Случай в Метро

– А я Ярослав, – пробормотал парень, забыв, что уже представлялся. Тут же спохватился и вскинул голову, Татьяна тоже осмелилась поднять взгляд, и глаза их снова встретились. Буря чувств закружила обоих. Взяв в руки трепетные хрупкие ладошки, Ярослав нежно сжал их, не смея отвести взгляд от глубоких зелёных озёр, наполненных солёной влагой.

– Ты почему плачешь? – вырвалось у него. Девушка вздрогнула и попыталась отнять ладошки, но парень их удержал, выжидающе глядя ей прямо в глаза. Буря чувств клокотала в душе. Кто мог обидеть хрупкую птичку? Хотелось встать на защиту, не разбираясь, дать в морду виновному и укрыть девочку в своих крепких объятиях, оградить от всех печалей и невзгод. Стать для неё несгибаемой каменной стеной и верной уютной жилеткой. Ярослав поразился, как в одночасье он позабыл свою Веронику, её виноватый бегающий взгляд, сбивчивые оправдания, мол, прости, не дождалась, не смогла. Свои обманутые надежды в солдатских казармах и гнетущую пустоту в одинокой душе. Всё это, давившее мёртвым грузом ещё час назад, теперь было безжалостно сдвинуто на задворки вновь расцветающей юной души. Утопая в зелёных озерах, он будто бы рождался заново, обретая надежду. Расправляя белоснежные, ещё робкие крылья, в груди трепетно замирало сердечко.

Перестав вырываться, Татьяна широко распахнула глаза, впуская в агонизирующую душу пронзительный взгляд живого оникса. Он словно смотрел в самую суть, прожигал насквозь, ломая преграды, сминая и вырывая с корнем в душе болезненные воспоминания. Скручивая и выжигая нахальный взгляд Алика, его голую подружку на, как она всегда считала, их общей постели. Жалящие, разрывающие душу слова о том, что это его квартира, а она может катиться на все четыре стороны или смириться и помалкивать в тряпочку. А куда ей идти? Вернуться с позором в деревню? На шею к больной матери и двум младшим сестрёнкам? У неё даже денег нет на дорогу. Вот, хотела к подруге податься и в долг попросить. Хоть на жильё на первое время, а там заработает и отдаст. В институт не поступила, как частенько бывает, и устроилась в пиццерию. Теперь бы жильё найти, а там уж как-нибудь. Всё это она выпалила на одном дыхании, заворожённая пристальным взглядом. С ужасом осознав, что натворила, она вспыхнула до самых кончиков ушей и стыдливо потупилась. Какая же она дура! Зачем такому видному парню проблемы незнакомой девчонки, сейчас посмеется, отвернётся и бросит. Но душа её словно пела, стремилась к нему, оставляя позади всё высказанное и выстраданное в одночасье. Она будто бы очистилась от скверны, скинула с себя тяжкий груз прошлой боли и готова была взлететь ввысь, устремляясь к новой сияющей жизни.

А Ярослав и не думал смеяться, отворачиваться, тем более бросать. Он слушал её, робко поглаживая по плечу и бормоча что-то успокаивающее. Сам того не замечая, он придвигался все ближе и ближе к несчастному рыжему существу. Голодным клещом он вцепился в попутчицу, сознавая, что это судьба, не иначе, свела в суровой московской подземке два отчаявшихся одиночества. И, наконец, притянув к трепетавшей груди обмякшую спутницу, он тихо шепнул ей на ушко.

– Танюш, не нужно к подруге, давай лучше ко мне! – и, вытерев мокрые щёки вновь обретённого счастья, легонько чмокнул её в конопатый нос.

Эпилог

Долго ещё сидела новоиспечённая парочка на лавочке, никого не замечая вокруг, посвящая друг друга в свои самые сокровенные секреты, раскрывая навстречу истосковавшиеся по любви одинокие души. В светлом мраморном мире сплетения дорог, зарождалось что-то новое и светлее. А мимо бежали по своим делам многочисленные прохожие, вливаясь в людской поток таких разных человеческих судеб, на краткий миг объединённых в единый живой организм московской подземки.