Стаи. Книга 1

– Поэтому, если вы сомневаетесь в своих силах, лучше скажите сейчас. Никаких упрёков, никакого негативного влияния на ваши судьбы отказ иметь не будет, обещаю. Мне просто нужна стопроцентная гарантия успеха, но без всей этой ерунды с жертвенным героизмом. Итак массу хлопот доставляют правозащитники всех мастей, пытающиеся выставить вполне оправдавшее себя привлечение подростков к контактам с Океанесом чуть ли не как преднамеренное массовое убийство детей.

– Ваше Величество, – Александра решительно мотнула головой, – сто процентной гарантии не было, и быть не может, особенно учитывая жёсткий временной лимит.

– Согласен, – Элан поддержал своего куратора. – Результат нужен был ещё вчера, как говорится. Это всё равно, что ставить на поток конструктивно абсолютно новый самолёт ещё до испытаний. Единственная ошибка, а этапов, на которых ошибку можно допустить несколько, превратит плод колоссального труда в бесполезный хлам.

– Понимаю ваши опасения, – Анна Вторая совершенно неожиданно для них улыбнулась, словно обрадовавшись такому ответу. – Живых существ со всеми их особенностями вам придётся отрабатывать просто на ходу. Параллельно будут запускаться мощности по их воспроизводству. Другого пути просто нет.

Полякова и Иригойкойя переглянулись. У эволэка и куратора всегда одно решение на двоих, никак иначе. Они неожиданно встали и обнялись как можно крепче. Победа или поражение, но чашу придётся испить до дна обоим, и даже боль подростка там за чертой станет болью этой женщины, а смерть, если уж не удастся обмануть костлявую, незаживающей раной в душе останется на всю жизнь.

– Берёмся, – сказали оба одновременно, повернувшись лицом к Владычице.

– Хорошо. – Императрица осталась вполне удовлетворённой. – То, что вы чуть сомневаетесь, а не заливаете, даже импонирует. Но, прошу, не подведите.

* * *

Родителям удалось выкроить время для разговора только ближе к вечеру, так что Иригойкойя с Поляковой немало часов просидели в одной из комнат отдыха, делая первые наброски своих будущих питомцев. Измер ничем особым не выделялся из ряда освоенных планет, но относительно разреженная атмосфера не позволяла использовать земные живые существа. Так очень часто бывало, когда небольшое на первый взгляд отличие заставляло основательно переделывать организмы, хотя бы для того, чтобы итак непростая жизнь в новом мире не превращалась для животных в бесконечную пытку со всеми вытекающими последствиями: плохой плодовитостью, чахлостью и так далее. Нельзя было допустить ситуации, когда организм только и делает, что тратит силы на ненужную, в принципе, борьбу.

Сколько ни бились, стараясь уменьшить размеры, а бабочки маленькими не выходили: каждое крыло почти с ладонь взрослого человека. Дело в том, что чем меньше существо, тем оно больше потребляет пищи относительно своей массы. Конечно, это правило имеет множество исключений, связанных с особенностями метаболизма, но в целом соответствует действительности. А прожорливость истребителей муравьёв должна быть высокой.

С птицами всё выходило проще, только из-за разреженной атмосферы снова пришлось увеличивать площадь крыла, но в целом, всё выглядело неплохо, как и почти любая теоретическая модель.

Единственная серьёзная проблема была в быстрой смене дня и ночи. Планета делала оборот вокруг своей оси всего за шестнадцать часов и сорок минут, так что дневной зной уступал власть ночной прохладе просто стремительно. Резко континентальный климат не преобладал на большей части суши, а зимы были очень мягкими, со средней дневной температурой плюс пятнадцать.

Из общих черт обоих видов в проекте просматривалось стремление не изобретать паровоз, но и не возвеличивать каменный век в эру космических путешествий. Всё, по возможности, делалось проще, благоприятная среда способствовала отходу от всяких экстравагантных решений, содержащих в себе слишком большой элемент риска.

– Что со зрением? – Элан почесал затылок. – Глаза – это самое уязвимое место, а муравьи стреляют кислотой. Поражение будет очень болезненным, а без глаз много не навоюешь.

– Можно сделать систему омывания по типу того, как текут слёзы, избавляя роговицу от мусора. Кроме того, подарим веки, прозрачную плёнку.

– Вроде как некоторые виды акул закрывают глаза перед атакой во избежание травм?

– Абсолютно верно, естественные очки, так сказать.

Средствам нападения и защиты уделялось особое внимание, ведь драться предстояло с существами, абсолютно лишёнными инстинкта самосохранения. Эти будут действительно стоять до последнего солдата.

– Добрый день, – за увлекательным обсуждением появление новых действующих лиц замечено не было.

