Агент влияния

Франклины

Сразу по возвращении Верити приняла горячий душ, предварительно сунув тульпагениксовские очки в шкафчик.

После душа замотала волосы пляжным полотенцем Джо-Эдди (с контрафактной диснеевской Русалочкой) и надела шоколадного цвета тактический махровый халат, который привезла ему с корпоративного уик-энда на южноаризонском курорте. Она помнила, как рылась в корзине с бесплатной сувениркой, ища размер XL, а Стетс, торопившийся на первый вертолет, нетерпеливо смотрел, как она копается.

Тактическим халат назывался из-за джедайского капюшона и карго-карманов размером с ноутбук на обоих боках. Чей вышитый алый логотип, Верити не помнила, поскольку Стетс не стал инвестировать в ту фирму. Она не знала, носит ли Джо-Эдди халат; скорее всего, это значило, что не носит. Насчет полотенец Верити не переживала – их была целая огромная упаковка прямиком из Китая, так что она всегда брала новое.

Она достала очки из шкафчика, надела и тут же вспомнила, что гарнитура осталась в сумке на двери ванной. Однако был курсор – в запотевшем зеркале, над отражением алого вышитого логотипа.

Ты там работала?

Четкая белая гельветика перед ее затуманенным отражением.

– Я даже не помню, как та фирма называется. Но у меня чувство, будто я в ответ тоже должна тебе писать.

Надень гарнитуру.

Верити промокнула волосы полотенцем, размотала его, убедилась, что правое ухо сухое, расправила полотенце на плечах и достала гарнитуру из сумки.

– Что у тебя?

– Я теперь старше.

– На два часа с нашей встречи? – спросила Верити.

– Больше, если считать многозадачность.

– Какие у тебя задачи?

– У меня нет к этому доступа. Сколько в квартире комнат?

– Гостиная, спальня, кухня, санузел. Сейчас покажу.

Верити надела пластиковые шлепанцы Джо-Эдди, много больше ее размера, сняла сумку с крючка, открыла дверь и прошла в спальню, включив по пути свет – кривой проволочный шар, обклеенный белой папиросной бумагой.

– Черные простыни, э? – Курсор на кровати.

– В данном случае – скорее, чтобы реже ходить в прачечную. Я, когда здесь ночую, сплю на диване.

– На белом ките? Я бы выбрала черные простыни.

Курсор на двери стенного шкафа. Верити подошла и открыла. Три пыльных костюма на гнутых проволочных плечиках. Она никогда не видела Джо-Эдди в костюме и не могла вообразить ни в одном из этих. Между ними, на той же занозистой деревяшке, висела ее заслуженная дорожная сумка «Мудзи», незастегнутая, модель, которую уже давно не выпускают.

– Наверное, это можно назвать моим тревожным чемоданчиком.

– Бежать с ней трудно?

– Я с ней по аэропортам бегала. Успевала. Она складывается и застегивается по трем сторонам.

– Поверю тебе на слово, – сказала Юнис. – А сейчас, пожалуйста, спустись и открой входную дверь.

– Не в таком же виде. – Верити была в халате и шлепанцах, с полотенцем на плечах и мокрыми волосами.

– Он не будет заходить. Просто отдаст тебе кое-что.

– Кто «он»?

Звонок прозвенел в то мгновение, когда Юнис открыла крохотное видео-окошко. Верити узнала вход в мастерскую – ее дверь была соседней с дверью Джо-Эдди. Там заправляли тонером картриджи, хотя Верити никогда не видела ее открытой. Почти все видео-окошко заполняла стриженная ежиком темная голова; из-за ракурса видны были только скулы.

– Камера Джо-Эдди, – сказала Юнис. – Есть еще одна под кухонным окном. В квартире ни одной.

– Я не пойду вниз.

– Он стоит с тем, что принес нам, на открытом месте, где его легко убить. Спаси паренька.

– Я не хочу.

Тем не менее Верити плотнее запахнула халат, так что один махровый карман оказался на животе, как у кенгуру. Завязала пояс двойным узлом, прошлепала в гостиную, отперла замок, открыла дверь, вышагнула из шлепанцев и спустилась по лестнице.

– Запри дверь на замок и щеколду, прежде чем занесешь это в дом, – сказала Юнис.

Дверь на улицу была белая, грязная и обнадеживающе прочная. Верити первый раз за время жизни здесь посмотрела в глазок, но ничего не увидела. Отперла замок, отодвинула щеколду, открыла дверь.

Тот самый. Подсвеченный телефоном в «Фиате-500» на Валенсия-стрит. Он вручил Верити что-то вроде миниатюрной надувной подушки из темно-зеленой парашютной ткани и тут же пошел прочь.

Она закрыла дверь, повернула замок, задвинула щеколду и поднялась по лестнице. Подушка оказалась жесткой. Туда влез бы пуховой жилет, только это было что-то твердое.

– Что там? – спросила Верити на площадке перед квартирой.

– Франклины, – ответила Юнис.

– Что-что?

– Сотни.

Верити заперла квартиру за собой. Прошла к верстаку, положила подушку на электронный мусор.

– Сотни чего? – спросила она, включая ржавую лампу на гибкой ножке.

– Стодолларовые бумажки. Тысячи стодолларовых бумажек.

– Ты же меня разыгрываешь?

– Сто штук зеленых.

– Где ты их взяла? Так нельзя.

– Анонимный счет в Цюрихе. Часть меня знала, что деньги там, знала, как их взять, как доставить сюда. Там еще много, но если я проделаю это снова, нас накроют.