– А кто был его лечащий врач?
Она потянулась за папкой, перевернула ее и прочла надпись:
– Доктор Фаулер. – Она постучала пальчиком по буквам.
– Он у вас еще работает?
– Конечно. Он сегодня как раз дежурит. Позвать его?
– Если вам не трудно.
Еще одна натужная улыбка:
– Сейчас проверю, может быть, он занят…
Мисс Руно прошла к селектору и склонилась над небольшим микрофоном. Ее тихий голос, усиленный динамиками, эхом улетел в даль коридора.
– Доктор Фаулер, подойдите, пожалуйста, к дежурной. Доктор Фаулер…
– А в прошлые выходные вы не работали?
– Нет, взяла отгул на несколько дней: у сестры свадьба была.
– Ну и как, букет поймали?[3 - По поверью, девушка, поймавшая подброшенный невестой букет, выйдет замуж в этом же году.]
– Куда там.
На матерчатых подошвах по-кошачьи неслышно и неожиданно подошел доктор Фаулер. Это был старик лет семидесяти, под два метра ростом, сутулый, почти горбатый. Голый череп его был еще кое-где прикрыт серо-седыми волосами. Коричневый костюм в елочку был ему здорово велик и висел на нем мятым мешком.
Мисс Руно познакомила нас, и я повторил свою легенду, правда, на этот раз с небольшим дополнением:
– …Так что если у вас что-нибудь есть по Джонатану Либлингу, я бы вам был очень благодарен…
Доктор повертел в руках папку. Пальцы его дрожали: это могло быть и старческое, но мне почему-то так не показалось.
– Да, помню. Дело давнее. До войны он был артистом. Тяжелый случай. Внешне – никаких признаков неврологических нарушений, но при этом он абсолютно не поддавался лечению. Держать его здесь смысла не было – деньги идут, а улучшений нет. Мы его перевели в Олбани: он же ветеран, государственная койка ему обеспечена до конца жизни.
– Значит, его теперь в Олбани искать?
– Вероятно, да. Конечно, если он еще жив.
– Ну все, доктор, спасибо, больше вас отрывать не буду.
– Пустяки. В общем-то, я ведь вам ничем не помог…
– Что вы! Еще как помогли.
И это была истинная правда. Раз взглянув в его зрачки, я понял все.
Глава 4
Я вернулся в Покипси и притормозил возле первой же забегаловки. Первым делом я позвонил в Олбани. После недолгой возни с бумагами на том конце ответили, что никакого Либлинга у них нет и не было. Ну, разумеется. Я поблагодарил собеседника за помощь, оставил трубку болтаться на шнуре и принялся искать в справочнике фамилию Фаулер. Ага, вот: адрес и телефон. Переписав все к себе в блокнот, я набрал номер славного эскулапа, но его не оказалось дома. На двенадцатом гудке я повесил трубку.
Опрокинув стаканчик, я спросил бармена, как проехать на улицу Киттридж, дом 419. Тот взял салфетку и начертил мне некое подобие карты, с напускной небрежностью заметив, что район это дорогой. Произведение бармена привело меня куда нужно. Мне даже довелось лицезреть пару вассаровских студенток в качестве бесплатного довеска.
Киттридж оказалась приятной обсаженной деревьями улочкой в нескольких кварталах от университетского городка. Деревянный дом доктора Фаулера был выстроен в викторианском готическом стиле[4 - Архитектурный стиль, вошедший в моду в середине девятнадцатого века, в царствование английской королевы Виктории.]. Один из его углов венчала круглая башенка, а карнизы, обильно украшенные кружевной резьбой, были как воротничок на бабушкином платье. Вокруг всего дома шла широкая веранда с дорическими колоннами, а высокая живая изгородь из сиреневых кустов скрывала двор от взглядов соседей по обе стороны.
Я медленно прокатил мимо, дабы оценить обстановку, и припарковался за углом напротив церкви, облицованной тесаным камнем. Если верить табличке, то в будущее воскресенье все желающие приглашались на проповедь под названием «Спасение – внутри нас». Прихватив дипломат, я направился к дому номер 419 – ни дать ни взять страховой агент в поисках новой жертвы.
Заглянув в овальное, с граненым узором, окошечко на двери, я увидел кусок неосвещенного коридора, стены, обитые деревянными панелями, и покрытую ковром лестницу, ведущую на второй этаж. Я дважды позвонил и подождал какое-то время, но никто не шел. Тогда я в третий раз нажал кнопку звонка и подергал дверь. Заперто. Замку было лет сорок, и мне нечем было его вскрыть.