Мать и отец оказались в комнате не то, чтобы внезапно, но подготовиться к их приходу не успели. Эволэк сидел прямо на ковре у ног куратора, прижавшись щекой к её, в немалой степени, оголённому бедру, руки в белых перчатках поглаживали лодыжку. Даже факт того, что при этом оба с запредельным вниманием смотрели на монитор портативного компьютера, не очень способствовал нормальному началу диалога.

– Мы не вовремя? – Раткин явно растерял хорошее настроение, тон был рассерженный.

– Нет, конечно! – Парень чистосердечно не понял подтекста вопроса. – Вы нам ничуть не помешали – это предельно грубая проработка. В ней просто обозначается набор качеств, которыми…

– Я не об этом. Извиняюсь, конечно, но можно было выбрать несколько иную… позу, для обсуждения работы.

Только через миг до них дошла причина скверного расположения духа инженера-двигателиста. Александра и Элан покраснели, не зная, что и сказать в своё оправдание. Их неформальное общение уже стало постоянной темой для обсуждений, но одно дело стены ИБиСа, а тут родители подопечного. К счастью, жёсткого продолжения нотации не последовало, но дальнейшая речь вогнала обоих в смущение ещё больше.

– Меня радует то, что мой сын интересуется красивыми женщинами, но у вас серьёзная разница в возрасте, и я бы попросил… Ну, Вы меня понимаете.

– Да, я понимаю, Андрей Николаевич, – выдавила Полякова. Она терпеть не могла оправдываться перед кем бы то ни было, и слова сейчас сильно расходились с эмоциями.

Даже уловив недовольство в интонации, Раткин не стал бы развивать тему, понимая, что своевольный подросток всё равно поступит, если захочет, вопреки родительскому наказу, но тут в разговор вмешалась женская солидарность.

– Да ладно тебе, Андрей. – Супруга встала на защиту провинившихся. – У Элана и Саши трогательная дружба, они ведь тандем, и должны быть близкими друзьями. Что тут такого?

Она обняла обоих за плечи.

– Элан… – Раткин покачал головой. – Имена, которые вам дают родители, не подходят?

– Папа, это такая традиция. После первого Контакта ты берёшь себе новое имя, иногда и фамилию, в память о тех, кто был до тебя. Так поступают все эволэки, и я нарушать устоявшийся порядок не собираюсь.

– Конечно, – отец вложил в одно слово все переживания разом. – А ты не боишься, что кто-то возьмёт твоё имя, тоже на память? Ты ведь только что получил новое задание, и, я так понимаю, от Анны Сергеевны персонально. А, стало быть, это очень важно, сверхсрочно и, соответственно, опасно.

Повисла неловкая пауза. Полякова всегда невольно восхищалась Раткиным. Он не повышал голоса, даже когда сердился по-настоящему, был умён и прямолинеен, а его сын перенял отцовскую уравновешенность и несгибаемость, но от матери получил и ещё одно важное качество – изворотливость. Хотя, «изворотливость» – не очень верное слово. Скорее какую-то способность находить выходы из любого лабиринта, в тупик его загнать было невозможно. Вот и сейчас.

– На Измере на грани голода находятся миллионы людей. – Эволэк присел на подлокотник кресла. – Прикажешь их бросить на произвол судьбы? А как же все эти красивые лозунги, вроде, человечество – одна большая семья? Да, я никого из них лично не знаю, но… Мам, пап, вы ведь тоже не относитесь к категории долгожителей. Сгораете тут на своей работе, которую очень любите, считаете очень важной. И она действительно очень важная! Почему же тогда вы не можете принять мою?

– Мы доживём лет до восьмидесяти точно. А ты? – Укоризненно сказала мать. – Ведь если не остановишься после третьего погружения… Кто знает, чем всё закончится?

– Еще не было и второго, а вы уже меня хороните. Напрасно. Я думаю насчёт своевременной остановки – это не пустые слова. Ничего пока обещать не могу, слишком многое воспринимать стал иначе.

– Я обещаю, – Александра не очень хотела встревать в семейный разговор, но увильнуть не получится, значит лучше самой проявить инициативу. – Ваш сын вернётся. Он парень способный, сама видела его в деле, и, без лишней скромности, могу заверить, этот рыжий лис не из тех, кого так просто можно сломать. Кроме того, контракт подписан именно на три погружения, а продолжать ли ему после – это зависит от такого множества факторов, что сейчас действительно нет особого смысла гадать на кофейной гуще. Жизнь покажет.

