и услышала звук рвущейся ткани, когда железное острие вспороло брюки от живота до спины. – Подобное просто не может случиться посреди бела дня на кладбище в центре Осло. Во всяком случае, не со мной!»

А затем рука, сжимавшая горло, ослабила хватку, и Дагни издала такой же звук, как мама, когда надувала ветхий матрас. Она жадно втягивала в разрывающиеся от боли легкие весенний воздух Осло и выхлопные газы машин, стоявших в пробке. Одновременно она почувствовала прикосновение к горлу чего-то острого. Посмотрев вниз, разглядела изогнутый нож и услышала хриплый шепот у своего уха:

– Первым номером моей программы был удав. А вот это – ядовитая змея. Один маленький укус – и ты умрешь. Так что лучше стой спокойно и не издавай ни звука. Вот так. Да, именно так. Н-нормально стоишь?

Дагни Йенсен почувствовала, как по щекам у нее потекли слезы.

– Вот так, все будет хорошо. Осчастливишь ли ты меня, выйдешь ли ты за меня замуж?

Дагни почувствовала, как кончик ножа крепче прижался к гортани.

– Ты согласна?

Она осторожно кивнула.

– Тогда мы обручились, любовь моя. – (Дагни ощутила, как его губы касаются ее шеи. Прямо перед собой, с противоположной стороны кустарника и ограды, она услышала звук чьих-то шагов и оживленный разговор двух людей, но вскоре все стихло.) – А теперь перейдем от слов к делу. Я сказал, что змея у твоего горла символизирует с-смерть. А вот это символизирует жизнь…

Дагни Йенсен почувствовала «это» и крепко зажмурила глаза.

– Новую жизнь, которую мы сейчас создадим…

Он произвел толчок, и она крепко сжала зубы, чтобы не закричать.

– За каждого потерянного сына я дам миру п-пятерых новых, – прохрипел он ей в ухо с новым толчком. – А ты не посмеешь уничтожить то, что принадлежит нам обоим, слышишь? Потому что дитя – это дар Божий.

Третий толчок – и он с долгим стоном изверг свое семя.

Нож исчез, и мужчина отпустил ее. Дагни освободилась от железной хватки насильника и заметила, что ее ладони в крови, потому что она хваталась за колючий кустарник. Но она продолжала стоять, нагнувшись вперед, спиной к нему.

– Повернись сюда! – приказал мужчина.

Она нехотя выполнила его повеление.

Он держал в руках ее портмоне и рассматривал извлеченную из него банковскую карточку.

– Дагни Йенсен, – прочитал он. – Улица Торвальда Мейера. Хороший район. Я буду тебя периодически навещать. – Он протянул ей бумажник, склонил голову и внимательно посмотрел на нее. – Помни, Дагни, это наша тайна. С этого момента я буду следить за тобой и защищать тебя, как орел, которого ты не видишь, но знаешь, что он там, наверху, и наблюдает за тобой. Никто и ничто не поможет тебе, потому что я дух, который невозможно изловить. Но и с тобой ничего плохого тоже произойти не может, потому что мы помолвлены и длань моя простирается над тобой.

Он поднял руку, и она только сейчас поняла: посреди ладони у него зияла самая настоящая дыра.

Этот страшный человек ушел, и Дагни Йенсен, захлебываясь слезами, бессильно опустилась в сырой снег у ограды. Сквозь слезы она видела спину старика с косичкой, спокойными шагами направлявшегося к северным воротам кладбища. Раздался пульсирующий писк: это сработал таймер. Мужчина остановился, поднял рукав и нажал на запястье. Писк прекратился.

Харри открыл глаза. Он лежал на чем-то мягком и пялился в потолок на маленькую, но симпатичную хрустальную люстру, которую Ракель привезла домой из Москвы, где проработала несколько лет. Если смотреть на люстру снизу, то видно, что хрустальные подвески формируют букву «S», чего он раньше не замечал. Женский голос произнес его имя. Он обернулся, но никого не увидел.

– Харри, – повторила женщина.

Он спал. Это пробуждение? Харри открыл глаза. Он по-прежнему находился в сидячем положении в ресторане «Шрёдер».

– Харри? – раздался голос Нины. – Тут к тебе пришли.

Он поднял голову и увидел прямо перед собой озабоченные глаза Ракели, рот Ракели, слегка блестящую кожу Ракели. А вот челка была гладкой, как у русского отца. Нет, он все еще спит.

– Олег, – невнятно произнес Харри и попытался встать на ноги, чтобы обнять парня, но у него не вышло. – Я не думал, что ты прилетишь так рано.

– Я приехал в город час назад. – Высокий молодой человек опустился на тот же стул, на котором прежде сидела Катрина, и скривился, как будто сел на кнопку.

Харри посмотрел в окно и, к своему удивлению, обнаружил, что на улице уже стемнело.

– А как ты узнал, где…

– Бьёрн Хольм подсказал. Я разговаривал с агентом из похоронного бюро и договорился встретиться с ним завтра утром. Пойдешь со мной?

Голова Харри упала на грудь. Он застонал: