Смотритель

В надежде найти хоть какую-нибудь зацепку, взгляд блуждал по разгромленной комнате и натолкнулся на распахнутую дверцу бара. На полке, тускло поблёскивая тёмным стеклом, стояла одинокая бутылка коньяка. «Хеннесси». Подарок. Берёг, хотел открыть по какому-нибудь важному случаю. Ну, вот и случай подвернулся. Важный.

Подхватил бутылку и пошёл на кухню.

После третьего глотка нервы как-то сами собой успокоились, а мысли перестали скакать бешеным табуном, и я смог, наконец, подумать.

Думал о том, что если уж мне так не повезло и я сошёл с ума, то к этому нужно относиться философски, без паники. Понаблюдать за собой, посмотреть, что да как, пошарить в интернете, почитать статьи о психических расстройствах и галлюцинациях. Ведь если псих понимает, что он псих, он не безнадёжен. А если я не сошёл с ума, то тем более нужно относиться ко всему философски. И в любом случае дождаться ночи.

Решив так, закрыл обратно бутылку, быстро сделал бутерброд, так же быстро его проглотил и начал разгребать бардак. Труд – он, как известно, облагораживает. И может быть, в следующем приступе тяжёлой болезни я вспомню, что убираться-то снова придётся мне, и не стану так уж сильно громить свою квартиру.

* * *

Как только в город вошла ночь, и улицы расцвели фонарями, моя квартира снова наполнилась кошмарами. Только теперь они проникали в неё не через форточки, как раньше, а вылезали из-под кровати, из шкафов, из-за дивана, или из соседней тёмной комнаты. Они продолжали галдеть, а я, начитавшись разных статей и форумов, упорно следовал советам народа: сидел и не обращал на свои галлюцинации внимания. Давалось мне, правда, это с трудом.

Советчики, видимо, никогда не сталкивались с галлюцинациями, которые орали бы им в уши, прыгали по плечам, тыкали куда попало и болтались перед самым носом, корча идиотские физиономии. Но я знал, я верил, что способен обуздать больное, галлюцинирующее сознание. Ведь всего этого не было. Чудовища существовали лишь в моём воспалённом мозгу. И я это понимал, а значит, мог справиться! Нужно было только потерпеть. Поэтому я терпел.

Я терпел, когда они заново начали выворачивать ящики, которые мне пришлось весь день собирать. Терпел, когда они сняли с петель кухонную дверь. Терпел, когда они сожрали все запасы из холодильника. Даже замороженные пельмени и мясо – и те слопали! Я терпел. Скрипел зубами, но терпел. Пока не увидел лохматое зелёное страшилище. Этот франт разгуливал по дому в моём парадном пиджаке и в моём же галстуке. И ухмылялся.

Я сжал кулаки и встал с кресла.

Наверное, так всегда бывает. Держишь себя в руках, держишь, а потом случается какая-то ерунда, и ты – бац! – взрываешься.

– Ты, морда зелёная, – чеканя каждое слово, заговорил я. Вроде бы, негромко заговорил, но голос каким-то чудом перекрыл стоявший вокруг гвалт. – Думаешь, если ты глюк, то всё можно, да? Мебель ломать? Вещи таскать?

Я медленно наступал, чувствуя, как поднимается внутри что-то огромное, несокрушимое, способное просто раздавить это страшилище. И страшилище, кажется, тоже это чувствовало, потому что больше не ухмылялось. Оно нервно ерзало на месте и оглядывалось на притихших сородичей, ища защиты и поддержки.