Раткины не собирались устраивать Поляковой сцен с обвинениями типа: «Тебе легко говорить, ведь не ты идёшь туда, а он», и так далее. Александра, как и любой представитель своей профессии, не была сторонним наблюдателем, нагрузка на куратора чудовищная. Эволэк – не кукла, в шкаф не поставишь. Как только контактёр уходит в Океанес, его наставник может забыть о слове «отдых» на долгие недели. До этого напряжённый труд по подготовке к погружению, а после не менее напряжённая работа по восстановлению подопечного.

– Саша, – Екатерина Вячеславовна к категории истеричных личностей не относилась и говорила спокойно, – мы просто не хотим его потерять.

– Не потеряете. – Элан как всегда непреклонен. – Всё будет хорошо!

Все снова остались при своих мнениях и, не желая продолжения бессмысленного спора, вышли из помещения на свежий воздух.

На сюрреалистическом скелете стапеля возвышалась громада звездолёта, резко выделяясь своими габаритами над цехами, служебными помещениями, складами. Даже мощные краны выглядели несуразными, сложенными из тончайших спичек рахитически высоченными стебельками, сгорбившимися в унизительном поклоне исполину. Только несколько человек на планете могли до конца понять всю силу, заключённую в корабле, всю сложную гармонию его конструкций.

Но и в этом завораживающем зрелище было нечто, выделяющееся даже на общем фоне. Фотонное зеркало. Огромная овальная чаша, как бутон неведомого цветка, раскрылась навстречу копошащемуся муравейнику людей и машин, переливаясь идеально отполированной поверхностью. Если идти вдоль неё, то невольно подивишься метаморфозам цвета, который под разными углами зрения меняется с бледно жёлтых до ярких розовых тонов. Переходы цветов плавны и безумно красивы, а отражения движущихся механизмов только вызывают раздражение своей неуместностью. Любоваться на чудо лучше в финале, когда все люди с замиранием сердца будут стоять в сторонке, не дыша, наблюдая за проверкой качества выполненной работы, когда ни одна утилитарная конструкция не испохабит своим отражением безупречного творения подлинных мастеров.

Этот день настанет, но не сегодня. Бесчисленные подъёмники, не понять каким проведением, не путаясь друг у друга под ногами, сновали у самой поверхности зеркала, нанося на него распылением одну за другой тончайшие плёнки. Сколько стоит каждый килограмм этой эмульсии, щедро покрывающей бесчисленные квадратные метры поверхности, лучше было и не думать, а то не заснёшь никогда.

Элан и Александра, не часто видевшие корабли столь близко, открыв рты от изумления, задрали головы и пытались впитать в себя всю красоту и изящество волшебного цветка. Спешащие по неотложным делам работяги только ухмылялись: немного странно одетый юноша, весь белый, как накрахмаленная скатерть, и очень симпатичная женщина, как два ребёнка, потеряв чувство реальности, таращились на диво, не замечая ничего вокруг. Они спешили, на счету был каждый погожий день, позволяющий работать с зеркалом, ведь корабль стоял на открытом воздухе – строить крытый эллинг для такой громадины было бы форменным безумием.

Отец и мать эволэка мгновенно оказались в водовороте событий, руководя действиями людей. Элан сразу как-то погрустнел: поговорить нормально удавалось с каждым годом всё реже и реже. Стремительный поток под названием жизнь часто не оставлял времени даже на простое общение, причём чем взрослее они становились, тем хуже был контакт, тем чаще всё ограничивалось банальными дежурными фразами про здоровье и каждодневную суету. Уходила в небытие непосредственность и открытость, и Иригойкойя всё чаще ломал голову над этим странным явлением и не находил никакого вразумительного ответа. Он отдалялся от родителей, а те, занятые по горло тяжёлой работой, тоже не склоны были замечать перемен.

Скомкано простившись с родными, он заковылял к ожидающей машине. Его тоже несла в неизвестность река времени, а все эти автомобили и самолёты были лишь придатком, средством отвоевать у её стремительного бега хотя бы несколько лишних часов.

* * *

В ИБиС они попали уже ближе к ночи. На утро планов было громадьё, так что, традиционно по домам решили не разъезжаться. Александра ушла спать, читай корпеть над работой чуть ли не до рассвета, а Элан снова взялся за роль няньки.

Вольер был пуст, то есть детёныши находились на месте, а вот самой девушки в воде уже не оказалось: столь продолжительное пребывание в «невесомости» под действием силы Архимеда её ослабленному организму было строго противопоказано. Задавать Амме вопрос о местонахождении больной не было смысла. Поскольку поздний час противоречил проведению процедур (эскулапам всё же больше нравиться мучить других, чем мучиться самим), Иригойкойя прямиком направился в палату. Ноги быстро несли по хорошо знакомому маршруту, и, выполнив очередной поворот, он буквально налетел на Мирру.