Сикстен

– Тсс! – шипит он ей в ухо.

Они замирают в молчании. Эмма так близко, что Сикстен чувствует запах её волос. Они так замечательно пахнут, что он невольно проводит по ним рукой.

– Мне пора домой, – шепчет девочка. – Встретимся в другой раз!

Она кивает на лыжный свитер Сикстена:

– Класс!

– Ага, я всегда ношу, что хочу, – бормочет мальчик.

Эмма убегает. На бегу она похожа на героиню рекламного ролика о шампуне. У спортивного зала Эмма оборачивается.

– Пока, Сикстен! ~ кричит она и подмигивает в сторону мусорных баков.

Сикстен срывается с места и бежит со всех ног, Боббо, Арне и Микаэль Бурфорс живо его настигают. У них ведь скоростные велики.

– Сейчас мы тебе покажем коровью лепешку, – шипит Боббо.

– Вот-вот! – поддакивает Арне.

Втроем они наваливаются на Сикстена.

Он сразу падает. Сбить его с ног – пара пустяков: он самый хилый в классе – и не скажешь, что его папа был боксером.

Сикстен лежит посреди школьного двора в лыжных штанах и свитере. Ждет, пока мальчишки устанут его колошматить.

– Будешь знать! – грозит Боббо напоследок, вытирая руки о штаны.

Сикстен не поднимается, пока компания не скрывается из виду.

Не так уж и больно. И плевать, что штаны лопнули по швам. Летом они все равно ни к чему.

Домой он возвращается по мосту.

Осторожно взбирается на перила. Одна нога в ботинке, другая – босая. Над головой вьются чайки. Он идет, балансируя, и держит руку у носа.

Она все еще хранит запах волос Эммы.

Распухшая губа

Когда Сикстен возвращается домой, папа еще спит.

Он лежит на кровати прямо в одежде и спит так безмятежно, что Сикстен невольно замирает в дверях, любуясь отцом.

Потом осторожно запирает дверь и осматривает себя с ног до головы. На зеркале в коридоре трещина, это папа играл диванной подушкой в футбол. Сикстену кажется, что и сам он весь в трещинах.

Брюки треснули, губа треснула, на свитере пятна крови и грязь.

Надо умыться и привести себя в порядок.

Мальчик направляется в ванную, но тут папа окликает его.

– Сикстен, это ты?

– Да, – отзывается Сикстен. – Спи.

Но папа уже встал. Он открывает дверь в тот самый момент, когда сын стягивает через голову свитер.

– Ну, как дела в школе?

– Хорошо. Просто отлично.

– Хорошо, – повторяет папа и берется за свитер. – Хорошо, когда все хорошо.

Он помогает сыну стянуть свитер. И тут обнаруживает, что лицо мальчика все в ссадинах.

– Кто это тебя так отделал?

– Да ерунда, – отмахивается Сикстен. – Никто.

– Ничего себе ерунда! Да посмотри, как у тебя губа распухла. Уж я как-нибудь отличу разбитую губу от целой.

Папа знает, что говорит: сам был боксером. Сикстен пытается улыбнуться. Пусть лучше папа расскажет о своих спортивных победах. Он любит вспоминать прошлое. Но сегодня ему не до того. Он сжимает большими ручищами лицо сына и пристально смотрит ему в глаза:

– Кто это сделал, Сикстен? – повторяет он, – Кто тебя так разукрасил?

– Никто.

– Лучше скажи. Как ты не понимаешь! Надо сообщить в школу.

Сикстен слышит, как дрожит папин голос.

– Правда, – упирается мальчик. – Никто меня не бил. Мы просто играли в футбол.

– В футбол? Губой, что ли? Шутишь!

Но Сикстен не шутит. Он изо всех сил старается сделать вид, что ему всё нипочем.

– Я стоял на воротах, – объясняет он. – Я стоял на воротах и на меня вышел этот верзила из другой команды. Вот так всё и получилось.

Сикстену приходится несколько раз повторять свою историю.

Последний раз уже в гостиной. Он стоит в одних трусах между двумя стульями, на губе красуется пластырь. А папа гоняет по комнате подушку, словно это футбольный мяч.

– Вот так всё и было, – повторяет Сикстен. – Он вышел прямо на меня. Что мне было делать? До ворот ему оставалось всего несколько метров.

– Ну и ну! – удивляется папа, продолжая пинать подушку.