Кто такая Лора Ли. И другие рассказы

***

Он стоял около мёртвого тела её сестры-близнеца едва не кричал. Видеть это было невыносимо. Он подтвердил, что погибшая действительно София, и быстро вышел на улицу. Вернуться из морга домой он не смог. Мёртвое тело, как две капли воды похожее на тело девушки, которую он когда-то любил, стояло перед глазами и не отпускало его ни на минуту. Филипп долго бродил по городу, перемещаясь от одного бара к другому, пока, наконец, под утро не вернулся домой.

Когда он проснулся, уже был полдень. Он лежал в постели, пытаясь вспомнить что-то важное, но мысль никак не хотела сформироваться в его мозгу. Наконец картинка стала яснее и яснее, пока, наконец, не встала перед глазами с поразительной ясностью. В это было невозможно поверить, но сомнений практически не было.

В морге была не София. Это была Руфь.

***

Сон как рукой сняло. Филипп быстро отправил e-mail одному из сотрудников, отписавшись больным, и набрал телефон морга. Ему ответила неторопливая барышня, несмотря на довольно поздний час явно ещё не окончательно проснувшаяся. Наконец, она взяла в толк, что же случилось, и сообщила, что врача, занимающего этим делом, сейчас нет, и не мог бы он перезвонить через час. Филипп повесил трубку и отправился варить кофе.

За кофе он попытался ещё раз представить себе увиденное вчера. Его окончательно проснувшееся сознание уже не было настолько уверено в том, что так живо нарисовалось сквозь сон. В конце концов, это был один шрам, маленький шрам на шее, замеченный мимолётом и на который он сначала даже не обратил внимания. Но это был шрам, который мог принадлежать только Руфи. Она получила его не так давно, где-то полгода назад, когда однажды ночью у него дома ненароком наткнулась на угол чугунной полки, висящей на стене. От неожиданности ругнувшись («Святая сосиска!..»), она попросила его залепить рану пластырем и вскоре ушла. Она всегда уходила.

Филипп допил кофе, оделся и вышел из дома. Нужно было ещё раз убедиться лично.

***

Снег в декабре каждый год выпадает неожиданно – как для водителей, так и для коммунальных служб. Едва Филипп выехал на автомагистраль, как встал в мёртвую пробку. Самое ужасное было то, что ни съехать, ни оставить машину было негде. Филипп приготовился к длинному пути, включил любимую радиостанцию, достал из багажника бутылку кока-колы и ещё раз позвонил в морг.

Врач уже появился.

Не вдаваясь в подробности, Филипп представился, объяснил сложившуюся в связи с дорожно-транспортной проблемой ситуацию и спросил, не может ли врач ещё раз взглянуть на труп поступившей вчера девушки. Врач мог. Более того, он сам перезвонил через несколько минут и подтвердил, что шрам в виде молнии у погибшей на шее действительно есть, и, судя по виду, получен полгода-год назад.

Значит, всё-таки Руфь… Уже почти повесив трубку, Филипп спросил, известна ли уже причина смерти.

– Да, – ответил врач. – Очень интересно. По-видимому, у девушки была редкая болезнь – хронический колестит. Она не спала за свою жизнь ни минуты, что в итоге и стало причиной смерти.

2 Руфь или София?

Филипп повесил трубку и медленно опустил телефон на соседнее сиденье. Снег валил всё сильнее, совершенно не собираясь останавливаться. Поток машин с упорством стада баранов медленно полз вперёд. До ближайшего съезда с шоссе, где можно было бы оставить машину и добрести до метро, было ещё довольно далеко, так что ближайшая пара часов не предвещала Филиппу никаких занятий, кроме мыслительной деятельности.

Итак, девушка в морге со шрамом на шее умерла от хронической бессонницы. Это никак не укладывалось в голове. Колеститом болела София, и более того, она чудесным образом выздоровела около года назад. Но представить себе, что у неё на шее мог бы в то же время, что и Руфи, оказаться точно такой же шрам, было тоже невозможно. А что если после пережитого год назад шока у Руфи началась та же болезнь, от которой излечилась её сестра? Совпадение было практически невероятным, особенно с учётом того, что Руфь никогда об этом не говорила, но в то же время с её возвращения Филипп никогда не видел Руфь спящей. Проверить это сейчас было невозможно, но на всякий случай Филипп снял трубку и позвонил Нелли, подруге Софии из Академии.

– Ты ведь была вчера на занятии вместе с Софией? – спросил он. – Скажи-ка, прежде, чем упасть замертво, она успела что-то нарисовать?

– Успела, – ответила Нелли.

– А ты видела, хорошо ли она рисовала?

– Как обычно, – усмехнулась Нелли. София рисовала лучше всех в Академии. – Очередной шедевр.

Первый удар мимо, подумал Филипп. Сомневаться, что вчера в Академии была именно София, не приходилось: Руфь никогда рисовать не умела.