Я обошел всю веранду, пробуя каждое окно, но и тут мне не повезло. Зато на задней стороне дома обнаружилась дверь в погреб. Правда, на ней красовался висячий замок, но отодрать ломиком петлю от рассохшегося некрашеного дерева было минутным делом.
В подвале было темно, лестницу покрывала паутина. Хорошо, что я захватил с собой фонарик: без него я рисковал свернуть себе шею. Посреди подвала языческим идолом расселась угольная печь. Отыскав лестницу, ведущую в дом, я начал восхождение.
Дверь оказалась не заперта, и я вошел в кухню. Лет тридцать назад такая обстановка считалась бы чудом техники: газовая плита на высоких гнутых ножках, а к ней еще и холодильник, увенчанный шляпной коробкой мотора. Вокруг чистота: тарелки перемыты и аккуратно расставлены на сушилке, линолеум натерт воском. Если доктор Фаулер был холостяк, то холостяк опрятный. Оставив дипломат на покрытом клеенкой столе, я принялся осматривать дом.
Столовая и гостиная имели нежилой вид. Пыльная мебель в мрачной задумчивости замерла в геометрически выверенных положениях.
На втором этаже было три спальни. В двух из них шкафы оказались пусты. Доктор жил в третьей, самой маленькой, с односпальной железной кроватью и простым комодом, в котором я не обнаружил ничего подозрительного: рубашки, носовые платки, белье – самый обычный набор. В шкафу рядом с высокой стойкой для обуви висело несколько затхло пахнущих шерстяных костюмов. Я машинально ощупал карманы, но там было пусто. Зато на тумбочке рядом с небольшой Библией в кожаном переплете лежал револьвер «Уэбли марк 5» сорок пятого калибра. Такие выдавали английским офицерам в Первую мировую. Происхождение Библии я определить не смог. Револьвер был не заряжен.
Из спальни я прошел в ванную, и там мне наконец-то повезло. На умывальнике дымился стерилизатор. Внутри оказалось штук шесть иголок и три шприца. В зеркальном шкафчике опять ничего, если не считать аспирина, сиропа от кашля, зубной пасты, глазных капель и прочего. Я проверил аптечные пузырьки, но содержимое их было вполне дозволенным: никаких наркотиков.
Зная, что они все равно должны быть где-то в доме, я спустился вниз и заглянул в старомодный холодильник. Ага, вот он где! Морфий на одной полке с молоком и яйцами. Двадцать пузырьков по пятьдесят кубиков, а то и больше. Таких запасов хватило бы на целый отряд наркоманов.
Глава 5
Понемногу темнело. Очертания голых деревьев во дворе почернели на фоне кобальтового неба, а потом слились с сумерками. Я курил одну сигарету за другой, в девственно-чистой пепельнице росла горка окурков. Потом, когда стрелка часов подошла к семерке, по дорожке, заворачивающей к дому, пробежали светлые пятна автомобильных фар. Когда они погасли, я прислушался, надеясь различить шаги доктора, но вокруг стояла полнейшая тишина. Потом в замке повернулся ключ.
Фаулер включил верхний свет, и яркий прямоугольник, прорезав гостиную, выхватил из небытия мои вытянутые ноги. Я выдохнул сигаретный дым и замер, сознавая, что это бесполезно, так как Фаулер все равно учует запах табака. Но доктор ничего не учуял. Он повесил пальто на столбик перил и, шаркая, прошел в кухню. Увидев, что в кухне зажегся свет, я двинулся туда.
Фаулер, похоже, не заметил даже мой дипломат. Когда я вошел, он что-то искал в холодильнике. Я наблюдал за ним, привалившись к арке, ведущей из кухни в столовую.
– Ну что, укольчик и в постельку?
Фаулер резко обернулся, обеими руками прижимая к груди пакет с молоком.
– Как вы сюда попали?
– Под дверь пролез. Садитесь, пейте молоко, разговор будет долгий.
– Кто вы такой? Вы не из Института здравоохранения?
– Нет. Я частный детектив из Нью-Йорка. Моя фамилия Ангел.
Я пододвинул ему стул, и он устало опустился на сиденье, вцепившись в свое молоко так, будто, кроме этого пакета, у него ничего в жизни не осталось.
– А вам известно, что, вломившись сюда, вы нарушили закон?! – Доктор вдруг перешел в наступление. – Вы понимаете, что если я сейчас позвоню в полицию, то вы останетесь без лицензии?