Тогда откуда же у неё взялся шрам? Никакого разумного объяснения этому не было, если только… Если только он не был сделан специально. Но кем? Зачем Софии нужно было копировать Руфь? Или же…

***

От этой мысли по спине пробежал холодок. Уж не специально ли Руфь сделала на теле сестры такую отметину? И если да, то для чего? Объяснение могло быть только одно: она знала, что болезнь сестры так и не прошла, и терпеливо ждала её смерти, желая выдать её за свою. Причины этого были непонятны, но ещё более непонятным было то, зачем София лгала, что излечилась, если это была неправда. Нет, эта версия совершенно никуда не годилась: как бы тщательно Руфь ни следила за сестрой, она вряд ли могла узнать, что София умерла, не выдав своего присутствия. Отвергать очевидное больше не имело смысла: получается, что тогда, в ту ночь, когда она наткнулась на злополучную полку, с ним была не Руфь, а София.

От этой мысли стало горько. Значит, она давно его разлюбила, и всё это время близняшки просто играли с ним, по очереди сменяя друг друга. Эта мысль была отвратительной, особенно потому, что в течение почти целого года он ни разу не заметил этого. После возвращения из Америки Руфь действительно вела себя странно, но ни разу ему не удалось заподозрить, что девушки постоянно менялись

***

Значит, они не просто сменяли друг друга, да ещё и обсуждали во всех подробностях. Как иначе объяснить то, что как-то по дороге к нему домой, после того, как он забрал Руфь из клуба, она, налетев на торчащий из стены штырь, который в темноте не заметила, точно также воззвала к святой сосиске, как когда когда-то не разминувшаяся с его полкой София? Они знали каждую мелочь из жизни друг друга. Поверить в это было невозможно: после смерти родителей, вернувшись из Америки, они даже перестали появляться вместе. Он думал, что это было ли это связано с тем, что София начала спать, но в свете причины её смерти это становилось невероятным. Значит, они просто перестали быть близки, но тогда… Он задумался, когда же последний раз видел девушек вместе, и тут всё встало на свои места.

И то, что последний раз видел их вместе, когда отвозил в аэропорт по дороге в Америку. И то, что Руфь позвонила и просила не встречать на обратном пути. И то, что он никогда не замечал, как они чередовались. И то, как Руфь изменилась после поездки, и даже то, что он ни разу с тех пор не видел, как Руфь спала.

Всё это время с ним была одна София.

3 София

Поток потихоньку поехал, и впереди уже замаячил съезд с магистрали. Скорость машин всё ещё оставалась небольшой, и Филипп, подруливая коленкой, нашёл в электронной почте письмо годичной давности, в котором был указан телефон отеля в Калифорнии, который он забронировал для Софии и Руфи. Уже заранее зная, что он услышит, Филипп набрал номер и дождался ответа.

Да, девушка, отвечавшая в этом небольшом отеле на стойке регистрации, помнит девушек-близнецов. Нет, они прожили не всю неделю: на второй или третий день они поехали смотреть на пролив Золотые Ворота, а когда вернулись, на следующий же день уехали. Нет, не вместе: одна уехала в тот же вечер, а вторая – наутро после завтрака. Спасибо. Не за что.

Филипп положи трубку. Сомнений не было: с залива, знаменитого одноимённым мостом, который является одним из самых популярных среди самоубийц, София вернулась одна. Старалась ли она удержать сестру? Не смогла ли? Не хотела ли? Этого теперь не узнать, но факт остаётся фактом.

Руфь умерла ещё год назад.

***

Ответ на вопрос, почему София не заявила о её смерти, тоже пришёл на ум сразу. Вряд ли она боялась, что её обвинят в убийстве сестры, которую она сама несколько раз удерживала от смерти. Скорее всего, дело было в том, что она была влюблена в него, и такая двойная жизнь казалось для неё единственным способом стать частью его жизни. Жить за них обеих ей помогла её удивительная болезнь, и ночной образ жизни Руфи. Объявив всем, что теперь спит по ночам, она могла в это время спокойно изображать Руфь, избегая лишних вопросов. С тех самых пор она и надевала по ночам эту маску, а когда они, наконец, расстались, смысл в этом пропал. Она протанцевала в клубе ещё пару недель, чтобы исключить возможные подозрения, и однажды просто не пришла на работу.

***

Филипп доехал до съезда с магистрали, свернул на платную парковку, на которой из-за высокой цены ещё были свободные места, и зашёл в ближайшее кафе. Заказав кофе, он снова достал телефон и набрал ещё один номер. Удивительно, что он сразу позвонил подруге Софии из Академии, но не догадался сделать другой очевидный звонок.

– Алло, Рик? Привет, это Филипп. Ты не помнишь, год назад, когда Руфь вернулась из Америки, как она танцевала?

– Ты шутишь? Просто отвратительно, – отозвалось в трубке. – Босс даже хотел её уволить, но мы уговорили, сказали, что как отойдёт от горя, всё наладится. Ну и правда, со временем она растанцевалась. А чего ты вдруг спросил?

– Дело в том, Рик, – Филипп сделал большой глоток кофе. – Дело в том, что Руфь… Руфь исчезла неделю назад. Ты же знаешь об этом?

– Да, ещё бы. Но мне всё равно: теперь-то её уже всё равно уволили. Кстати, у нас сегодня вечером новая программа, а ты что-то давненько не заходил. Не хочешь прийти?

Филипп сделал ещё один глоток кофе. Было уже пять вечера.

– А что? Пожалуй, и правда, забронируй мне столик.

Охота на Вроцлавских гномов

Рождественская сказка с не очень счастливым концом

Говорят, во Вроцлаве скрываются

более полутора сотен гномов.

А сколько сможешь найти ты?